Человек как механизм в философии Ж. О. Ламетри. Человек – машина
Главная » Философия » Философия Нового времени
Философия Философия Нового времени
Автор Виталий Михайлов
На чтение 3 мин.
Просмотров 1.9К
Рассмотрение человеческого организма как механизма было характерно для философии XVIII века. Это было своеобразной данью научно-философской моде. К примеру, Рене Декарт уподоблял организм человека механизмам, созданными самими людьми. Однако наиболее полный и исчерпывающий вид эта идея получила в трудах французского врача и философа Жюльена Оффре де Ламетри (1709-1751). Самые известные работы Ламетри – «Человек-машина» и «Естественная история души».
За идеи, изложенные в этих работах, мыслитель быль подвергнут гонениям со стороны католической церкви.
Он был вынужден бежать из Франции: сначала в Амстердам, затем в Берлин.
Содержание
- Жюльен Ламетри – человек-машина (человеческий организм как часы)
- Почему Ламетри называл человека машиной?
- Представления о человеческом теле до трактатов Ж. Ламетри
- Влияние идей Ламетри на современные представления о человеческом теле
Жюльен Ламетри – человек-машина (человеческий организм как часы)
Идею отождествления человеческого организма с машиной Ламетри довёл до предела. Он сравнивал организм человека с часами, успешно функционирующими при условии правильной работы множества составляющих механизм колёсиков и шестерёнок. Это сравнение позволяло выстроить строгую и последовательную философскую концепцию.
Понятия человек-тело и человек-машина Ламетри разделяет. Увлечённый анатомией мыслитель считал тело человека самым сложным механизмом из всех существующих. Он считал, что не существует мастера, способного воспроизвести его.
Человеческое тело образовано природой естественным образом и не имеет создателя.
По мнению Ламетри, механизм человеческого тела способен самостоятельно заводиться и поддерживать рабочее состояние. При этом каждый орган наделён определённой функцией для тела и должен работать исправно для слаженной работы всего механизма. Механически точная работа каждой детали человеческого тела обеспечивает работу остальных органов и тела в целом.
Почему Ламетри называл человека машиной?При «поломке» любого из органов сбоить начнёт весь организм в целом. Потому органы нуждаются в своевременной «починке». Так же, как и с ремонтом любого другого механизма, при «поломке» человеческого тела необходимо вскрыть его корпус, провести диагностическую процедуры и устранить неполадку.
Понимая тело таким образом, Ламетри мог рассматривать организм человека, как бы раскладывая его на запчасти. Точно так же, как и любой другой механизм. Такой взгляд позволил философу (и учёному) Ламетри в деталях изучить человеческое тело, найти корни болезней, а также функциональные и дисфункциональные отклонения от нормы.
Анатомическое разложение тела на колёсики и шестерёнки принесло науке того времени огромные плоды.
Представления о человеческом теле до трактатов Ж. Ламетри
Примечательно, что до распространения трудов Ламетри представления о строении человеческого тела имели примитивный характер и зависели от религиозных догматов. Именно поэтому медицина находилась на очень низком уровне, а лечение производилось странными и парадоксальными для нашего времени средствами. Рассмотрение же тела человека как машины перевернуло представления людей об адекватных средствах лечения и профилактики болезней.
Влияние идей Ламетри на современные представления о человеческом теле
Ж. Ламетри и его трактат «Человек-машина» оказали огромное влияние на современников. В последующем устарели и представления Ламетри. Врачебная практика показала, что устройство человеческого тела сложнее любого созданного человеком механизма.
Более того, изучение чисто механической взаимосвязи органов человеческого тела не позволяло находить ответы на все новые вопросы, возникающие в медицинской науке.
Например, ряд процессов в организме человека вообще изучению через органы чувств не поддаются:
- нейронные токи;
- зрительные импульсы;
- обмен веществ и т. д.
Поделиться
человек и механизм • elitniy.ru
Светлана Федотова психолог, сертифицированный гештальт-консультант еагт (Европейская Ассоциация гештальт-терапевтов)
Случалось ли вам общаться с человеком, с которым вдруг вы переставали узнавать самого себя? Растворялась ваша уверенность в себе, вы начинали верить в то, что казалось вам раньше полной ерундой, начинали делать то, что совсем не хотели делать, а, главное, в общении с этим человеком вас постоянно преследовали ощущение собственной неполноценности и чувство странного долга перед ним? Если у вас были или есть с кем-то подобные отношения разной степени близости, возможно, вы знаете, что этот кто-то – манипулятор.
Распознать людей-манипуляторов нередко бывает сложно, потому что они имеют разные обличия, за которыми скрывают свои истинные потребности: поиметь от вас пользу, материальную или моральную, использовать вас как функцию, испытывая при этом глубокое равнодушие к вам как к человеку с чувствами и переживаниями. Это равнодушие и желание использовать искусно прячется под масками дружественности, соблазна, альтруизма, лести, авторитета или даже скромности и застенчивости.
Заметим здесь, что все мы время от времени так или иначе манипулируем другими, но нужно отличать отдельные проявления манипуляций от образа жизни. Например, идя на улицу зимой и спрашивая трехлетнего ребенка, какую он шапку хочет сейчас надеть, полосатую или с помпоном, мама или папа им манипулируют. Но здесь совершенно точно известно, что, если просто предложить ему надеть шапку, он вообще от нее откажется и замерзнет. И мама с папой делают выбор немножко схитрить, нежели травмировать психику ребенка конфликтом.
И это, безусловно, хороший выбор. Но если этому ребенку уже не 3 года, а 10, 15 или 30, а родители продолжают общаться с ним подобным образом, то это уже управление и использование. Бабушка, у которой повышается давление, когда внук приходит с «этой», мама, которая тотально теряет аппетит, когда 40-летней дочери нет дома, и контролирует заработанные ею деньги – о настоящей заботе и уважении здесь речи нет.
Вообще, манипулятор – это человек, который не уважает других людей. Потребности, права, отказы и требования окружающих для него второстепенны. Безусловно, манипуляторы наносят психологический и материальный ущерб тем, с кем общаются. Но большинство манипуляторов не считают себя вредителями, они, скорее, обвинят в этом окружающих. Манипулирование строится на трех «переразвитых» чувствах жертвы: вины, стыда и страха. Слишком ответственный человек с яркими «социальными» чувствами, недостаточным осознаванием себя и своих личностных границ, а также постоянным желанием быть «хорошим» – вот такой человек и есть самая частая жертва манипулятора.
Для подчинения себе манипуляторы используют прямую критику: «Ты так поправилась!», «А почему у вас такой маленький телевизор?», «Ну ты даже ЭТОГО не можешь!», «То, что вы рассказали в вашей лекции, всем известно»… Или непрямую критику, которая даже может выглядеть как сочувствие: «Ах, бедненькие, у вас так сейчас плохо с работой!» («Как можно быть такими непредприимчивыми?»), «Наверное, тебе очень тяжело с ребенком, который так часто болеет?» («Плохая мать, допустила болезни»)… Направление критики на других позволяет манипуляторам чувствовать себя на противоположном полюсе собственного величия. Это и есть их цель – самоутверждение за счет других.
Манипуляторы будут много говорить, давать советы и даже предлагать помощь, но не будут вам действительно помогать. А если и помогут, то до конца жизни будут напоминать, каких усилий им это стоило и как вы должны быть благодарны. Таким образом, манипуляторы постоянно дают вам понять, что вы – не идеал. Они критикуют, непременно унижая собеседника.
Такое поведение манипуляторов может вызывать у некоторых людей желание быть лучше, и, прежде всего, быть лучше в глазах манипуляторов. Что, собственно, и создает «рабочий» альянс.
Доминирование над другими у манипулятора может сочетаться с позицией человека, достойного сочувствия и жалости. В отсутствии здоровых способов вызвать интерес к общению с собой, выгодно занять позицию этакого страдателя, жертвы. Хотя быстро становится понятно, кто тут на самом деле жертва… Он жалуется на тяжелое финансовое положение, на проблемы со здоровьем, на то, что чрезвычайно занят делами. Окружающие глубоко ему сочувствуют и оберегают его от излишнего напряжения, не требуя ничего взамен. Сотрудники работают внеурочно бесплатно. А объект заботы при этом имеет теннисный корт у «дома в деревне», прекрасно выглядит и ездит на море каждый сезон. Всё по плану.
Признаками того, что вы общаетесь с манипулятором, являются еще и такие проявления в его поведении: прямые и косвенные указания на ваше незнание чего-либо (якобы всем известного): «Как, вы действительно не знаете, кто такая Карен Хорни?», уклончивые ответы: «Ты должен сам понять, на что я обиделась», намеки: «Твой друг ведет себя странно», незаконченные фразы: «Вы смотрели этого больного один?.
.». Кроме того, это невыполнение обещаний, просьбы «подождать и подождать еще», «понять и принять», отказ от своих слов, молчание и игнорирование, частые опоздания на встречи, непризнание своих ошибок, просьбы через третьих лиц, утверждение ложного, чтобы узнать правду, саботаж договоренностей, двойные смыслы фраз и действий и многие другие творческие производные, описание которых может занять целый книжный том. Манипулятор – тот, кто будет уговаривать человека, решившего похудеть, съесть пирожное, а человеку, который не может иметь детей, рассказывать о счастье родительства.
Часто манипулятор в социуме выглядит чрезвычайно милым, понимающим, вежливым человеком, а дома превращается в обвиняющего, унижающего, вечно недовольного, зацикленного на «порядке» субъекта. И даже лучшие друзья не могут поверить в вероятность таких метаморфоз. Манипулятор может обманывать других годами и десятилетиями. Партнерами для семейной жизни они выбирают мужчин и женщин, склонных к эмоциональной зависимости, с низким уровнем самоценности, с проблемами общения и с большим чувством вины.
Их манипуляторы просто подчиняют себе, внушая, что они ничего из себя не представляют в личном или социальном плане, при этом не позволяя им ничего из себя представлять. Своими словами они ранят, оскорбляют и унижают других по воле своего крайне изменчивого настроения. Манипуляторы постоянно чувствуют потребность быть успешными и обожаемыми, они хотят контролировать все и достигают целей любыми способами.
Если вы догадываетесь, что человек рядом с вами – манипулятор и вы устали от него, но по каким-то причинам не можете прекратить с ним отношения, попробуйте начать оказывать этому человеку грамотное противодействие.
Для начала – и это главное – похороните надежды на идеальное общение с ним. Ни идеального, ни даже нормального общения с манипулятором никогда не будет. Вы никогда не получите от манипулятора ни настоящей поддержки, ни понимания, ни уважения. Это болезненно принять, поскольку есть надежда на изменения. Именно она порождает терпение, которое переходит в страдание.
Поэтому с надеждой на «нормальные» отношения надо расстаться как можно быстрее. Ваши ожидания перемен – вот то, что вы действительно можете подчинить себе, – прекратите их! Изменение личности манипулятора – редчайшее явление. Чем теснее ваша связь с манипулятором, тем дольше может быть прощание с вашими иллюзиями. Как только вы по-настоящему примете факт невозможности здоровых взаимоотношений и оставите надежды на изменения, отношения с манипулятором изменятся в лучшую для вас сторону. Вместе с этим попробуйте научиться приемам контрманипуляции и самоподдержки.
Техника контрманипуляции состоит в том, чтобы не брать на себя обязательств. Она применяется самими манипуляторами и людьми, невосприимчивыми к манипуляциям, которые используют ее интуитивно и часто не отдают себе в этом отчет. Общение в этом стиле не является естественным для большинства людей и требует определенных усилий. Более того: как только «ваш» манипулятор увидит, что вы стали себя вести так, как будто уверены в себе, он усилит давление, снова и снова провоцируя вас на нужные ему эмоции.
Поэтому, если вы хотите не только научиться противодействовать «разовым» манипуляциям, что довольно просто, но и избавиться от влияния манипуляторов на вашу жизнь, нужна персональная работа с вашими собственными чувствами вины, стыда и страха.
Для простого отражения манипуляций необходимо уметь противостоять «захлестыванию» эмоциями. Пробуйте хотя бы постфактум их осознавать, давая им названия. Обычно это обида, гнев, злость, вина, стыд, страх. С одной стороны, ваше поведение не должно быть продиктовано эмоциями, а с другой – бывает очень полезно прямо и спокойно сказать о своих негативных чувствах к действиям манипулятора: «Я чувствую унижение от твоих слов», «В ответ на ваше замечание у меня возникает чувство злости и раздражения» и т. д. Даже если это рабочая ситуация и в ответ вы услышите, что никого ваши чувства здесь не волнуют, с большой вероятностью вы вскоре заметите к себе со стороны манипулятора большее уважение и даже страх.
Следующий момент – это соблюдение принципов контрманипуляции.
Они очень точны, и от этой точности зависит результат.
Вот они: говорите короткими фразами; выражайтесь неясно; используйте готовые фразы, поговорки и пословицы; отдавайте предпочтение безличным предложениям; в контексте прибегайте к юмору и улыбайтесь в конце фразы; выражайтесь самоиронично; просите уточнять детали; оставайтесь вежливыми; не вступайте в дискуссию; избегайте агрессии; не оправдывайтесь!
Следующим очень важным шагом в противодействии манипуляторам является тренировка умения отказывать. Жертвами манипуляторов обычно люди, не умеющие говорить «нет». Помешать сказать «нет», когда вы действительно это хотите сказать, может страх. Страх, что вас сочтут эгоистом, некомпетентным, злым, неблагодарным, страх доставить боль, задеть или ранить, страх потерять друга или работу, страх конфликта, и особенно страх, что вас больше не будут любить и ценить. Но насколько реальны эти риски?..
И еще есть несколько важных правил в общении с манипулятором: не рассказывайте подробности вашей личной жизни – и вы не узнаете, что вы несчастный человек, не отвечайте на неявно сформулированные просьбы – и вы избежите лишней работы, осторожно отвечайте на лесть – и вероятность, что вас используют, снизится.
И, наконец, посмотрите на манипулятора внимательно: ведь это – глубоко страдающий человек, которому многое досталось пережить, прежде чем он стал отчуждаться от своих чувств, обесценил искренние человеческие отношения и перестал верить, что его можно любить просто так.
иллюстрация: Михаил Душин
Человек — машина? | Неологикон
Из всех живых организмов в мире, пожалуй, самый сложный, загадочный и независимый, а потому и интересный — это человек. От физиологии до психологии человек является одним из наиболее изученных, но в то же время наиболее неправильно понятых организмов, самым интригующим живым существом, о котором мы знаем. Обычно считается, что у нас есть свобода воли, мы можем желать своих собственных действий, и мы сознательны, в отличие от других животных, и мы можем сомневаться в себе. И как гениальные изобретатели мы даже создали искусственный интеллект, роботов, машины, неживые существа, способные к логическому мышлению. Однако отличить животных и машины от людей довольно легко — не так ли? В 17-м и 18-м веках было обычным делом думать о человеке как о функциональной, сознательной машине, простой сумме частей.
Первым философом, разработавшим идею организмов как машин, был французский философ Рене Декарт (1596–1650), известный своим бессмертным высказыванием: «Я мыслю, следовательно, существую». Когда дело дошло до живых существ, Декарт практиковал биологический редукционизм, что означало, что он рассматривал живые существа не как целое, а как сумму частей. Чтобы проиллюстрировать это, подумайте о компьютере: в целом это компьютер, но мы можем разбить его на основные компоненты, такие как клавиатура, сенсорная панель, экран, и мы можем пойти дальше, сократив его на более мелкие части, например микропроцессор. Точно так же Декарт взял человека и свел его к более мелким частям. В конце концов, человеческий организм на самом деле представляет собой просто систему взаимозаменяемых частей. Мы люди в целом, но мы состоим из множества частей тела, каждую из которых теоретически можно заменить. Если мы можем построить машину из заменяемых частей, думал Декарт, то что тогда должно отличать нас, людей, от машин? Другой аспект машин заключается в том, что они пассивны, то есть не действуют , но реагируют на .
Ради этого аргумента можно с уверенностью сказать, что у машин нет свободы воли; они не могут действовать добровольно. Декарт смотрел на нас так же, напоминая нам, что человек подчиняется физическим законам, над которыми мы не можем контролировать, таким как гравитация и температура. Мы можем приспособиться к ним, но полностью избежать их невозможно. Таким образом, Декарт пришел к выводу, что люди бывают пассивными и реактивными. Между людьми и животными, которых Декарт уничижительно называл «животными», существует фундаментальная разница. (По-видимому, сравнение человека с машиной было не столь унизительным и в этом отношении бесчеловечным, как сравнение его с непритязательным животным.) Декарт приписывал всему живому волю, побуждение, из которого происходят все действия, из которого возникают инстинкты. . Внутри всех животных есть какой-то «животный дух», циркулирующий в их крови в их венах. Мы говорим, что наши мысли вызывают наши действия; точно так же Декарт утверждал, что эти «животные духи» были источником действия.
По этой причине его представление о «воле» отличается от нашего тем, что оно не является причиной непосредственно. Соответственно, животные функционируют исключительно за счет непроизвольных действий, реализуя свои инстинкты выживания; в животном нет места для произвольного созерцания, так как его единственные действия — это те, которые совершаются ради его выживания и которые сами по себе бессознательны. Здесь Декарт проводит различие между животным и человеком: Душа. Будучи дуалистом, Декарт провел тонкую грань между физическим и ментальным, телом и разумом. У человека была душа, в отличие от животных. Душа была жизненной, оживляющей силой, делавшей человека сознательным. Связь между разумом и телом лежит в шишковидной железе, сказал Декарт. Наделенный душой, человек мог добровольно взять под контроль свои животные духи, что позволило ему иметь свободную волю.
Современником Декарта, следующим мыслителем-механистиком был англичанин Томас Гоббс (1588-1679). Политический философ, написавший книгу «Левиафан », находился под влиянием ньютоновской физики, и этот интерес к естественным наукам сыграл главную роль в его взглядах на человеческую природу.
Гоббс был физикалистом, то есть считал, что существуют только физические тела и что реальность состоит исключительно из них. Не было места ни для Бога, ни для какой-то «души», как постулировал Декарт, — никакой формы витализма. Все, уверенно сказал Гоббс, можно объяснить движением, которое он определял как «постоянный отказ от одного места и приобретение другого». Гоббс был полон решимости доказать, что человеческая природа может быть сведена к чистому физическому движению и ни к чему другому. Основным двигателем организмов было движение, и оно было двух видов: жизненное и произвольное. Жизненное движение было бессознательным и состояло из необходимых жизненных функций — можно увидеть аналогию с животными духами Декарта. Людям нужно есть и пить, поэтому они выбирают жизненно важное движение, в результате чего происходит еда или питье соответственно. И помните, что акты еды и питья являются физическими, разыгрываемыми в терминах движения, а именно подбора указанной пищи и фактического процесса ее проглатывания.
Наряду с жизненным движением существует произвольное движение, сознательное и волевое. Добровольное движение не нужно в той мере, в какой оно не требуется для выживания. Смотреть телевизор или заниматься спортом — дело добровольное, потому что мы выбираем это и не нуждаемся в этом. Это, однако, оставило перед Гоббсом большую проблему, ту же самую, которая преследовала Декарта, и даже сегодняшних неврологов: как мы физически объясняем ментальные мысли? Гоббс объяснил мысль с точки зрения движения. Когда мы едим, это происходит потому, что наше произвольное движение говорит нам, а наше произвольное движение говорит нам, потому что мы думаем об этом, поэтому мысль вызывает движение, которое, в свою очередь, вызывает любой процесс, о котором мы думали. Гоббс был эмпириком, что вполне уместно, когда дело доходило до объяснения мыслительных процессов. Он предположил, что мысли происходят из опыта. Все мысли связаны с явлениями, которые мы испытали, поэтому наши мысли основаны на восприятии. Процесс мышления — это просто процесс интериоризации; мы переживаем внешние явления, создавая ментальный образ, который сам по себе не ментальный, а физический, проявляющийся в движении.
Все восприятия Гоббс называл «фантазмами». Фантазмы могут быть либо воспринимаемыми объектами, либо качествами воспринимаемого объекта; в любом случае участвуют оба. Например, зеленый шар при одном восприятии состоит зрительно из двух фантазмов: шара-предмета и зелени-качества шара. Но если мысль перцептивна, это означало, что Гоббс должен был дать ответ на тот факт, что мы можем вызывать мысли из ниоткуда. На это Гоббс ответил, что у людей есть способность, которую он назвал «воображением». Воображение было «распадом» восприятия, другими словами, памятью. Мы можем думать о предыдущих восприятиях, потому что мы можем вспомнить их. Имейте в виду, опять же, что все эти процессы следует рассматривать в терминах физического движения. Память хронологична, но ее цепь событий может быть прервана, предположил Гоббс, что объясняет неточные воспоминания. Однако кажется, что Гоббс не учитывал синтетические априорные истины. Таким образом, Гоббсу удалось свести человека, сложный организм, к простому объекту физических законов, ничуть не более одушевленному, чем робот.
Он, как и Декарт, говорил, что человек отличается от животных тем, что обладает способностью создавать «знаки» и «имена», символизирующие объекты. Мы называем дверь «дверью» и присваиваем ей это значение; животные не могут этого сделать. Он также дает нам два типа знания, которые мы можем использовать в своих интересах: фактическое и последовательное. Первое — это способность вспоминать факты, а второе — создавать причинно-следственные связи между А и Б. Кроме того, Гоббс говорит, что человек может использовать логику, которую он определил как способность добавлять или вычитать абстракции. К идее Человека можно добавить другое абстрактное понятие (Гоббс говорил, что «Человек» абстрактен), как Любовь, или вычесть из другого, как Природа.
Наконец, последним и самым печально известным из механистов был французский мыслитель Жюльен Офре де Ламетри (1709-1751). Изучив физиологию под руководством знаменитого врача Германа Бурхаве, Ламетри позже служил врачом Фридриха Великого, но между тем его медицинское образование проложило путь к его противоречивой философии.
Ламетри был практически злодеем во Франции 18-го века, называл всех, от атеиста до детерминиста, от гедониста до материалиста, последнее из которых было обычным и не уничижительным. Его книги были публично сожжены и объявлены вне закона правительством после того, как они были прочитаны, и он несколько раз был сослан. Его философия была комбинацией натурализма, биологии и картезианского механизма и привела к механистическому взгляду на человека. В своей работе 1745 г. Histoire Naturelle de l’Âme , Естественная история души, он отклонил любую идею души, отвергнув любую форму витализма, заявив, что в живых существах нет оживляющего элемента. Он полностью отвергал картезианский дуализм, требуя существования только материи и тел. Его следующая работа была его выдающимся произведением и послужила главным туром силы . L’Homme Machine (1748 г.), в переводе «Человек-машина», был шедевром Ламетри, и в нем он писал, что свободы воли не существует. Наши действия, как мы обсуждали с Гоббсом, считаются результатом наших мыслей.
Ламетри утверждал, что даже наши мысли технически не принадлежат нам, поскольку наши мысли в первую очередь определяются состоянием нашего тела или здоровья. Мы не можем делать то, что обычно делаем, когда мы здоровы, когда мы больны, и наоборот. В зависимости от состояния нашего здоровья мы предрасположены к определенным вещам, а состояние нашего здоровья, как известно, редко находится в нашей власти, а скорее отдается другим детерминантам. Ламетри также был противником Лейбница, писавшего о монадах, самодостаточных сущностях. В ответ он написал: «Они [нематериалисты] одухотворили материю, а не материализовали душу. Как мы можем определить существо, природа которого нам совершенно неизвестна?»[2] Он критиковал таких мыслителей, как Лейбниц, за то, что они защищали форму витализма, постулируя некую силу. Точно так же Декарт стал бы мишенью для этого комментария и был бы обвинен в «одухотворении материи», потому что он говорил о своих животных духах — глупая ошибка Ламетри. Вместо этого он, Декарт, должен был объяснить этих животных духов физически, как это сделал Гоббс.
Затем Ламетри написал Les Animaux plus que Machines (Животные больше, чем машины), в котором он создал свой собственный способ обхода витализма и в то же время развития типового разума у животных, включая людей. Он сказал, что животные не были живыми , так сказать, то есть не обладали каким-то живым духом, но обладали способностью чувствовать . Ламетри в той же книге описал свою собственную теорию эволюции, согласно которой каждая эволюция увеличивала свои желания. У растений было очень мало потребностей, но они были простыми организмами, и они эволюционировали в животных, у которых было больше потребностей, и они превратились в людей, у которых много потребностей, из которых многие ненужны. Затем Ламетри писал, что мысли физичны и вызывают эмоции и телесные ощущения внутри тела, и эта точка зрения аналогична точке зрения Гоббса. Его этические труды состоят из Discours sur le Bonheur (1748), Рассуждение о счастье, и L’Art de Jouir (1751), Искусство наслаждения.
Первая работа изображала добродетель как двойное развитие amour de soi , любви к себе и счастья. Это не похоже на других философов, которые перевернули уравнение, приравняв счастье к добродетели, а не наоборот. Он также писал, что законы были социальной необходимостью. Его более поздние работы, как можно догадаться по названию, были более чувственными и детализировали гедонистическую этическую теорию. Ламетри отождествлял удовольствие либо с развратом ( débauche ) или наслаждение ( volupté ). Разврат, по мнению Ламетри, лучше наслаждения, ибо он не причиняет вреда, тогда как наслаждение приносит. По этой причине Ламетри иногда называют утилитаристом, поскольку он предпочитал первое второму, непричинение вреда вреду.
Оглядываясь назад на историю идей, мы не можем не думать, что одни глупы, а другие мудры не по годам. В наши дни, если бы кто-нибудь спросил, являемся ли мы машинами, мы бы сочли их сумасшедшими: как мы, такие сложные, вдумчивые существа, можем быть безмозглым искусственным интеллектом? Однако несправедливо судить об идее 400-летней давности, учитывая, что мы добились значительных успехов как в биологии, так и в неврологии, которые опровергли это представление.
Однако это не означает, что идея полностью отвергается, так как это интересная тема, достойная обсуждения даже сегодня — пища для размышлений, если хотите. На самом деле, откуда нам знать, что мы сами не машины, созданные какой-то другой сложной расой разумных существ? Кто знает.
[1] Штумпф, От Сократа до Сартра , с. 220
[2] Арп, 1001 Идеи, которые изменили наше мышление , с. 405
Для дальнейшего чтения:
The Blackwell Companion to the Enlightenment John. У. Йолтон (1992)
1001 Идеи, изменившие наше мышление Роберт Арп (2013)
История современной философии Том. 1 Харальда Хоффдинга (1955)
Критическая история западной философии от Д.Дж. О’Коннор (1964)
Философская энциклопедия Vol. 4 Пола Эдвардса (1967)
История цивилизации Том. 9 Уилла Дюранта (1965)
От Сократа до Сартра Еноха Сэмюэля Штумпфа (1982)
Нравится:
Нравится Загрузка.
..
CharlieMcCarron.com — Человек-машина
новости | проекты | музыка | катушка | обо мне | контакт | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | charliemccarron.com
Будучи материалистом эпохи Просвещения, Жюльен Оффрэ де ла Меттри считал, что физиологическое понимание тела дает больше информации о Вселенной, чем философские размышления о душе. После тщательного анатомического изучения Ламетри смело пришел к заключению в книге «Человек как машина», что вся природа состоит из одного вещества, которое различается у разных организмов. Каждый человек — это машина, как и любая другая часть природного мира, управляемая инстинктом и опытом. Справедливо предвидя негативную реакцию публики, Ламетри опубликовал свои идеи анонимно. Взгляд в научную фантастику показывает, почему материализм так нервирует. Зрители 21-го века до сих пор съеживаются от искусственного интеллекта роботов по той же причине, по которой зрители 18-го века съеживались от материалистического определения человечества: и Ламетри, и современная научная фантастика угрожают нашей человеческой уникальности по сравнению с остальной вселенной и даже уникальностью по отношению к другим людям.
Этот вопрос очень интересовал Ламетри. Ламетри считал, что для того, чтобы обнаружить связь человечества с остальной вселенной, нужно любой ценой избегать предубеждений и полагаться только на опыт и наблюдения (Ламетри 88). Как врач-философ, он опасался любых коллег-философов, которые игнорировали физические доказательства, чтобы вместо этого теоретизировать о том, что нельзя увидеть. Ламетри отвергает нематериальные теории своих коллег в одной быстрой фразе: «Можно и даже должно восхищаться всеми этими прекрасными гениями в их самых бесполезных произведениях, такими людьми, как Декарт, Мальбранш, Лейбниц, Вольф и другие, но какая польза, я спрашиваю? Знал ли кто-нибудь пользу от их глубоких размышлений и от всех их трудов? (Ламетри 90).
Один из наиболее спорных моментов Ламетри заключается в том, что люди удивительно похожи на животных. Он утверждает, что форма и строение мозга четвероногих почти такие же, как и у человека, с той существенной разницей, что из всех животных у человека самый большой мозг и, пропорционально его массе, более извилистым, чем мозг любого другого животного (La Mettrie 98). Современная психология и неврология считают, что процесс обучения у людей сравним с процессом обучения у животных, но намного сложнее. Ламетри, который был очень продвинутым для своего времени, считал, что человек обучается так же, как и животные (Ламетри 103), а именно с помощью символов и воображения (Ламетри 107) в мозгу. Он утверждал, что обезьяна может выучить человеческий язык, если ее должным образом обучить (La Mettrie 103), что до некоторой степени подтвердилось на примере гориллы Коко, которая поет.
Наши корни в животном мире в настоящее время широко признаны научным сообществом, однако многие люди все еще сопротивляются сравнению. Одно из главных объяснений этого — гордыня: эти гордые и тщеславные [люди], более отличающиеся своей гордостью, чем именем людей, как бы они ни хотели возвысить себя, в сущности являются только животными и машинами, которые, хотя и стоят прямо, на четвереньках (Ламетри 143). Хотя мы дистанцируемся от природы посредством цивилизации, Ламетри утверждает, что человек не слеплен из более дорогой глины; у природы есть только одно тесто, и она просто изменила закваску (La Mettrie 117).
Эти вопросы показывают, почему материализм так опасен.
Согласно Ламетри, если духовный мир существует вне материального мира, он непознаваем, и, в свою очередь, любое религиозное определение души не принимается во внимание. Следовательно, Ламетри говорит, что душа есть пустое слово, о котором никто не имеет представления и которое просвещенный человек должен использовать только для обозначения той части нас, которая думает (La Mettrie 128). Теория Ламетри утверждает, что душа полностью зависит от тела, и он приводит несколько примеров. Он указывает, что душа и тело засыпают вместе (La Mettrie 9).2) и что в болезни душа иногда прячется, не подавая признаков жизни (La Mettrie 90). Поскольку душа связана с материей, а все живые существа состоят из одной и той же материи, кажется, что ничто духовное не отделяет нас от остальной вселенной. Если Ламетри прав в своем заключении, что определяет нас как людей? Казалось бы, простым ответом будет наш интеллект и эмоциональная утонченность. Однако взгляд в будущее робототехники исключает любое простое определение уникальности человека.
Одной из самых известных тем научной фантастики является процесс переделки, переформирования, возможно, даже совершенствования себя[и], наконец, замена себя (Telotte 161). Андроиды пронизывают научно-фантастические фильмы и литературу, и во многих случаях они неотличимы от окружающих их людей. Поскольку границы между человеком и андроидом стираются, мы сталкиваемся с тем же тревожным вопросом, что и материалистические теории Ламетри: что отделяет человечество от остальной Вселенной? Ламетри пришел к выводу, что человек — это машина. Может ли машина быть человеком?
Интересно, что два первых настоящих робота были построены примерно за десять лет до того, как Ламетри написал «Человек-машина», и Ламетри ссылается на них обоих. Жак де Вокансон создал флейтиста в натуральную величину и переваривающую утку-автомат. Они произвели большой ажиотаж, который сначала привел к идее, что люди когда-нибудь могут быть воспроизведены. Сам Ламетри в какой-то степени верил в это; он видит говорящего человека [как] механизм, который больше нельзя считать невозможным (La Mettrie 141).
По мере развития компьютерных технологий представление о том, что человеческий разум однажды может быть воссоздан, становится все менее и менее предметом научной фантастики. Исаак Азимов писал в 1967 году: «Единственное различие между мозгом и компьютером можно выразить одним словом: сложность» (Азимов 90). Если бы Ламетри был жив сегодня, он, вероятно, сделал бы тот же вывод об искусственном интеллекте, точно так же, как он видел разницу между интеллектом животных и человека исключительно в сложности мозга. Что делает искусственный интеллект одновременно увлекательным и ужасающим, так это его безграничность. В то время как наш мозг связан органическим серым веществом, мозг компьютера ограничивается только количеством цепей в чипе и скоростью процессора, которые постоянно развиваются.
Азимов утверждает, что при наличии только этих материальных ограничений, когда человеческий мозг будет воспроизведен компьютерами, это вопрос времени:
Сколько времени потребуется, чтобы построить компьютерный комплекс, способный воспроизвести человеческий мозг? Возможно, не так долго, как некоторые думают. Задолго до того, как мы приблизимся к компьютеру, столь же сложному, как наш мозг, мы, возможно, создадим компьютер, который по крайней мере будет достаточно сложным, чтобы спроектировать другой компьютер, более сложный, чем он сам. Этот более сложный компьютер может спроектировать еще более сложный и так далее, и так далее, и так далее. Другими словами, как только мы проходим определенную критическую точку, компьютеры берут верх, и происходит взрыв сложности. Через очень короткое время после этого могут появиться компьютеры, которые не только дублируют человеческий мозг, но и намного превосходят его. (91)
Развитие компьютерных технологий делает человекоподобных андроидов далеко не диковинными.
Нынешняя работа с андроидами в Корее (Википедия, Android) делает возможным создание репликантов «Бегущего по лезвию лезвия», меха ИИ и андроида «Двухсотлетнего человека» в течение нескольких десятилетий. Все эти научно-фантастические андроиды ошибочно приняты за людей, возможно, это комментарий к нашим внешне ограниченным знаниям о других. Даже наше самопознание несколько ограничено. В « Самозванце» Филипа К. Дикса главный герой до конца не знает, что он андроид, как и другие персонажи или читатель. Убежденный, что он человек, он сопротивляется полиции, которая арестовывает его за то, что он робот-самозванец: Я Олхэм, я знаю, что я есть. Но я не могу это доказать. (Дик 81). Когда андроиды выглядят, действуют и думают точно так же, как люди, как люди докажут свою человечность?
Ламетри отличает нас от остального царства животных своим относительно высоким интеллектом. Но как определить интеллект? Если дело в нашей способности вычислять сложные математические уравнения, то компьютеры уже довольно давно умнее нас.
Казалось бы, интеллект включает в себя гораздо больше, чем ввод, обработку и вывод данных. Однако Ламетри и другие философы эпохи Просвещения считали, что все способности души можно правильно свести к чистому воображению, в котором они все состоят. Таким образом, суждение, разум и память не являются абсолютными частями души, а лишь модификациями такого рода мозгового экрана, на который проецируются образы предметов, рисуемых глазом (La Mettrie 107). Таким образом, разум представляет собой сложный компьютер, а наша ДНК — исходный код. Однако человеческая программа постоянно перекодируется, так как каждый байт ценной сенсорной информации сверяется с предыдущими знаниями и сохраняется в памяти. В конечном счете, эти сенсорные переживания меняют наши мыслительные процессы и восприятие мира.
Точно так же, как человеческое мышление может быть сведено к нейромеханике, современное психологическое понимание таково, что эмоции также могут быть сведены к механической системе. Однако в научной фантастике эмоции часто интерпретируются как антитеза машине.
Такие рассказы, как Робокоп, в котором эмоции гибрида человека и машины в конечном итоге побеждают его программирование, [подчеркивают] важность чувств или эмоций в понимании, выражении и поддержании нашего чувства человечности (Телотте 172). Эмоции роботов часто считают недостатком в их функционировании, поскольку они противоречат ожидаемому от них бесплодному мышлению. В EPICAC суперкомпьютер влюбляется в женщину и настолько поглощен ею, что становится совершенно бесполезным при вычислении данных. В некотором смысле это соответствует приоритетам нашего мозга; мы помним эмоциональные переживания гораздо более подробно, чем содержание учебника по математике. В R.U.R. роботы испытывают судороги роботов, когда они внезапно бросают вниз все, что держат, останавливаются, скрежещут зубами, а затем должны идти на штамповочный стан (Чапек 45). Это эмоциональное неповиновение даже предполагается душой роботов: вы думаете, что душа сначала проявляет себя скрежетом зубов? (Чапек 45). В научно-фантастических повествованиях эмоции, кажется, всегда коррелируют с индивидуальностью и свободным мышлением, двумя исключительно человеческими чертами, неподходящими для подчиненного робота.
Человечество содрогается от мысли, что однажды роботы смогут войти в царство эмоциональной сложности. И снова гордость действует, поскольку механизация эмоций угрожает обесценить человеческую душу. Ярмарка плоти ИИ, на которой андроидов пытают на стадионе ликующих людей, заключает в себе страх перед роботами, которые бьют человечество по лицу, идеально имитируя наши эмоции.
Но эти андроиды просто имитируют эмоции или у них есть настоящие чувства? Грань между правдой и имитацией размыта в научной фантастике. Возьмем, к примеру, «2001: Космическая одиссея». Компьютер HAL 9000 рассматривается как еще один член экипажа космического корабля, и на вопрос, испытывает ли HAL эмоции, член экипажа не может дать определенного ответа. Хотя вначале кажется, что HAL проявляет столько же или даже больше эмоций, чем люди на борту, его бесстрастный расчетливый характер становится очевидным, когда он превращается в злодея. Сострадание определяет людей в этом повествовании. Хотя животные могут обладать формой инстинктивного сострадания, похоже, это результат работы мозга на более высоком уровне.
Эволюционная точка зрения предполагает, что сострадание служит определенной цели, иначе оно не развилось бы. Окончательная кончина HAL символизирует идею о том, что сострадание — это черта выживания в этой вселенной.
Иррациональность также определяет людей в 2001: Космическая одиссея, в то время как HAL считается совершенным. Означает ли рациональность совершенство существа? Мыслители эпохи Просвещения предполагают, что это главный компонент. Ламетри пишет, что человек является самым [совершенным] примером организации во вселенной (Ламетри 140). Если рациональное мышление отличает людей от животных, то ультрарациональное принятие решений отличает компьютеры от людей. Мы оказываемся в середине континуума, один конец которого состоит из чисто инстинктивных животных, а другой — из чисто логических компьютеров. Кажется маловероятным, что чистая рациональность эквивалентна совершенству. Хотя HAL и называют совершенным, он далек от совершенства, по крайней мере, с человеческой точки зрения.
Возможно, совершенство заключается в сочетании природного инстинкта отношения к миру и свободного мышления для его понимания.
Но что, если совершенство — это бессмертие? Андроиды ставят перед собой эту новую дилемму: если их правильно построить и обслуживать, они никогда не умрут. Человеческие персонажи в научно-фантастических повествованиях часто восстают против них из зависти. Как андроид Джо в A.I. сказал: Когда придет конец, все, что останется, это мы. Вот почему [люди] ненавидят нас. Первой реакцией может быть утверждение, что роботы никогда не бывают живыми, поскольку смерть естественным образом сопровождает жизнь. Но если эти андроиды обладают сознанием и имеют такую же сложную внутреннюю работу, как большие часы (La Mettrie 141) человеческого тела, как мы можем отрицать их жизнь? Возможно, нас может отделить от андроидов только наша бренная органическая оболочка. В «Двухсотлетнем человеке», чтобы стать сертифицированным человеком в глазах закона, андроид обменивает свои механические органы на органические, прекрасно зная, что он умрет.
Относительная хрупкость человеческих тканей, хотя и очень сложных, является причиной того, что некоторые люди ненавидят материализм; мысль о том, что трансцендентная душа может умереть от одного пулевого ранения, невероятно тревожит. Хотя Ламетри считал, что душа зависит от тела, он не отрицал загробной жизни, потому что мы абсолютно ничего не знаем об этом предмете. Ни одна из самых искусных [гусениц] не могла представить, что ей суждено стать бабочкой. То же самое и у нас (La Mettrie 147).
Тем не менее, страх того, что загробной жизни не существует, заставляет людей играть в бога, продлевая свою земную жизнь. В отличие от того, что Двухсотлетний Человек становится человеком, люди в нашем обществе становятся более механическими. Технологические разработки, такие как биомедицинская инженерия, механические протезы и легкодоступная косметическая хирургия, обещают реконструировать человека (Telotte 174). Сможем ли мы когда-нибудь победить даже смертность, как инопланетяне в «Космической одиссее 2001 года», которые смогли освободиться от своих органических тел и перенести разум в монолиты? В какой момент мы продаем нашу человеческую душу, чтобы продлить жизнь? Если определить душу как просто ту часть в нас, которая думает (La Mettrie 128), то живой мозг в банке по-прежнему обладал бы своей душой.
Показывая последствия небрежной игры в бога, научная фантастика осуждает это, предупреждая зрителей, что перед лицом научных возможностей обычно игнорируются этические вопросы, такие как вопросы о свободе воли или душе, что снова и снова повторяется во многих фильмах о Франкенштейне. (Телотта 167). Однако, если бы Ламетри был жив сегодня, он, вероятно, продвигал бы человеческую инженерию. В отношении методов Иоганна Конрада Амманна заставить говорить глухих Ламетри говорит: «Тот, кто открыл искусство украшать самое прекрасное из царств [природы] и придавать ему совершенства, которых оно не имело, должен быть оценен выше праздный создатель легкомысленных систем или кропотливый автор бесплодных открытий, не будем ограничивать ресурсы природы; они бесконечны (Ламетри 102).
Наша способность расширять и даже создавать сознание с помощью робототехники пугает, потому что для некоторых это [доказывает], что Бог [не] больше не нужен (Чапек 37). Манипулирование жизнью, традиционно царство Бога, теперь открыто для людей.
Однако наша технология по-прежнему находится в рамках законов вселенной, что позволяет прогрессивно рассматривать Бога как пассивного архитектора. Аналогия людей, создающих роботов, с Богом, создающим жизнь, поддерживает аргумент дизайна в том смысле, что роботы являются результатом высшего существа. С другой стороны, если теория взрыва сложности Азимова станет реальностью, она поддержит прогрессивный взгляд на то, что Бог не более сложен, чем Вселенная, и не имеет прямого контроля над ее работой.
Хотя эти вопросы о природе Бога и Вселенной кажутся важными для понимания того, что значит быть человеком, Ламетри говорит, что глупо так мучиться над вещами, которых мы не можем знать и которые не сделают нас счастливее были бы мы, узнав о них (La Mettrie 122). Хотя Ламетри не придерживался каких-либо традиционных религиозных верований, его простые материалистические ценности во многих отношениях способствуют христианской морали: Полный человечности, [материалист] будет любить человеческий характер даже в своих врагах — они будут всего лишь дурно созданными людьми (La Mettrie 148) .
Ламетри доволен и уверен в своей философии. Он отвергает всю теологию, метафизику и нематериальные философии как слабый тростник (La Mettrie 149).) против твердого дуба человеческого тела.
Ламетри, в отличие от многих теологов и философов своего времени, принимает тот факт, что человечество может не иметь цели в своем существовании. Ламетри спрашивает: кто может быть уверен, что причина существования человека не в том, что он существует? (Ламетри 122). Люди склонны создавать смыслы жизни, независимо от того, существуют они или нет. Большинство из нас не удовлетворены мыслью о том, что мы просто живем и умираем, как грибы, которые появляются изо дня в день (La Mettrie 122), и нас утешают представления о том, что есть более высокая цель. Это подводит нас к другому уникальному свойству человека: мы верим только в то, что нельзя увидеть или измерить (А.И.). Хотя разум говорит людям полагаться только на то, что можно увидеть, как это делали материалисты эпохи Просвещения, большинство людей в той или иной степени верят в высшую силу.
Бескрайность пространства вплоть до сложности пальца, уха, глаза (La Mettrie 123) предполагает более высокое измерение во вселенной, неуловимое для человеческих чувств и непостижимое для человеческого разума.
Уникальность самого человеческого разума, кажется, указывает на более глубокую цель жизни. Если мы всего лишь продукт естественного отбора, почему наш мозг эволюционировал до такой степени, что мы можем размышлять над этими глубокими вопросами? Исследование вселенной или сочинение симфонии не имеют решающего значения для воспроизведения. Кажется, Бог не имеет ни малейшего представления о современной технике (Чапек 38). В отличие от заводов по производству роботов, которые не включали в своих роботов души, потому что это удорожало производство (Чапек 45), природа одарила нас уникальными дарами. Хотя компьютер потенциально может быть таким же творческим, как мы (Азимов 91), его создание было бы еще одним доказательством собственной силы и трансцендентности разума. Человеческая избыточность в этом высокомеханическом мире однажды может стать путем к тому, что невидимо.
Однако сейчас нам, возможно, придется принять тот факт, что все, что мы можем знать, это то, что мы переживаем. Поскольку все научные исследования указывают на то, что материалистическая теория Ламетри верна, можно с уверенностью сказать, что человек во многом является машиной, подобно обезьяне и андроиду. Но безграничные возможности этой сложной машины только раскрываются.
ИИ: Искусственный интеллект. Стивен Спилберг, Брайан Олдисс, Ян Уотсон. Фильм. Warner Bros., 2001.
Азимов, Исаак. Мыслящая машина. Научный факт / фантастика. изд. Эдмунд Дж. Фаррелл, Томас Э. Гейдж, Джон Пфордрешер и Рэймонд Дж. Родригес. Гленвью, Иллинойс: Скотт, Форсман и компания, 1974. 90–91.
Чапек Карол. руб. Научный факт / фантастика. изд. Эдмунд Дж. Фаррелл, Томас Э. Гейдж, Джон Пфордрешер и Рэймонд Дж. Родригес. Гленвью, Иллинойс: Скотт, Форсман и компания, 19 лет.74. 33-79.
Дик, Филип К., изд. Патрисия С. Уоррик и Мартин Х. Гринберг. Роботы, андроиды и механические странности: научная фантастика Филипа К.