Негосударственное общеобразовательное учреждение Средняя общеобразовательная школа

Что такое реминисценция в литературе: Реминисценция в литературе: что это, примеры

alexxlab

§ 3. Реминисценция. Теория литературы

§ 3. Реминисценция

Этим термином обозначаются присутствующие в художественных текстах «отсылки» к предшествующим литературным фактам; отдельным произведениям или их группам, напоминания о них. Реминисценции, говоря иначе, — это образы литературы в литературе. Наиболее распространенная форма реминисценции — цитата, точная или неточная; «закавыченная» или остающаяся неявной, подтекстовой. Реминисценции могут включаться в произведения сознательно и целеустремленно либо возникать независимо от воли автора, непроизвольно («литературное припоминание»).

К числу неявных, лишь угадываемых (предположительно!) реминисценции принадлежит слово «нищие» в стихотворении 1915 года, открывающем ахматовскую книгу «Белая стая» (четверть века спустя, по свидетельству Л.К. Чуковской, А.А. Ахматова назвала его лучшим из всех ею написанных стихов):

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так, что сделался каждый день

Поминальным днем, –

Начали песни слагать

О великой щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

В сочетании с опорным местоимением множественного числа «мы», «у нас», «наше» взамен преобладающих в лирике (в том числе ахматовской) «я» и «ты» слова «нищий» и «бывшее богатство» обретают смысл исторический, а все стихотворение — звучание гражданское, едва ли не публицистическое. И возникают ассоциации с широким потоком суждений предреволюционных лет о будто бы извечных российских убожестве и бедности, чему отдали дань и Бунин, и Горький, в какой-то мере — Чехов с его «Мужиками», и Блок с памятными всем словами о любви к «нищей России» с ее серыми избами («Опять, как в годы золотые…», 1908).

Реминисценции в виде цитат составляют существенную разновидность неавторского слова. Они знаменуют либо приятие и одобрение писателем его предшественника, следование ему, либо, напротив, спор с ним и пародирование ранее созданного текста: «…при всем многообразии цитации разные и часто несхожие «голоса» всегда помещаются в такой контекст, который позволяет за чужим словом услышать авторское (согласие или несогласие с этим чужим словом)»[620].

Вместе с тем сфера реминисценций значительно шире области цитирования как такового. Реминисценциями нередко становятся простые упоминания произведений и их создателей вкупе с их оценочными характеристиками. Так, в шестой главе первой части романа М. де Сервантеса священник и цирюльник разбирают книги, читанные Дон Кихотом, чтобы часть их сжечь, и беседуют о них, так что образ литературы (преимущественно рыцарских романов) создается при полном отсутствии цитирования.

Реминисценциям как единичным звеньям словесно-художественных текстов одноприродны заимствование сюжетов, введение персонажей, ранее созданных произведений, подражания, а также вольные переводы иноязычных произведений, у истоков которых в русской классической поэзии — стихотворения и баллады В.А. Жуковского.

Собственно литературным реминисценциям родственны и отсылки к созданиям иных видов искусства как реально существующим (величественный памятник готической архитектуры в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» или моцартовский «Реквием» в маленькой трагедии А. С. Пушкина), так и вымышленным писателем («Портрет» Н.В. Гоголя или «Доктор Фаустус» Т. Манна, пространно «рисующие» живописные и музыкальные творения). Художественные реминисценции широко бытуют в литературе XX в. О живописи немало говорится в «Итальянских стихах» А. Блока, музыкальные образы лежат в основе его цикла «Кармен»; вне настойчивых обращений к мотивам зодчества непредставимо творчество О.Э. Мандельштама: «Я с Музой зодчего беседую опять…» (из чернового варианта стихотворения «Адмиралтейство»). По словам Д.С. Лихачева, «Поэма без героя» А.А. Ахматовой «принадлежит к числу произведений, насквозь пронизанных литературными, артистическими, театральными (в частности, балетными), архитектурными и декоративно-живописными ассоциациями и реминисценциями»[621].

Реминисценции составляют одно из звеньев содержательной формы литературных произведений. Они воплощают (реализуют) культурно-художественную и жанрово-стилистическую проблематику творчества писателей, их потребность в художественно-образном отклике на явления предшествующего искусства, прежде всего словесного. Выражая осмысление и оценку литературных фактов, реминисценции нередко оказываются неким подобием литературно-критических выступлений — своего рода критикой-эссеистикой, вторгшейся в мир собственно художественных текстов, что явственно в «Евгении Онегине» Пушкина (например, суждения об оде и элегии), «Бедных людях» Достоевского (где Макар Девушкин, по-видимому, выражая мнение писателя, восторженно отзывается о пушкинском «Станционном смотрителе» и весьма недоброжелательно — о гоголевской «Шинели»), в циклах стихов М.И. Цветаевой и Б.Л. Пастернака, посвященных Александру Блоку.

Реминисценции глубоко значимы в художественной словесности разных стран и эпох. Так, в произведениях русской литературы (не только древней) но и Нового времени) нет числа прямым и косвенным отсылкам к каноническим христианским текстам[622]. Обильны и весьма разнообразны обращения писателей к предшествующей художественной литературе. Нескончаемы отклики на «Божественную комедию» А. Данте, «Дон Кихота» Сервантеса, «Гамлета» Шекспира, на «Медного всадника» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, на творения Л. Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова.

В творчестве писателей, в том числе крупных, оригинальных, наличествует огромное количество реминисценций из самых разных источников. Так, произведения Пушкина — его лирика, поэмы, «Евгений Онегин», «Повести Белкина» — до предела насыщены отсылками (часто неявными) к литературе как отечественной, так и западноевропейской, в том числе современной поэту. Здесь вновь оживают Данте, Шекспир, Байрон, Державин; присутствуют К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и многие другие. В бесконечно разнообразных пушкинских реминисценциях ощутимы и благодарное приятие поэтом искусства предшественников и современников, и творческая полемика с ними, и осмеяние позднеклассицистических и сентиментально-романтических стереотипов, штампов, клише.

Обратимся к повести «Станционный смотритель», которая лукаво приписана Пушкиным неискушенному провинциальному литератору Ивану Петровичу Белкину. Вот рассказчик выслушал горестный, сопровождавшийся слезами рассказ Самсона Вырина о том, как он потерял единственную дочь.

Далее читаем (реминисцентные обороты мы выделили курсивом): «Слезы сии отчасти возбуждены были пуншем, коего вытянул он пять стаканов в продолжении своего повествования; но, как бы то ни было, они сильно тронули мое сердце. С ним расставшись, долго не мог я забыть старого смотрителя, долго думал я о бедной Думе…». (Напомним: из рассказа Вырина явствует, что Дуня — вовсе не «бедная»: живет в богатстве и роскоши, любима Минским и любит его сама.) Здесь обращают на себя внимание и воспроизведение мотива, кочевавшего из одной сентиментальной повести в другую (рассказчик-путешественник, обогатившийся очередной печально трогательной историей, предается в дороге «долгим» размышлениям о ней), и стилистическая несовместимость лексики, характеризующая наивное литературное сознание Белкина (соседство в одной фразе архаически-приподнятого оборота «слезы сии» и сентименталистского стереотипа «сильно тронули мое сердце» с пятью стаканами пунша, которые «вытянул» смотритель), и связанная с этой подробностью беспомощная оговорка рассказчика (как бы то ни было, он сердечно тронут), и, главное, неприменимость к участи Дуни заштампованного эпитета «бедная» (современнику Пушкина вспоминались не только карамзинская бедная Лиза, но и последовавшие за ней «несчастные» Маши, Маргариты и т.
 д.). Подобный же «огрех» Белкина-литератора лукаво осмеян Пушкиным и в последнем эпизоде повести: «В сени (где некогда поцеловала меня бедная Дуня) вышла толстая баба» и сообщила, что смотритель умер. Близкое соседство стилистически полярных словосочетаний «бедная Дуня» и «толстая баба» весьма забавно. В приведенных эпизодах белкинского цикла (число примеров можно намного увеличить) явственно сказалась пушкинская склонность к реминисценциям игрового, шутливо-пародийного характера. Знаменательный факт: по возвращении из Болдина в 1830 г. Пушкин сообщил П.А. Плетневу, что Баратынский, читая белкинские повести, «ржет и бьется»[623]. По-видимому, этот бурный смех вызвали именно реминисценции:

Реминисценции весьма существенны и в послепушкинской литературе. Так, явные и неявные отсылки к творчеству Гоголя многочисленны в произведениях Достоевского. Но наиболее настойчивы обращения русских писателей к Пушкину и его текстам. Свою, если так можно выразиться, реминисцентную историю имеют и лирические стихотворения великого поэта, и «Евгений Онегин», «Медный всадник», «Капитанская дочка». Пушкинские творения, осознаваемые писателями прежде всего как высочайшие образцы искусства, порой становятся поводами для фамильярных перелицовок. Так, в главе поэмы «Хорошо!», посвященной политической беседе Милюкова и Кусковой, В. Маяковский пародирует разговор Татьяны с няней. И.А. Бродский резко трансформирует текст стихотворения «Я вас любил…», чтобы выразить свой беспощадно жесткий взгляд на человека, мир, любовь:

Я вас любил. Любовь еще (возможно,

что просто боль) сверлит мои мозги.

Все разлетелось к черту на куски.

Я застрелиться пробовал, но сложно

с оружием. <…>

И далее (в том же шестом стихотворении цикла «Двадцать сонетов к Марии Стюарт»):

Я вас любил так сильно, безнадежно,

как дай вам Бог другими — но не даст!

В литературе последних двух столетий, освободившейся от традиционалистского «одноголосия», от жанрово-стилевых норм, правил, канонов, реминисценции обрели особенно большую значимость. По словам И.Ю. Подгаецкой, «поэзия XIX века начинается там, где «свое» и «чужое» поняты как проблема»[624]. Добавим к этому: литературные реминисценции знаменуют обсуждение «своего» и «чужого» как в поэзии, так и в прозе, и не только в XIX, но и в XX в.

Искусство слова близких нам эпох реминисцентно в разной мере. Отсылки к литературным фактам — неотъемлемый и, больше того, доминирующий компонент произведений В.А. Жуковского (едва ли не все свое сказано им по поводу чужого и по его следам). Реминисценции обильны и разнообразны у А.С Пушкина, А.А. Ахматовой, О.Э. Мандельштама. Но они далеко не столь значимы у Л.Н. Толстого, А.А. Фета, С.А. Есенина, М.М Пришвина, А.И. Солженицына: постигаемая этими художниками слова реальность чаще всего удалена от мира литературы и искусства.

Внутренней нормой литературного творчества XIX–XX столетий является активное присутствие в нем реминисценций. Изолированность писателей и их произведений от опыта предшественников и современников знаменует их ограниченность и узость. Однако и гипертрофированная, самодовлеющая реминисцентность, сопряженная с замкнутостью литературы в мире собственно художественных феноменов, интересов, проблем, для культуры и самого искусства отнюдь не благоприятна. Эта мысль воплощена в романе австрийского писателя начала нашего столетия Р. Музиля «Человек без свойств». Здесь автор, по его словам, поставил своей задачей «показать людей, сплошь составленных из реминисценций, о которых они не подозревают»[625]. Аналогичен ряд иронических суждений М.М. Пришвина о том, что он называл «засмысленностью», — о всецелой, а потому односторонней и даже ущербной погруженности человека (в частности — художника) в мир чужих мыслей и слов, которые далеки от живой жизни. Недоверие к «книжной культуре» и «принципу цитатности» неоднократно выражалось в поэзии Блока. Оно явственно сказалось и в свободных стихах второго тома: «Она пришла с мороза…», «Когда вы стоите на моем пути…». В последнем поэт обращается к пятнадцатилетней девушке со словами:

<…>я хотел бы,

Чтоб вы влюбились в простого человека,

Который любит землю и небо

Больше, чем рифмованные и нерифмованные

Речи о земле и о небе.

Цитата у Блока «несет в себе одновременно и запас «ядов культуры» и высокий пафос Vita nuova»[626].

Реминисцентный пласт литературных произведений, при всей его огромной значимости, не нуждается в абсолютизации, в рассмотрении его как некоего непременного центра писательского творчества: поистине художественное произведение с необходимостью отмечено прямыми контактами не только с предшествующей литературой, но и с «внехудожественной» реальностью. Знаменательны слова одного из русских философов-культурологов нашего столетия: звуки Пушкина вдохновлялись русской (Жуковский) и мировой литературой (античность, Гораций, Шекспир, Байрон), «но еще, может быть, больше — кремлевским пожаром, снегами и битвами 1812 года, и судьбами русского народа, и <…> русской деревней и няней»[627]. Напомню также резкие слова А.А. Ахматовой о критиках творчества Н.С. Гумилева: «Глухонемые <…> литературоведы совершенно не понимают, что читают, и видят Парнас и Леконт де Лиля там, где поэт истекает кровью <…> Его страшная сжигающая любовь выдается за леконт-де-лилевщину <…> Неужели вся история литературы строится таким манером?»[628]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Литературные реминисценции в материалах СМИ

Любой журналистский материал — будь то информационный, или аналитический, или художественно-публицистический — в своей основе базируется на каком-либо информационном поводе, факте, который является «скелетом», фундаментом журналистского материала. Однако особую роль в построении материала играют образные средства. Их использование и выбор зависят от многих факторов: цели журналиста, концепции и информационной политики издания, жанра, целевой аудитории издания, в котором публикуется текст, а также от её фоновых знаний и т. д. Последний фактор особо значим, поскольку без знания того или иного факта (истории, литературы) человек вряд ли поймёт то, к чему автор приводит этот факт, ассоциацию, аналогию. Следовательно все приводимые элементы «образного ряда» в журналистском тексте должны быть декодируемы, доступны для понимания аудиторией издания, в котором этот материал публикуется.

Реминисценция является одним из ключевых выразительных средств конструирования медиатекста. Благодаря его использованию журналист имеет возможность проартикулировать больше смыслов, использовать подобные «врезки» как аргументацию своей мысли, давать ассоциации, аналогии события из информационной повестки дня сегодняшнего с фактом минувшим, заставить читателя задуматься (что в современных условиях чрезвычайно необходимо) и оценить происходящее самому.

На определение понятия «реминисценция» существует много точек зрения. Мы за базовую берём определение, которое дал А. Е. Супрун: «Текстовые реминисценции — это осознанные или неосознанные, точные или преобразованные цитаты или иного рода отсылки к более или менее известным ранее произведенным текстам в составе более позднего текста». [1, 18]

Их значение обусловлено тем, что «те или иные фрагменты знакомых текстов или даже целые тексты прямо отражаются в новых производимых текстах с осознанным или неосознанным представлением о том, что они улучшат способ передачи мыслей в производимом тексте и будут способствовать его адекватному пониманию и большей эффективности». [1, 17]

Реминисценции в журналистском тексте, по сути, часть ценностной системы, которая может играть «роль эталонов, стереотипов культурно-национального мировидения или указывать на их символьный характер и в этом качестве выступать как языковые экспоненты (носители) культурных знаков». [2, 250]

Отметим, что реминисценции как одно из выразительных средств в журналистском тексте более целесообразны, уместны в аналитических и художественно-публицистических жанрах. Довольно часто в таких жанрах мы можем наблюдать различные «включения», в том числе в виде реминисценций. Информационные (новостные) жанры предполагают констатацию факта, события, а также его подробностей и, по сути, не допускает эмоциональности и особой образности. Хотя в современной журналистике, где жанры активно диффундируют, можно наблюдать проникновение «образного ряда» и в некоторые информационные жанры.

Среди первоисточников реминисценций, используемых в журналистских материалах, можно выделить, во-первых, устойчивые выражения; во-вторых, цитаты из художественной литературы, критических, философских (и других) сочинений, фильмов (в том числе названия произведений культуры и искусства, рекламные слоганы, политические лозунги) и т.  д.; в-третьих, использование образа персонажа из художественной литературы; в-четвёртых, исторических и литературных фактов, а также факта биографии известного человека; в-пятых, использование понятий из разных наук (например, психологии) и некоторые другие.

При реминисценции «может иметься или отсутствовать разной степени точности отсылка к источнику». [1, 18]

Выбор и внедрение в текст реминисценции должно быть обусловлено как минимум двумя факторами: функцией, которую будет выполнять эта реминисценция в тексте, и фоновые знания целевой аудитории издания.

Достаточно часто встречаются цитаты из литературы, художественной, критической, философской и т. д. Использование в журналистских материалах отсылок к литературным источникам во многих случаях весьма уместно и целесообразно, поскольку они, во-первых, могут позволить автору иной раз высказать то, что напрямую, без обращения к литературной параллели, сравнению, аналогии, высказать точнее, яснее не получится. А во-вторых, введение в текст реминисценции, помогает читателю лучше сориентироваться в посыле автора.

Обратимся лишь к нескольким примерам.

«До перемены участи ТВ, конечно, еще очень далеко. Хотя бы потому, что данные перемены некому осуществлять. Ситуация развивается по Блоку: слопала-таки поганая, гугнивая матушка-Русь, как чушка, своих поросят» («Танцуй, Россия, плачь, Европа», «Новая газета», № 1 от 9 января 2013 г.).

«В фильме «Служу Советскому Союзу» много шума, диалогов, действия, крика, но он фальшив, воспользуемся формулировкой Довлатова, как комсомольские крестины» («Где НТВ не лжет», «Газета.ру», опубликовано на сайте 19.06.2012).

««Ах, какая неисправимо дурацкая страна!» — с невероятной болью говорит Лев Тихомиров, истинный русский патриот. С ним трудно не согласиться. Какова страна, таковы и ее зеркала» («Собчак как зеркало русской эволюции», «Новая газета», № 59 от 30 мая 2012).

«Герой нашего времени с веселым именем Кулистиков выполняет политические заказы с неуемностью первого отличника» («Краткий курс анатомии НТВ», «Новая газета», № 53 от 16 мая 2012).

«Путин благодарил всех, кто сказал «да» великой России. Он легко поставил знак равенства между собой и великой Россией. Но это уже не наше дело, пусть «психоложеством» (как сказал Маяковский, еще один поэт-трибун, которого предстоит освоить национальному лидеру) займутся другие» («Володя, сделай красиво!», «Новая газета», № 25 от 7 марта 2012).

«Взволнованным голосом Гордон возвестил новую историческую эру под девизом кота Леопольда «Ребята, давайте жить дружно!», и отправился с благой вестью в народ» («Буревестник по имени Гордон», «Новая газета», № 22 от 29 февраля 2012).

«Пройдет немного времени, и вновь две России глянут друг другу в глаза. Ахматова, автор формулировки, поделила страну на две части — ту, которая сидела, и ту, которая сажала. Сегодня демаркационная линия не столь кровава. Она делит страну всего лишь на тех, кто вступил в «Народный фронт», и на тех, кто не вступил» («В ожидании Мао», «Новая газета», № 96 от 31 августа 2011).

Анализируя выступления тележурналистов по поводу украинских событий, журналист «Новой газеты» Слава Тарощина подводит итог своим рассуждениям на эту тему так: «. ..У меня есть ответ на вопрос о главном методе этой неуемной пропаганды. Его давно сформулировал Пелевин, герой которого принимал плоды своего воображения за хронику текущих событий. Спецназ комментаторов, данных нам в ощущениях через ТВ, верит в зАговоры, как аудитория Малахова — в заговОры». В этом же материале журналистка использует реминисценцию, связанную с романом М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Анатолий Вассерман, именуемый ныне политическим консультантом (нет чтоб сразу по-булгаковски четко — «консультант с копытом»), авторитетно утверждает: украинские боевики учатся по той же методе, что и наши белоленточники» («Украинские события глазами российских телевизионщиков», «Новая газета», опубликовано на сайте 28.01.2014 г.).

«Разумеется, когда разномыслие вгоняется в готовые формы, чтобы принять там агрегатное состояние, как говорил Мераб Мамардашвили, «застывшего имперского дерьма», никакие вопросы и сомнения невозможны. Они немедленно в истерическом тоне объявляются осквернением памяти». «Точно так же, как сегодня, вело себя идеологическое начальство, когда еще в 1960-е делались попытки задаваться вопросами по поводу начала войны, по поводу неготовности к ней и поражений 1941 года. Причем не кем-нибудь, а политическим тяжеловесом Константином Симоновым, не кем-нибудь, а персонажами его знаменитых романов, например, Синцовым из «Живых и мертвых» — про Сталина, про то, почему страна, певшая «Если завтра война, если завтра в поход» пришла к этой самой войне неподготовленной и не удалось избежать миллионов человеческих жертв. Или об этом тоже нельзя теперь спрашивать?» («Реакция на «блокадный» опрос телеканала «Дождь»: власть развернула «войну памяти», «Новая газета», опубликовано на сайте 28.01.2014 г.).

Для того чтобы дать яркую ассоциацию, автор прибегает к использованию образа персонажа из художественной литературы: «И чем больше Собчак занимается судьбами родины в перерывах между корпоративами, тем активнее сгущается хлестаковщина внутри ее мятущейся натуры» («По крыше дома твоего», «Новая газета», № 135 от 28 ноября 2012). «Еще нет структурированной оппозиции, зато есть идея Дмитрия Гудкова запустить к осени оппозиционный телеканал. Сурков хранит гордое молчание. Гудков фонтанирует Остапом Бендером в предвкушении скорой встречи с сокровищами мадам Петуховой. От означенных перспектив у меня случилась смена оптики» («Революционный декабрьский романтизм не выдерживает испытания телеэфиром», «Новая газета», № 67 от 20 июня 2012). «По сюжету далее должно следовать гневное разоблачение власти, подозрительной, циничной и мелочной, как Собакевич» («Собчак как зеркало русской эволюции», «Новая газета», № 59 от 30 мая 2012). «Сам Владимир Владимирович прекрасно обходится без компьютера. Он даже личную президентскую программу пишет ручкой, выводя каждую буквочку с тщанием Акакия Акакиевича Башмачкина» («Он, или будет хуже», «Новая газета», № 04 от 18 января 2012). «Аналогичный случай иногда происходит и с харизмой: вылетит — не поймаешь. Она субстанция сколь мистическая, столь и капризная. Решит вдруг отправиться, как гоголевский Нос, гулять по Невскому проспекту, и больше никогда, слышите, никогда не вернется» («Плач по харизме», «Новая газета», № 131 от 23 ноября 2011).

Здесь необходимо отметить, что использование литературной реминисценции в журналистском материале, адресованном массовой аудитории, для создания ассоциации или употребления их в качестве аргументов требует от читателя определенных фоновых знаний. Поскольку в случае, если читатель не знает тех или иных литературных источников, то смысл подобной ассоциации или аргументации окажется недекодируемым.

Например, «…граждане-подданные, обыватели, а не граждане-активисты составляют большинство населения России.

Которое и является электоральным ресурсом сохранения нынешнего политического режима. Вопрос: до какой степени может дойти конформизм? Специфическим образом понятое законопослушание и способность к приспособлению к заданным обстоятельствам могут привести, как мы знаем из романа Альберто Моравиа «Конформист» и одноименного знаменитого фильма Бернардо Бертолуччи, — к преступлению» («Здоровый такой конформизм», «Новая газета», опубликовано на сайте 18.01.2014 г.). Очевидно, что если читатель не знает романа Альберто Моравиа, а также фильма Бернардо Бертолуччи, то он не поймёт смысла этой параллели.

Безусловно, реминисценции являются важной культурологической единицей в арсенале выразительных средств журналистики. Для введения в медиатекст таких единиц от журналиста требуются гуманитарные знания, широкая эрудиция, а также знание целевой аудитории того издания, в котором публикуется его материал.

Литература:

1.                  Супрун А. Е. Текстовые реминисценции как языковое явление. Вопросы языкознания. — М., 1995, № 6.

2.                  Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996. С. 250.

3.                  Все примеры взяты из материалов изданий «Новая газета» и «Газета.Ру». URL: http://www.novayagazeta.ru и http://www.gazeta.ru.

Основные термины (генерируются автоматически): газета, журналистский материал, журналистский текст, реминисценция, Украинский, художественная литература, великая Россия, Россия, русская эволюция, целевая аудитория издания.

ВОСПОМИНАНИЕ определение | Кембриджский словарь английского языка

Примеры воспоминаний

воспоминаний

Вместо прямой конфронтации с жестокими событиями последнего десятилетия послесвечение пропитано косвенностью, воспоминанием и даже ностальгией.

От Huffington Post