Интроспекция – специфический метод психологии
Интроспекция (лат. intro – ‘внутрь’, spectare – ‘смотреть’) как метод самонаблюдения имеет богатую историю. И, пожалуй, до сих пор в научном мире к интроспекции нет однозначного отношения. И если в прошлом такое положение определялось преимущественно борьбой мировоззрений, то в настоящее время, по-видимому, главной причиной выступает совмещение в термине «наблюдение» (а соответственно, и «самонаблюдение») двух понятий. Первое – это понимание наблюдения как психического явления: высшей формы восприятия. Второе – это понимание наблюдения как исследовательского метода.
Разногласия мировоззренческого порядка были по сути отзвуком того или иного подхода к решению психофизической проблемы. Так, дуалистическое решение, противопоставляющее дух материи, душу телу, субъективное объективному, сознание поведению, ведет к разделению двух линий в познании психического с последующим их совмещением. Первая линия связывается с самонаблюдением как способом прямого усмотрения внутреннего субъективного мира.
Вторая линия – это объективное наблюдение, дающее опосредованное знание о внутреннем мире человека. При этом признается, что самонаблюдение страдает субъективизмом и не может само по себе дать объективное знание. С целью «объективизации» этого знания к интроспекции «добавляется» объективное наблюдение, оформленное как строгие экспериментальные условия и предписания наблюдателю. Ярким примером такого подхода является методология «структурной психологии» В. Вундта.
Другой путь решения психофизической проблемы, представленный теориями тождества, состоит в признании как реальности, требующей своего познания, только одной субстанции: либо материальной, объективной, либо духовной, субъективной. Первая точка зрения реализована поведенческими теориями, в частности бихевиоризмом. Представители этого направления признают в качестве научного метода только объективное наблюдение за внешним поведением человека и животных, игнорируя и сознание как активно влияющий на поведение фактор, и самонаблюдение как метод изучения сознания.
Апологеты духовной субстанции, естественно, пренебрегают объективным наблюдением, которое, по их мнению, не может проникнуть в ее сущность. Большими познавательными возможностями они наделяют интроспекцию. Но, в отличие от В. Вундта и его последователей, стремились не столько получить рациональное знание о психике и сознании, сколько через самосозерцание приобщиться к высшей духовной субстанции. На таких позициях стоит спиритуализм. Пожалуй, к этой же группе можно отнести и многие направления феноменалистической, или «глубинной», психологии, несмотря на их критику классического интроспекционизма. Суть глубинной психологии – в признании в качестве силы, определяющей поведение человека, неких внутренних образований, скрытых за «поверхностью» сознания. В психоанализе 3. Фрейда – это бессознательное, в гормической концепции В. Макдугалла – инстинктивная энергия «горме», во многих гуманистических направлениях – независимая от социально-исторических факторов мотивационная сфера личности и т.
д. Обращаясь к анализу этих внутренних образований, указанные психологические течения фактически вынуждены были использовать самонаблюдение. Так, экзистенциальный анализ Л. Бинсвангера прямо указывает, что подлинное бытие личности обнаруживается благодаря углублению ее в себя с целью выбрать не зависимый ни от чего внешнего «жизненный план». Присущая гуманистической психологии идея самодетерминации личности в области методической, по сути, приводит к признанию интроспекции как ведущего психологического метода.
Рассмотрение психического и физического в их неразрывном единстве – позиция материалистического монизма. В соответствии с этой позицией само- и объективное наблюдение есть две стороны одного метода. Наиболее четко эта мысль высказана С. Л. Рубинштейном: «Речь для нас идет не о совместном применении наблюдения и самонаблюдения как двух разнородных, внешне друг друга дополняющих методов, а об их единстве и взаимопереходе друг в друга… Познание собственной психики самонаблюдением, или интроспекцией, всегда осуществляется в той или иной мере опосредованно через наблюдение внешней деятельности.
Таким образом, совершенно отпадает возможность превращать самонаблюдение – как того хочет радикальный идеализм – в самодовлеющий, в единственный или основной метод психологического познания. Вместе с тем, так как реальный процесс самонаблюдения в действительности всегда является лишь одной стороной наблюдения также и внешнего, а не только внутреннего, интроспективного, так что показания самонаблюдения могут быть проверены данными внешнего наблюдения, отпадают и все основания для того, чтобы пытаться, как хотела поведенческая психология, вовсе отрицать самонаблюдение. В ряде случаев, например, при изучении ощущения, восприятия, мышления, так называемое самонаблюдение (посредством которого раскрываем содержание наших психических процессов) и так называемое объективное наблюдение (посредством которого мы познаем явления объективной действительности, в них отражающихся) представляют собственно два различных направления в анализе или истолковании одних и тех же исходных данных. В одном случае мы от показаний нашего сознания, отражающих объективную действительность, идем к раскрытию тех психических процессов, которые привели к такому, а не иному ее отражению; в другом – от этих показаний сознания, отражающих объективную действительность, мы переходим к раскрытию свойств этой действительности».
Однако в марксистской науке, реализующей принцип материалистического монизма, излишний акцент на первичность объективного и вторичность субъективного при решении так называемого «основного вопроса философии» привел и к искусственному дисбалансу во взглядах на соотношение внешнего и внутреннего наблюдения в психологии. И вновь наиболее ясно это выразил С. Л. Рубинштейн: «В единстве внешнего и внутреннего, объективного и субъективного основным, определяющим для нас является объективное. Поэтому исходя из нашего понимания сознания, мы не сможем признать самонаблюдение ни единственным, ни основным методом психологии. Основными методами психологического изучения являются методы объективного исследования». В конечном счете такая тенденция привела к обвинению интроспекции в тяжком грехе «абсолютного отрыва сознания от реальной деятельности человека». Но подобный порок свойственен многим эмпирическим методам психологии. В частности, проблематична адекватность любого психологического моделирования.
Напомним хотя бы многочисленные упреки лабораторному эксперименту в «нежизненности» экспериментальной ситуации, в его отрыве от той самой «реальной деятельности человека». Правда, справедливости ради надо заметить, что указание на «методологические извращения» относились преимущественно к интроспекционизму как научному принципу, а не к свойственному ему исследовательскому методу самонаблюдения. И это напоминает ситуацию с критикой тестирования, которое объявлялось «порочной практикой и «научно ошибочным и отвергнутым советскими психологами применением тестов», в то время как сами тесты рассматривались весьма полезными способами получения психологической информации. Представляется, что признание, объективной обусловленности сознания совсем не обязательно должно вести к принижению самонаблюдения как исследовательского метода, данные которого имеют научную ценность якобы только при условии их проверки объективными методами или соотнесения самим субъектом этих данных с «их реализацией в объективном акте».
Думается, что данные интроспекции имеют не меньшее значение для познания внутреннего мира человека, чем данные «объективных» методов, которые сами неизбежно несут печать субъективизма, исходящего от исследователя (экспериментатора, интервьюера, диагноста). Ценность показаний самонаблюдения не столько в относительной непосредственности связи между субъектом и объектом наблюдения, сколько в возможностях преодоления пространственно-временных ограничений чувственного познания, в возможностях отлета от конкретики объективизированных проявлений психики, в возможности включения в самонаблюдение элементов высшей абстракции. Это раскрывает перспективы к переходу от познания внутреннего мира человека на макроскопическом уровне его организации (что олицетворяется термином «психика») к его познанию на космическом уровне его организации (что олицетворяется понятием «душа» и непривычным пока для нашего научного слуха понятием «универсум»). Блестящие примеры использования само-» наблюдения как метода не только познавательного, но и метода регуляции, дает многовековая традиция многих восточных учений, ориентированных на самосовершенствование человека.
В современной науке впечатляют данные трансперсональной психологии, получаемые с помощью самонаблюдения.
Классик гуманистической психологии, автор всемирно известных «Я-концепции» и «клиенто-центрированной психотерапии»К. Роджерс считал, что интроспекция как обращение к внутреннему опыту есть «основной путь познания, это глубокое организменное чувствование, на базе которого мы формируем и уточняем наши сознательные представления и концепции». На эвристический характер данных самонаблюдения указывал крупный отечественный ученый С. В. Кравков, считая и сам метод источником постановки неизвестных проблем.
Таким образом, следует признать, что «интроспекция не замыкает нас во внутреннем мире сознания, а, напротив, выводит нас во внешний – природный и социальный – мир».
Относительно советской психологии следует указать на излишне жесткое противопоставление материализма и идеализма, что в современных условиях представляется некоторым анахронизмом времен идеологического противостояния.
Именно таким бескомпромиссным отвержением идеализма, видимо, продиктовано и отношение советской психологии к интроспекции: поскольку этим методом широко пользовались ученые-идеалисты, постольку он неприемлем для марксистско ориентированной психологии. Отсюда и соответствующие определения интроспекции: «Ошибочный метод психологии, уточненный понятием самонаблюдения»; «Основной метод идеалистической психологии. В научной материалистической психологии метод интроспекции служит подсобным методом, требующим объективного контроля»; «Нужно различать самонаблюдение как наблюдение, направленное на самого себя, на самопознание, и собственно интроспекцию, т. е. определенную порочную трактовку самонаблюдения»; «Конечно, интроспекция не может претендовать на роль единственного метода познания психики, как это пыталась утверждать идеалистическая психология. Она вообще вряд ли является научным методом».
Из-за указанной «запятнанности» интроспекции идеализмом в отечественной психологии советского периода предпочитался термин «самонаблюдение».
Эта традиция жива и по сей день. Но в силу двойственности понятия «самонаблюдение» размывается его значение как исследовательского метода. Так, в одном из лучших наших психологических словарей «самонаблюдение» трактуется как психическое явление, а не как научный метод. Там прямо указывается, что «самонаблюдение не следует смешивать с интроспекцией как субъективным методом». Хотя такой взгляд редок, но он оттеняет двусмысленность категории-»самонаблюдение».
Искусственное дистанцирование советских психологов от интроспекции приводило даже к уклонению от прямого использования термина «самонаблюдение» и замене его на неуклюжее «использование данных самонаблюдения». Верхом виртуозности в подобной терминологической эквилибристике было изобретение термина «моноспекция». Воистину, «цель оправдывает средства»!
Открещивание от интроспекции, а в ее лице и от идеализма, довело это «правое дело» до отказа «моноспекции» в статусе метода: «Регистрация фактов сознания – не метод научного исследования, а лишь один из способов получения исходных данных».
Не будем спорить, является ли «использование данных самонаблюдения» научным методом, но насчет того, что «способ получения исходных данных» – это не метод, следует возразить категорически. Любой эмпирический метод есть лишь способ получения первичных (исходных, сырых) данных об объекте и предмете исследования. Превращение этих данных во вторичные, в результаты производится не на эмпирическом этапе исследования, а на стадии их обработки.
Несогласованность, а следовательно, и зыбкость позиций советской психологии в этом вопросе иллюстрируется следующим высказыванием: «В отличие от самонаблюдения как метода получения эмпирических данных, какими бы «глубинными» они ни были, интроспекция представляет собой методологический принцип, лежащий в основе не только получения, но и понимания психологического материала».
Большинством отечественных психологов самонаблюдение все же рассматривается и как разновидность восприятия, и как научный метод. Но при этом ему, как правило, отказывается в самостоятельности.
Особо подчеркивается невозможность научного объяснения наблюдаемых фактов в рамках самонаблюдения. Типичны в этом отношении следующие суждения: «В целом самонаблюдение нельзя признать самостоятельным методом психологии, оно лишь поставляет исследователю эмпирический материал, в котором объект изучения представлен в непрямой, требующей специального истолкования форме»; «…самонаблюдение дает лишь исходный материал для объективного причинного объяснения процессов и фактов сознания»; «…самонаблюдение не может дать объяснения психических явлений, но дает иногда очень ценные сведения, которые должны становиться объектами для дальнейшего анализа и синтеза». Представляется, что все сказанное по поводу объяснительных возможностей самонаблюдения с равным успехом можно отнести на счет любого эмпирического метода, если рассматривать его как способ сбора данных об объекте исследования. Объяснение получаемых фактов – это уже иной этап исследования, а именно стадия интерпретации результатов, а не составная часть эмпирического метода, коим является и самонаблюдение.
Иначе говоря, признак «объяснительности» присущ научному исследованию (как один из его этапов) и исследователю (как его способностей к научному анализу и синтезу), а не эмпирическому методу, направленному не на объяснение, а на добывание психологических фактов. Таким образом, если снять с метода самонаблюдения незаслуженный упрек в невозможности с его помощью объяснить наблюдаемые психические явления, то автоматически снимаются и претензии к его несамостоятельности. Самонаблюдение столь же самостоятельный способ сбора данных, как и любой другой эмпирический метод.
В связи с этим, по-видимому, целесообразно реабилитировать в нашей науке термин «интроспекция» как обозначение самонаблюдения в смысле исследовательского приема, исключающего его параллельную трактовку как психологического феномена. Такой подход просматривается в психологическом словаре руководителя: «Интроспективный метод – метод психологии, основанный на самонаблюдении в процессе восприятия, мышления и т. п. и последующем словесном отчете; используется в научной материалистической психологии наряду с объективными методами изучения психики».
Особенно привлекают в этом определении два момента. Во-первых, это указание на самонаблюдение как на психическое явление, лежащее в основе метода. И второе – признание самонаблюдения естественным компонентом других психических процессов: восприятия, мышления и т. п. Это означает, что вне протекания восприятия, мышления, воображения, памяти, чувств самонаблюдение невозможно. Но эта несамостоятельность самонаблюдения как психического явления вовсе не означает несамостоятельности его как научного метода.
Именно как метод самонаблюдение обладает самостоятельным статусом и включает в себя перцептивные, мнемические, опознавательные, мыслительные, аффективные, волевые и другие процессы.
Итак, интроспекцию следует признать полноправным эмпирическим методом, в основе которого лежит способность человека к самонаблюдению, понимаемому как сложное взаимодействие всех его психических процессов, функций и свойств. Более того, в силу такой психической основы и процедурных особенностей интроспекцию следует особо выделить из всей совокупности эмпирических методов психологии как ее предельно специфический метод.
Именно это обстоятельство вынудило в историографии психологической науки выделить в качестве ее специального направления «интроспективную психологию». Это направление объединяет плеяду великих ученых, зачастую выступавших резкими оппонентами друг другу. Это направление объединяет весьма раз-, неплановые школы и течения в психологии, нередко занимающие непримиримые мировоззренческие позиции. Но в одном onw были едины – это признание и плодотворное применение интроспективного метода.
Истоки интроспекционизма восходят к взглядам Р. Декарта (1596–1650) и Д. Локка (1632–1704). Они считали, что внутренний мир человека может познаваться принципиально иначе, чем мир внешний. У Декарта эти взгляды отражены в его учении о непосредственной достоверности самосознания и о «врожденных идеях». У Локка – в учении об «идеях ощущений» (и соответствующих первичных объективных качествах физического мира) и «идеях рефлексии» (и соответственно вторичных субъективных качествах, в которых отражаются первичные).
В период формирования психологии как самостоятельной экспериментальной науки метод, намеченный Декартом и Локком, был принят на вооружение В. Вундтом. Как известно, Вундт соединил интроспекцию с экспериментом. Главное в этом соединении заключалось в двух особенностях. Во-первых, строго регламентированные условия, в которых проводится самонаблюдение, способствуют повторяемости процедуры и проверяемости полученных в самоотчетах данных. Такой объективный контроль: повышает надежность и «научность» свидетельств испытуемого. Именно это обстоятельство позволяло Вундту противопоставить свой метод предшествующей умозрительной «ненаучной» интроспекции. Строгость данных особо повышалась, по мнению Вундта, тем, что наблюдению подлежали не сложные многосоставные акты психической жизни типа мышления и воли, а простые структурные элементы психики («атомы» сознания) – ощущения и их представления в памяти, а также простейшие чувства. Этим фактом предопределилось наименование вундтовского направления – «структурная психология».
Вторая специфическая черта метода Вундта – это формирование у испытуемых особой аналитической установки, помогающей постигать психологическую реальность. Такой специальный настрой на восприятие элементов психической деятельности усиливался выработкой навыков самоотчета о том, что испытуемый непосредственно осознает в момент предъявления раздражителя. Ответы формулировались в терминах ощущений. Ответы в терминах раздражителей Титченер называт «ошибкой стимула».
Несколько иной вариант интроспекционизма представлял немецкий философ Ф. Брентано и его последователи К. Штумпф, Т. Липпс и О. Кюльпе. Они видели задачу психологии в том, чтобы непредвзято реконструировать все переживаемое индивидом во всей полноте и конкретности. Эти идеи были восприняты возглавляемой О. Кюльпе Вюрцбургской школой. Не ограничивая интроспекцию отчетом о непосредственных раздражителях, эта школа соединила ее с ретроспекцией – последующим воспроизведением того, что раньше испытывалось субъектом при решении им интеллектуальных задач.
Таким образом, применение интроспекции в сочетании с экспериментом было распространено на изучение сложных психических образований (мышление).
С интроспекцией связаны и исследования гештальт-психологии. Но в отличие от Вундта, гештальтисты широко применяли интроспекцию для изучения не «элементов» психики, а ее целостных функциональных конструкций (гештальтов). Расчленяющая «аналитическая» установка структурной психологии была заменена на естественную «феноменологическую» установку, предполагающую свободное и непредвзятое описание переживаний во всей их полноте, целостности и конкретности так, как они обнаруживают себя наблюдателю. Отрицание гештальт-психологией вундтовско-титченеровского структурализма отнюдь не мешало ей эффективно использовать метод интроспекции.
В России проводником интроспекции в вундтовском варианте был Н. Н. Ланге, стоявший у истоков отечественной экспериментальной психологии. В целом дореволюционная российская психология, хотя и критично, но довольно интенсивно пользовалась интроспекцией.
Однако интроспекция встречала и множество противников. Крайняя точка зрения заключалась в признании невозможности самонаблюдения как психического явления. Весьма резко эту позицию выразил основоположник позитивизма и социологии Огюст Конт (1798–1857). Исходный тезис «позитивной философии» Конта – требование, чтобы наука ограничилась описанием внешнего облика явления и отринула «метафизику» как учение о сущности явлений. Он уподоблял самонаблюдение в психологии попытке глаза увидеть самого себя или попытке человека выглянуть в окно, чтобы посмотреть, как он сам проходит мимо по улице. Самонаблюдение невозможно, по Конту, потому, что невозможно самораздвоение человека на субъект и объект познания одновременно. Либо человек что-то переживает, либо он наблюдает. В первом случае некому наблюдать, так как субъект поглощен переживанием. Во втором случае нечего наблюдать, так как сосредоточившись на наблюдении, субъект ничего не переживает. Но, несмотря на все изящество аргументации Конта, отрицание самонаблюдения как психического явления есть, по сути, отрицание возможности осознания наших переживаний, а в конечном счете и существования сознания.
А этого позитивизм в принципе не отрицал.
Другая критика интроспекции связана не с ее отрицанием, а с указанием на трудности самонаблюдения и в связи с этим ненадежности получаемых с его помощью данных. Первое, на что обращалось внимание, это на несовместимость одновременно двух процессов – наблюдения и того, который подлежит этому наблюдению. Тогда самонаблюдение, по существу, становится не интроспекцией, т. е. непосредственным восприятием настоящего, а ретроспекцией, т. е. восстановлением воспринятого ранее. Вто-. рой сомнительный момент в интроспекции – это влияние наблюдения на предмет наблюдения, поскольку любое обращение внимания на собственное переживание вносит в последнее искажение, не дает протекать этому процессу свободно и независимо. Но такого рода трудности – естественный атрибут любого познавательного акта в системе «субъект – объект». Просто для самопознания через самосозерцание и самоанализ эти трудности становятся очевидными, тогда как для познания внешних объектов они не обнажены.
Нужны были десятилетия напряженного труда во всех областях научного знания, чтобы признать неизбежность влияния наблюдателя на «объективные» характеристики наблюдаемого объекта. Следовательно, признание наличия таких эффектов самонаблюдения вовсе не должно означать отказа от него как от метода, поставляющего достоверные знания. С. Л. Рубинштейн по этому поводу справедливо замечал: «В показателях самонаблюдения, которые представляются субъекту непосредственными данными сознания, всегда имеются опосредования, которые в них лишь не раскрыты. Каждое мое утверждение о моем собственном переживании заключает в себе соотнесение его с объективным миром. Эта предметная отнесенность факта сознания вычленяет его из туманности «чистого» переживания и определяет его как психологический факт».
В советской психологии интроспекции как методу и интроспекционизму как направлению в изучении психики помимо уже отмеченных «пороков» идеализма и буржуазности инкриминировалось и еще не менее серьезное деяние: «Данные самонаблюдения интроспекционизм рассматривает не как эмпирический материал, а как непосредственное знание о сущности и механизмах психических процессов, причем эти знания добываются не исследователем, а испытуемым, которому передаются функции исследователя».
Согласиться с этим мнением никак нельзя.
Представляется, что такое обвинение может быть направлено только отдельным наиболее ортодоксальным представителям интроспекционизма, причем скорее не в психологии, а в философии, но ни в коем случае не всему течению в целом. Те же Вундт, Титченер, Кюльпе, Вертгеймер, Кёлер, Ах отнюдь не отождествляли интроспекцию с непосредственным усмотрением истины. Наоборот, они к интроспекции относились подчеркнуто как к эмпирическому методу получения данных о психике человека, подлежащих последующей интерпретации. Что касается передачи исследовательских функций испытуемому, то, во-первых, любой психолог никак не может обойтись без сопоставления своих впечатлений о собственном внутреннем мире с данными «объективной» психологии. Во-вторых, специальный целенаправленный научный самоанализ ученого для психологии явление совершенно естественное, хотя для современной науки и не очень характерное (по крайней мере, не слишком рекламируемое и публикуемое). Кстати, отчеты о самонаблюдении в экстремальных ситуациях – весьма ценные источники научной информации в любой науке, часто оцениваемые как проявление личного мужества и научного героизма.
Вспомним хотя бы отчет И. П. Павлова о своих ощущениях в последние минуты жизни. Целенаправленное самонаблюдение исследователя является неотъемлемым элементом и некоторых психологических методов. Например, в профессиографии используется метод внедрения ученого в изучаемый процесс, овладения им определенными производственными операциями с последующим самоотчетом о результатах его самонаблюдения. В-третьих, роль исследователя, не только отчитывающегося о своих переживаниях, но и интерпретирующего их иногда сознательно передается испытуемому. Но испытуемому квалифицированному, специально подготовленному. Таковы были многие опыты в школе Вундта. И здесь опять же нет ничего антинаучного. Наконец, хотим мы того или нет, но в каждом случае изучения психики с помощью субъективных методов исследователь вынужден в той или иной мере делегировать свои функции испытуемому и полагаться на его умения и навыки в изучаемой психической деятельности, его откровенность, ответственность, добросовестность. И тут интроспекция ничем не отличается от любого субъективного метода, базирующегося на самонаблюдении.
Итак, и сущность интроспекции, и ее история убедительно говорят о том, что она является естественным, полезным и перспективным методом изучения психики, причем методом, специфически присущим психологии.
4.Методы психологического познания.
МЕТОДЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ
Основными путями познания психологии является наблюдение и эксперимент. Существуют разные виды наблюдения и эксперимента. Наблюдение, в свою очередь делится на два вида: самонаблюдение (интроспекция) или внешнее наблюдение (объективное наблюдение). Внешнее или объективное наблюдение может быть непосредственным и опосредованным, прямым и косвенным, включенным и сторонним, естественным и лабораторным, систематическим и поисковым. Также существуют и различные формы или виды эксперимента. Одна разновидность эксперимента – естественный эксперимент, это промежуточная форма между экспериментом и простым наблюдением.
Одним из основных
методов исследования в психологии
является наблюдение. Наблюдение —
исторически наиболее древний метод,
использующийся практически всеми
науками.
В психологии оно выступает в
двух основных формах — самонаблюдение
или интроспекция и объективное наблюдение,
которое может быть непосредственным и
опосредованным, прямым и косвенным,
включенным и сторонним, естественным
и лабораторным, систематическим и
поисковым.
Интроспективная
психология, психология сознания считала
самонаблюдение или интроспекцию не
только самым главным, но и единственным
методом в психологии. В основе этого
убеждения лежали два основных
обстоятельства. Первое – это фундаментальное
свойство сознания непосредственно
открываться субъекту. Второе состояло
в том, что эти же процессы оказываются
закрытыми для внешнего наблюдателя. А
это полностью совпадало с той общей
позицией, согласно которой психика
превращалась в замкнутый в себе внутренний
мир, и никто не может непосредственно
пережить состояния сознания субъекта
как он сам. Самонаблюдение или
«интроспекция» представляет собой
изучение наблюдателем себя, своего
внутреннего мира, различных психических
реакций.
Объективная, поведенческая психология вообще отвергала самонаблюдение или интроспекцию и признавала единственным методом психологии объективное наблюдение внешнего поведения.
Современная психология
исходит из единства внутреннего и
внешнего. Интроспекция, то есть наблюдение
за собственными внутренними психическими
процессами, неотрывна от наблюдения за
их внешними проявлениями.
Объективное, внешнее
наблюдение – самый простой и наиболее
распространённый из всех объективных
методов исследования. Он широко
применяется в психологии, так же как и
в других науках. Научное наблюдение
непосредственно соприкасается с
обыкновенным житейским наблюдением и
восприятием. Первое основное требование
для правильного научного наблюдения –
наличие чёткой целевой установки.
Сторонники объективной
поведенческой психологии понимали под
предметом объективного психологического
наблюдения – наблюдение за внешними
проявлениями психической деятельности.
Это, по их мнению, были только внешние
реакции – различные движения, жесты,
только внешнее проявление физиологических
процессов.
Основоположником этой идеи
выступил американский психолог Дж.
Уотсон. Он заявил, что психология должна
заниматься не явлением сознания, а
поведением. В 1913 году появляется новое
направление в психологии – бихевиоризм.
Бихевиористы отрицали существование
сознания. Они утверждали, что сознание
не существует для психологии. Для них
поведение объяснялось в научных понятиях
как система сложных реакций. Бихевиористы
стремились прийти к тому, чтобы по
стимулу предсказывать поведение человека
и наоборот по реакции человека заключать
о вызвавшем её стимуле. Важными заслугами
бихевиоризма является то, что в отличие
от интроспекции, бихевиоризм внёс в
психологию сильный материалистический
дух, благодаря этому она была повёрнута
на свой естественнонаучный путь развития.
И то, что был введён объективный метод,
основанный на регистрации и анализе
внешних наблюдений, фактов, процессов
и событий.
В действительности
объективное наблюдение в психологии
направлено не на реакции, не на только
внешние действия, а на их психологическое
содержание.
В психологии существует
много объективных методов, из которых
наиболее простым являются различные
виды наблюдения.
Непосредственное наблюдение предполагает контакт исследователя с объектом наблюдения. При опосредованном наблюдении исследователь знакомится с наблюдаемым объектом заочно, посредством различных документов, например, дневников, автобиографий, результатов творчества. Например, З. Фрейд изучал личность Ф. Достоевского по его произведениям, а Э. Фромм анализировал личность Гитлера по рассказам о нём его приближенных и известным фактам биографии.
Косвенное наблюдение используется, когда мы хотим при помощи объективных методов исследовать процессы, не поддающиеся прямому наблюдению. Например, это может быть выявление степени усталости человека. В этом случае мы можем судить о выраженности этого процесса лишь косвенно. Например, по изменению степени концентрации внимания, по количеству совершаемых ошибок.
При включенном
наблюдении исследователь становиться
частью наблюдаемого коллектива.
При
стороннем наблюдении исследователь в
контакт с наблюдаемой ситуацией не
входит.
Естественное наблюдение
происходит в обычных условиях. Естественное
наблюдение отличается от естественного
эксперимента тем, что при наблюдении
исследователь не контролирует ситуацию,
а просто наблюдает за ней. Например,
наблюдение за играми детей на площадке.
Наблюдатель не может участвовать в этой
игре, он может за ней только наблюдать.
Есть две проблемы, часто возникающие
при естественном наблюдении. Первая
состоит в том, что разные наблюдатели
по-разному интерпретируют одни и те же
явления. Например, в случае с игрой крик
ребёнка один наблюдатель может отнести
к категории агрессивных действий, а
другой – к условиям игры. Вторая проблема
– рассеянность наблюдателя. Он может
не заметить каких-то важных деталей.
Чтобы этой проблемы не было, рекомендуется
вести наблюдение сразу двумя наблюдателями,
чтобы потом сравнить их записи. Численное
выражение совпадения их данных называется
межнаблюдательной надёжностью.
Систематическое наблюдение предполагает изучение определенного аспекта поведения, изучению которого посвящено это исследование.
Поисковое наблюдение не подчинено определенной цели, но часто меняет всю картину исследования, если исходная гипотеза была неверна.
В современной психологии основным методом исследования, является экспериментальный метод. Экспериментом называют метод, при котором исследователь сам вызывает исследуемое явление. Основная задача психологического эксперимента заключается в том, чтобы сделать для объективного внешнего наблюдения доступным существенные особенности внутреннего психического процесса. Эксперимент получил очень многообразные и широкое применение в самых разных областях психологии – психологии животных, в общей психологии и в психологии ребёнка.
Большинство лабораторных
экспериментов начинается с экспериментальной
гипотезы. Это предположение или ожидание
относительно того, что произойдёт в
определённой ситуации. Например, можно
выдвинуть гипотезу о том, что громкий
шум мешает человеку усваивать содержание
книги, которую он читает.
Но тут возникает проблема –
после прочтения главы в первый раз,
человек уже будет знать её содержание.
Опыт, который испытуемые получают в
ходе исследования, оказывает на них
определённое воздействие. Этот эффект
называется эффектом облученности. Чтобы
исключить его в примере с книгой нужно
одной половине участников предложить
прочесть главу сначала при шуме, а потом
в тишине, а второй – сначала в тишине,
а потом в шуме. Все три способа организации
эксперимента дают объективные результаты
в случае правильного использования.Когда психологи
разрабатывают и проводят свои эксперименты,
они заботятся о том, чтобы аналогичный
результат мог быть получен и другими
специалистами. Это свойство эксперимента
называют воспроизводимостью. Это одно
из главных свойств эксперимента –
результаты могут быть вновь получены
другим экспериментатором. Плюсы
экспериментального метода в том, что
он позволяет контролировать
экспериметнальную ситуацию и варьировать
почти любую её переменную по желанию.
Минусы заключаются в том, что участники
лабораторного эксперимента ведут себя
неестественно, так как находятся в
новой, искусственно созданной ситуации
и за ними наблюдают незнакомые люди.
Своеобразным вариантом
эксперимента является метод естественного
эксперимента. Этот метод был предложен
А.Ф. Лазурским. Основная идея этого
метода сочетать экспериментальность
исследования с естественностью условий.
При методе естественного эксперимента
экспериментальному воздействию
подвергаются условия, в которых протекает
изучаемая деятельность, но саму
деятельность испытуемого наблюдают в
её естественном протекании. Условия
такого эксперимента естественнее, чем
условия лабораторного, отчасти потому,
что участники не знают о том, что за ними
наблюдают. Вместо того чтобы переводить
изучаемые явления в лабораторные
условия, стараются учесть влияние и
подобрать естественные условия, которые
соответствует целям исследования. В
этих естественных условиях, наблюдаются
изучаемые процессы в естественном
протекании, без вмешательства со стороны
экспериментатора. Условия естественного
эксперимента более реальны и его
участники, как правило, не знают, что
они принимают участие в эксперименте.
Отрицательные стороны состоят в том,
что условия большинства естественных
экспериментов сложно контролировать.
Помимо исследования, построенного на наблюдении, и экспериментального исследования, возможно психодиагностическое исследование. На его основе проверяются гипотезы о зависимостях между различными психологическими характеристиками. Описав их особенности у достаточного количества испытуемых, возможно на основании математических процедур выявить их взаимосвязь. Психодиагностические методы, методы выявления и измерения индивидуальных особенностей на основе процедур и разных техник.
Для исследования возрастных изменений применяется лонгитюдный метод. Психолог, применяющий лонгитюдный метод, работает с одной и той же группой людей или с одним человеком регулярно, обследуя их по одним и тем же параметрам на протяжении длительного времени.
Для сбора мнений
большого числа людей используется
опрос. В опросах, как правило, используются
анкеты. При анкетировании испытуемым
предлагают тщательно разработанный
опросник с фиксированными вопросами и
ответами.
Обычно анкеты делаются такими,
чтобы их можно было легко и быстро
заполнить. Исследователь затем по
ответам судит о наличии или отсутствии
тех или иных психических свойств. Наличие
анкеты позволяет исключить возможность
прямого влияния мнения экспериментатора
на результат. Интервью имеет только
фиксированные вопросы, но ответы могут
быть свободными. Интервью обладает
некоторым плюсом – оно даёт возможность
уточнить, переспросить, вопрос, который
задан субъекту, или уточнить ответ,
который он дал. Но сами результаты
интервью порой больше говорят о характере
взаимодействия того, кто задаёт вопросы
и кто на них отвечает. Так же результаты
интервью могут искажаться. Большинство
людей хотят представить себя в хорошем
свете и дают ответы на вопросы желаемые,
а не честные.
Методом беседы
проводятся большие исследования,
например клиническая беседа. Беседа
предусматривает выявление интересующих
психолога связей на основе эмпирических
данных, полученных в живом двустороннем
общении с испытуемым.
При анализе хода
результатов беседы перед психологом
встаёт много проблем, они касаются
откровенности испытуемого, его отношения
к психологу, в честности ответов. Сам
же психолог, как и в ситуации с наблюдением,
так же не свободен от субъективности,
несмотря на то, что беседа заранее
планируется и основные вопросы
определяются до её начала. Поэтому
использование беседы как основного
метода возможно при соответствующей
квалификации психолога, при его умении
установить контакт с испытуемым.
Психологические тесты позволяют количественно измерить различные характеристики психики: например, интеллект, внимание, мыслительные операции, память. А также различные психические состояния, например тревогу, фрустрацию, депрессию. Тестов существует очень много. Б.Г. Ананьев разделил тесты на две группы: стандартизированные тесты и проективные тесты.
Стандартизированные
тесты это тесты, ориентированные на
оценку. Среди них одна из очень популярных
и распространённых разновидностей –
тесты интеллекта.
Из наиболее
распространенных тестов интеллекта в
психологии применяется шкала измерения
интеллекта Векслера. Она содержит 11
тестов, направленных на диагностику
различных сторон интеллекта, например,
оценка оперативной памяти, выявление
уровня понимания и умение сформулировать
понимание, выявление степени усвоения
зрительно-моторных навыков и т.д. Одна
из разновидностей теста интеллекта –
тест-рисунок. От испытуемых требуется,
чтобы они что-нибудь нарисовали. Например,
дом, свою семью, дерево. В 1926 году был
распространён тест «Нарисуй человека»,
предназначенный для измерения уровня
интеллектуального развития у детей и
подростков. Предлагалось нарисовать
на бумаге человека и сделать это как
можно лучше. Оценка производилась на
основании сопоставлении рисунка с
возрастными нормами, предусматривающими
уровень владения перспективой, соблюдение
пропорций и т.д. От интеллектуальных
тестов отличаются тесты креативности,
предназначенные для измерения творческих
способностей. Эти два понятия отличаются
тем, что показатели креативности,
согласно ряду исследований, могут не
соответствовать показателям, полученным
на основе тестов интеллекта.
В связи с
этим «интеллект» и «креативность»
иногда противопоставляются. В основу
теста кладётся способность субъекта
продуцировать новые необычные идеи.
Известны тесты Медника, определяющие
способность к отдалённым ассоциациям,
тест Бэррона, определяющий отношение
к незавершенным изображениям и многие
другие.
Другая группа тестов
– проективные тесты. В основе этого
теста лежит принцип проекции. В
разнообразных проявлениях субъекта –
творчество, высказывания – воплощается
личность, в том числе скрытые, неосознаваемые
побуждения, стремления конфликты,
переживания. А так же защитный механизм
субъекта – приписывание собственных
побуждений и чувств другому объекту.
Для испытуемого создаётся достаточно
неопределённая ситуация, оставляющая
ему свободу действий. Материал,
предъявляемый обследуемым для работы,
может толковаться разнообразными
способами. Главным остаётся не его
объективное содержание, а субъективный
смысл, то отношение, которое он вызывает
у испытуемого. Существует несколько
классификаций проективных тестов.
Конститутивные тесты – работа испытуемого
заключается в придании смысла материалу,
его структурирование. Наиболее известным
конститутивным тестом является тест
чернильных пятен. Этот метод был
разработан в 20-е годы в Швейцарии
психиатром Г. Роршахом. При проведении
этого эксперимента испытуемым предъявляют
карточки чернильными кляксами различных
цветов, и он должен ответить, на что эти
пятна похожи. Психологом ведётся запись
высказываний испытуемого, фиксируется
время ответов, особенности поведения.
Существуют многочисленные модификации
теста Роршаха. Конструктивные проективные
тесты – предполагают создание целого
из отдельных деталей. Среди конструктивных
проективных тестов известен «тест
мира». В этом тесте испытуемому
предлагается около 200 моделей разнообразных
предметов (люди, транспорт, дома и т.д.).
испытуемый по своему желанию создаёт
из этих моделей некий мир. При анализе
учитывается, какие предметы выбираются
первыми, какого типа предметы используются,
форма конструкций и др.
Интерпретативные
проективные тесты – предлагают
толкование, интерпретацию событий,
предлагаемых ситуаций, изображений. Из
этой группы очень популярен «тест
тематической апперцепции», сокращённо
именуемый ТАТ. Испытуемому предлагаются
таблицы с картинками, изображающими
неопределённые ситуации, и предлагается
составить рассказ, в котором описывались
бы события, приведшие к этой ситуации
в картинке, отношения персонажей,
чувства. Во время рассказа осуществляется
дословная запись слов испытуемого,
фиксируются все паузы особенности
поведения, мимики. При анализе определяется,
с каким героем соотносит себя испытуемый,
определяются его важные характеристики.
В итоге создаётся представление об
особенностях субъекта, его внутренних
и внешних конфликтах, способах защиты.
Катартические проективные тесты –
предполагают творческую деятельность
в особо организованных условиях. Ярким
примером такого метода является
психодрама, чаще рассматриваемая как
метод психотерапии. Этот метод был
предложен в 1946 году.
В психодраме
осуществляется что-то вроде импровизированной
театральной постановки по поводу
истории, рассказываемой одним из
участников группы. Считается, что в
условиях групповой поддержки, в
драматических построениях, содержательно
близких переживаниям участника
психодрамы, он будет проявлять свои
личностные особенности. Экспрессивные
проективные методы – предполагают
рисование на свободную или заданную
тему. Одним из часто встречающихся в
психологии тестов является тест «нарисуй
человека» и его варианты. Испытуемому
предлагается нарисовать человека, после
завершения рисунка предлагается
нарисовать ещё одного человека
противоположного пола. Потом следуют
вопросы относительно этих фигур – пол,
возраст, привычки. При интерпретации
исходят из положения, что в рисунке
субъект выражает своё «Я» и можно
определить его особенности. Большое
внимание уделяется тому, как нарисованы
отдельные детали фигуры – руки, голова,
обращается внимание на их пропорции.
Большой популярностью пользуются
вербальные (речевые) проективные
методики.
Они относятся к группе
аддитивных тестов. И предполагают
завершение испытуемым рассказа, фразы.
Например, метод «Незаконченное
предложение». Этот метод впервые был
применён в 1928 году А. Пейном. Исследователь
предлагал испытуемым начало предложения,
которое они должны были закончить. Или
метод, при котором испытуемый должен
закончить незавершённый рассказ, сказку.
Такой метод часто несёт и психотерапевтическое
значение, потому что позволяет
отреагировать подавленные переживания
в творчестве. По тому, как испытуемые
домысливают эти рассказы и делаются
заключения об их личности, намерияних,
целях. В настоящее время в психологии,
особенно зарубежной, разработано
огромное количество разных тестов.
Самое главное в тесте это понятие
валидности и надёжности. Крупнейший
специалист в области тестирования А.
Анастази указывает на валидность как
на понятие, указывающее, что тест измеряет
и насколько хорошо он это делает. Понятие
валидности и надёжности в тесте очень
важны, и многие нарекания в адрес
значительного числа тестов связаны с
сомнительностью их валидности и
надёжности.
В психологии бывают случаи, когда психотерапевт может обнаружить много интересного в том, что рассказывает его один клиент. В таких случаях применяют то, что называется изучением одного случая. Изучение отдельного случая даёт богатый материал для понимания проблемы, или может показать, что какая-то теория ошибочна. То, что верно для одного человека, может быть неверно по отношению ко многим другим людям.
Много методов
позаимствовано и у других наук. Например,
психофизиологические методы. Они
позволяют оценить особенности психических
явлений тем, что регистрируют различные
физиологические параметры. К ним
относятся изменение ширины открытия
зрачка, частота пульса, электроэнцефалограмма.
Психологическое исследование никак не
может замкнуться в простом описании
психических явлений, оторванном от
изучения их психофизиологических
механизмов. Нельзя недооценивать
значение физиологических методик в
психологическом исследовании. Например,
метод условных рефлексов И. П. Павлова
это мощное средство анализа чувствительности.
Так как психология утверждает единство
психического и физического, психологическое
исследование часто включает физиологический
анализ психологических процессов. Но
физиологическая методика в психологическом
исследовании играет вспомогательную,
второстепенную роль. Главным вопросом
является умение правильно их соотнести
так, чтобы они образовали единство в
исследовании.
примеров самопознания, которые помогут вам повысить уровень
Перейти к разделу
Что такое самопознание?
Почему важно самопознание?
14 примеров самопознания
12 инструментов для лучшего познания себя
Самопознание против самоосознания
Суть
Философы и психологи со всего мира изучали самосознание человечества. Но для многих из нас понятие «я» остается неуловимым.
К счастью, вам не нужно быть Декартом или Сократом, чтобы копнуть глубже. Потратив немного времени и усилий, вы сможете узнать о себе больше.
И процесс самопознания того стоит.
Это делает нас лучшими лидерами, членами семьи и друзьями. Когда мы знаем, что движет нами, мы можем улучшить свое психическое здоровье и вести настоящую жизнь.
От юности до взрослой жизни вы шли своим путем к самопознанию. Итак, вот несколько примеров и теорий самопознания, которые помогут вам познать себя.
Что такое самопознание?
Вы, наверное, уже знаете свой любимый цвет или вкус мороженого. Но самопознание сложнее.
По сути, это исследование ваших мыслительных процессов, убеждений, ценностей и поведения.
Первый шаг к самопознанию — самоосознание. Повышение самосознания сделает вас более честным, уверенным и творческим.
Это позволит вам начать жить более аутентично. Вы можете выбрать карьеру, более соответствующую вашим ценностям, установить границы в ваших значимых отношениях и стать более уверенным в себе человеком. Исследования показывают, что развитие самосознания может помочь вам стать лучшим сотрудником и более удовлетворенным своей работой.
6 теорий самопознания
Конечно, как и все философские вещи, это быстро усложняется. На протяжении всей истории мыслители предлагали теории о том, как настроиться на свое внутреннее психическое состояние.
Это разные, но равные способы попытаться понять источники самопознания. Подумайте об этом, и вы будете лучше подготовлены к самоанализу.
1. Модель восприятия. Философы Джон Локк и Иммануил Кант представляли саморефлексию как чувственный опыт. Точно так же, как вы обратили бы свое внимание на покалывание на нашей коже, вы можете сделать то же самое для своего самоощущения.
Эта модель предполагает, что вы можете «видеть» вещи, которые заставляют вас тикать, и, таким образом, пытаться понять их, обращая внимание внутрь себя.
2. Модель вывода. Этот подход основан на идее, что «я» — это не то, что мы можем увидеть. Скорее, это то, что вы можете обнаружить с помощью умозаключений, логики и анализа.
Предполагается, что все люди разумны (хотя и несовершенно).
Это означает, что вы можете понять и изменить себя, основываясь только на рассуждениях.
Когда вы обнаруживаете чувство или эмоцию, вы можете использовать модель логического вывода, чтобы спросить: «Имеет ли смысл для меня чувствовать себя таким образом?» Цель состоит не в том, чтобы обесценить ваши чувства, а в том, чтобы определить причину. Это может уменьшить чувство власти над вами.
3. Тривиальное против существенного самопознания. Некоторые мыслители различают типы самопознания. На одном уровне у вас есть тривиальное самопознание. Примером этого может быть: «Я осознаю, что ношу рубашку».
На другом уровне у вас есть существенное самопознание. Это относится к вашим более глубоким чувствам, эмоциям и ценностям. Например: «Я ценю лояльность в других людях».
Оба включают тип самосознания, но действуют на разных уровнях сознания.
4. Понимание эмоций. Эмоции могут колебаться между тривиальными и существенными категориями.
Например, на тривиальном уровне понять свои чувства относительно просто — вам не нужно долго думать, чтобы понять: «Мне грустно».
Но с некоторыми другими чувствами и эмоциями сложнее. Они существуют на более глубоком уровне и не так доступны вашему высшему осознанию. Вы можете подсознательно обижаться на человека или вещь.
5. Понимание «почему?» Есть разница между определением собственных мыслей, убеждений и ценностей и пониманием того, почему они существуют. Исследование «почему» может раскрыть глубокую правду о вас самих.
6. Самоневедение и самообман. Эта теория относится к вашей способности игнорировать свои чувства и эмоции. Но если на них не обращать внимания, это не значит, что их нет. Вот почему вам нужно сознательно размышлять о своей внутренней работе.
Почему важно самопознание?
Самосознание является фундаментальной частью человеческого бытия. Когда вы используете свои внутренние мысли и сознание, вы проявляете умение, которое пришло из 200 миллионов лет эволюции.
Если вы не активируете эту часть себя, вы оставляете фундаментальную человеческую черту на столе. И ваше психическое здоровье пострадает. Хронически низкая самооценка может нанести вред вашему психическому здоровью и вызвать враждебность, социальную изоляцию, депрессию, беспокойство или расстройство пищевых привычек. Неспособность признать свои сильные стороны снизит качество вашей жизни.
Когда это происходит, вы отдаете себя внешним силам, влияющим на ваше поведение, вместо того, чтобы делать выбор самостоятельно. Вы позволяете эмоциям взять верх над вами. И вы можете впасть в модели поведения, которые мешают вам быть счастливыми.
Преимущества самосознания и самопознания
Самоосознание и самопознание помогают раскрыть эмоции, воздействующие на вас каждый день. Затем, как только вы узнаете о них, вы сможете вернуть контроль. Вы можете внести изменения, которые больше соответствуют вашему подлинному «я».
Вот некоторые из многих преимуществ, которые приходят с самопониманием:
- Самопринятие: Когда вы познаете себя, вы сможете предпринять шаги, чтобы принять свои личностные качества и проявить большее сострадание к себе.
- Повышение самооценки: Когда вы научитесь любить себя, вы будете лучше относиться к себе и ожидать того же от других.
- Меньше неуверенности в себе : Принимать решения будет легче, потому что вы знаете, что вам нужно в любой момент
- Лучшее принятие решений: Вы будете принимать более эффективные решения, соответствующие вашим основным ценностям и убеждениям, что приблизит вас к вашей жизненной цели.
- Улучшение самочувствия: Познание себя — это форма заботы о себе. Выполнение этой работы улучшит ваше общее здоровье — социальное, умственное, физическое и многое другое.
- Повышенный эмоциональный интеллект : Становится легче сопереживать другим, когда вы понимаете свои собственные эмоции.
- Позитивное самовосприятие: Самоосознание заключается не только в том, чтобы подчеркивать свои недостатки. Это также о знании того, что делает вас великим человеком.
- Лучшее самоуправление : Импульсивность проигрывает, когда вы осознаете себя. Вы поймете свои триггеры и научитесь не реагировать негативно.
- Живите целенаправленно: Самопознание дает вам возможность принимать решения о своей жизни, не подвергаясь влиянию внешних факторов.
14 примеров самопознания
Вот несколько примеров самопознания. Вот некоторые из результатов, которые вы можете ожидать от своих внутренних исследований.
- Вы понимаете свои эмоции и то, что чувствуете
- Вы знаете свою неуверенность и механизмы преодоления
- Вы знаете свои убеждения, независимые от других
- Вы знаете, что доставляет вам радость, и находите для этого время
- Вы знаете свои сильные и слабые стороны
- Вы знаете, что вам нужно в межличностных отношениях
- Вы понимаете, когда доверять себе (а когда нет)
- Вы распознаете свои шаблоны и пытаетесь сломать их
- Вы знаете свои пределы и когда устанавливать границы
- Вы знаете, что цените в себе и других
- Вы лучше держите себя в руках в трудные времена
- Вы принимаете себя без каких-либо суждений — причуд, недостатков и всего
- Вы можете отпустить негативные мысли и негативные эмоции
- Вы избегаете оборонительных действий и принимаете критику
Пример реального мира с самопознанием
Некоторые люди обладают уровнем самосознания, достойным восхищения.
Вот реальный пример, который вдохновит вас в вашем путешествии.
В 2021 году автогонщик Льюис Хэмилтон продемонстрировал образцовое спортивное мастерство и самопознание во время спорного чемпионата. Он был на пути к победе в последней гонке сезона, что принесло бы ему титул чемпиона мира.
Но спорное решение организаторов гонки поставило его в невыгодное положение. В последних поворотах последнего круга его обогнал соперник. Льюис проиграл чемпионат.
Он мог рассердиться и оспорить результаты. Вместо этого он поздравил своего соперника и тихо ушел после церемонии закрытия. Затем он взял время вдали от средств массовой информации, чтобы позаботиться о себе, чтобы исцелиться от эмоциональной потери.
Как профессиональный спортсмен, он, несомненно, осознает свой соревновательный характер — черта, которая могла привести к опрометчивым решениям. Но поскольку он понимал эту часть себя, он контролировал ее. Это прекрасная демонстрация самопознания.
12 инструментов, которые помогут лучше узнать себя
Есть много инструментов, которые вы можете использовать, чтобы лучше узнать себя.
Вот некоторые из них, о которых следует помнить, отправляясь на путь самопознания:
- Ведите дневник
- Медитировать
- Замечать повторяющиеся эмоции и конфликты
- Проверяйте себя ежедневно
- Обсудите это с другом или членом семьи
- Запросить отзыв о своем поведении
- Запишите свои цели, планы и мечты
- Опиши себя в третьем лице
- Посмотрите на свою историю и превратите ее в историю
- Всегда спрашивайте себя: «Почему я так себя чувствую или веду себя?»
- Перечислите свои сильные и слабые стороны
- Задайте себе вопросы для самооценки
Самопознание и самосознание
Эти два термина часто взаимозаменяемы. Хотя самопознание и самосознание связаны, это разные понятия. Вот некоторые различия, которые вы должны знать:
1.
Самосознание — это ступенька к самопознаниюСамосознание — это отслеживание ваших эмоциональных состояний, поведения и паттернов. Самопознание является результатом этого процесса.
2. Самосознание касается того, что мы делаем; самопознание касается того, кто мы есть
Благодаря самосознанию мы понимаем свое поведение, эмоции, убеждения и ценности. Мы используем их для построения самооценки — истории, которую мы рассказываем себе о том, кто мы есть.
3. Самосознание — это наблюдение, а самопознание — вмешательство
Мы можем обнаружить ограничивающие убеждения, модели поведения и модели поведения, которые мешают вам реализовать свой потенциал. Самопознание позволит вам справиться с этими чертами и внести здоровые изменения.
Итог
Понимание примеров самосознания и самопознания, которые мы выделили, направит вас на путь личностного роста и самосовершенствования. Они дадут вам возможность внести позитивные изменения в свою жизнь, приблизив вас к своему истинному я.
Самопознание требует терпения и самодисциплины. Если вам нужна помощь в сохранении ответственности, попробуйте поработать с одним из профессиональных коучей BetterUp. Вместе вы можете мобилизовать эти примеры самопомощи, установить вехи и жить лучше.
Гурджиев и дальнейшие достижения самонаблюдения – Деннис Льюис
Самонаблюдение – это мощный метод не только самоизучения, но и самоизменения. Впервые представленное на Западе Г. И. Гурджиевым, замечательным учителем психо-духовной трансформации, как часть его общей системы работы над собой, к самонаблюдению лучше всего подходить не как к технике, а скорее как к совершенно новому отношению к себе как к живое, дышащее существо. Самонаблюдение, как его описывал Гурджиев, — это сокровенный путь к собственному разуму, телу и духу. Это позволяет нам испытать новые уровни самосознания и тем самым жить более сознательной и гармоничной жизнью.
Гурджиев и идентификация
Гурджиев считал, что благодаря нашей обусловленности и образованию большинство из нас живет как бессознательные автоматы.
Не обращая внимания на наш реальный потенциал, нашу сущность, мы полностью «отождествляемся» со своей личностью, своим представлением о себе и с любыми мыслями, чувствами, образами, мечтами или ощущениями, которые в данный момент привлекают наше внимание. Поскольку мы так быстро и механически говорим «я» каждому импульсу, когда он возникает, говорит Гурджиев, особенно тем импульсам, которые поддерживают наше представление о себе, мы верим, что являемся хозяевами самих себя, редко замечая нашу собственную внутреннюю раздробленность и отсутствие воли и выбор в результате этой фрагментации. Мы теряем себя в каждый момент в том или ином аспекте нашей жизни, теряя связь с замечательной целостностью, которая принадлежит нам по праву рождения.
Независимо от того, согласны ли вы с Гурджиевым или нет, его подход к самонаблюдению и осознанию, описанный П. Д. Успенским в его книге «В поисках чудесного», оказал огромное влияние на многие западные психо-духовные учения и дает отличная отправная точка для тех, кто ищет более глубокое понимание себя.
Более того, как указывает Гурджиев, поскольку определенные процессы не могут происходить при полном свете сознания, самонаблюдение само по себе является началом реальных изменений.
Мои первые эксперименты с самонаблюдением в Фонде Гурджиева
Впервые я начал серьезно пытаться наблюдать за собой в 1967 году в группе под руководством некоторых лидеров Фонда Гурджиева, особенно лорда Джона Пентланда, президента Фонд Гурджиева в Америке. Нашим фундаментальным усилием в различных особых условиях Гурджиевской Работы, в специально организованных условиях тишины, обсуждения, слушания, движения, ручного труда и ремесленной работы, было увидеть себя такими, какие мы есть, пытающимися свидетельствовать, быть «присутствующими» во всем, что бы ни происходило. происходило в данный момент. Используя различные методы, переданные от Гурджиева, мы должны были попытаться открыть в себе внимание, которое могло бы «записывать», является ли то, что мы переживаем в данный момент, мыслью, чувством, ощущением или комбинацией тех или иных функций.
Мы также должны были попытаться наблюдать наше отождествление с нашими различными привычками, включая мечтательность, воображение, внутренний разговор и т. д., и проверить собственное отсутствие внутреннего единства. В попытках наблюдать за собой — что часто требовало идти против импульса наших привычек, чтобы увидеть их более ясно, — нам напомнили, чтобы мы старались не оценивать и не анализировать увиденное. Согласно Гурджиеву, суждение и анализ просто вернут нас обратно в порочный круг отождествления с содержанием нашего осознания — особенно с нашими собственными внутренними реакциями на то, что мы видели, — потребляя то немногое свободное внимание, которое может быть доступно для постоянного наблюдения. Однако если имело место суждение или анализ, что часто происходило вопреки нашим лучшим намерениям, мы должны были просто включить их в наши наблюдения. Короче говоря, Гурджиевская Работа требовала быть учеными по отношению к самим себе, с нашим собственным существом в качестве объекта нашего наблюдения.
Вскоре стало ясно, по крайней мере для некоторых из нас, что самонаблюдение, описанное Гурджиевым, чтобы быть чем-то большим, чем ментальные или психологические заметки, должно, насколько это возможно, охватывать действительные процессы и энергии наших тел. Благодаря нашим собственным текущим экспериментам мы начали получать проблески того, что имел в виду Гурджиев, когда сказал, что только заземляя наше осознание на живом ощущении наших тел, может пробудиться «Я Есть», наше реальное присутствие. Хотя нам говорили, что полное, совершенное самонаблюдение в конечном счете зависит от открытости к высшей энергии, высшему сознанию, нам также говорили, что оно начинается с добровольного направления всего доступного нам внимания на наше собственное соматическое состояние в данный момент. Гурджиев поясняет, что только тогда, когда наше обычное внимание активно занято переживанием настоящего момента, может появиться высшая энергия осознания, осознания, которое связывает нас одновременно с нашим внутренним и внешним миром.
Для тех из нас, кто хочет изучать себя с помощью гурджиевского метода самонаблюдения, отправной точкой должно быть общее ощущение тела. Именно благодаря этому ощущению, своего рода фону трехмерного восприятия, мы можем различать различные движения и энергии наших собственных внутренних функций. Без устойчивости этого ощущения наши усилия по самонаблюдению быстро превратятся в отождествление с какими бы то ни было мыслями, чувствами, мечтами и так далее.
Гурджиев, самонаблюдение и сеансы
Одной из основ Гурджиевской работы последних лет является то, что называется «сидениями», глубокой формой внутренней работы, которая устно передается от учителя к ученику. Хотя различные упражнения, которые Гурджиев передал своим ученикам, недоступны для широкой публики, основной подход был подробно описан в превосходной книге Жана Вайса об учении Гурджиева под названием К пробуждению 9.0296 . Хотя, конечно, очень важно со временем научиться наблюдать за собой в любых обстоятельствах, полезно начинать с того, что в начале каждого дня сидеть спокойно не менее 20 минут с закрытыми глазами и прямым, но гибким позвоночником.
По мере того, как вы начинаете все больше и больше расслабляться в этой очень простой позе, позволяя своему вниманию постепенно занимать все свое тело, вы начнете испытывать новое, более всеобъемлющее ощущение себя. Именно это ощущение позволяет видеть, слышать и «записывать» наши мысли, чувства, интуицию, позы и т. д. и то, как эти различные функции влияют друг на друга в той сложной «машине», которую человек называет собой.
Самонаблюдение и уровни ощущения
Хотя только через много лет после того, как я покинул Фонд Гурджиева, я понял и сформулировал многое из того, что следует ниже, полезно осознавать с самого начала самонаблюдения это «ощущение» можно испытать на многих различных уровнях, в зависимости от степени расслабления и внимания. Хотя сам Гурджиев не дает определения этим уровням ощущений, по крайней мере, ни в одной из своих опубликованных работ, они становятся совершенно ясными в ходе глубокой, продолжительной работы по самонаблюдению. Эти уровни включают автоматическое ощущение боли; более глубокое ощущение мышечного напряжения и сокращения; более тонкое ощущение температуры и движения: равномерное «покалывание» кожи; живое, дыхательное ощущение своих внутренних органов, костей, тканей и жидкостей; и интегративное ощущение энергетических цепей тела, связывающих все органы и функции своего существа.
Те, кто продолжает работу по сознательному расслаблению через углубление контакта со своим телом, могут в конце концов прийти к еще одному уровню ощущений: глубокому, всеохватывающему ощущению пространства и тишины, которое лежит в основе нашего соматического существа. Хотя это редко обсуждалось в работе Гурджиева, исходя из моего собственного опыта, это важный этап в работе самонаблюдения. Только через переживание ощущения как пространства и тишины наше осознание может охватить и приветствовать себя целиком. Именно это объятие, это приветствие и есть начало самопреобразования.
Однако для многих, кто занимается внутренней работой по самонаблюдению, наблюдение за своим телом редко выходит за рамки ментальной «проекции» ощущения. Для других это включает только ощущение их кожи или их самые поверхностные напряжения. Это понятно, поскольку углубиться в наш организм означает открыться противоречиям и путанице нашей внутренней жизни, реальным силам, «животным», как сказал Гурджиев, которые движут нами.
Эти силы включают в себя не только наши самые сокровенные устремления и желания, но также и травмы, страхи, тревоги, беспокойства и другие эмоции, погребенные в сложных взаимосвязях мозга, нервной системы, скелета, мышц и внутренних органов, которые мы называем нашим телом.
Хотя метод самонаблюдения Гурджиева является мощным инструментом самообучения, научиться открывать себя самому себе таким образом требует гораздо большего, чем применение упражнений и техник. Это также требует больших знаний, искренности и чувствительности. У нас мало прямого понимания работы нашего мозга и нервной системы, за исключением того, что они отражаются в тканях, структурах и движениях нашего тела. Более того, на практике наше внимание, которое, как правило, довольно слабое, редко может проникнуть ниже самых поверхностных слоев тканей, органов и мышц, обусловленных годами бессознательности, негативизма и неправильного использования. Основываясь на моей работе над собой и с другими как внутри, так и вне Гурджиевской Работы, мне ясно, что наши тела, особенно наши внутренние органы, постепенно стали хранилищем непереваренных переживаний и впечатлений, слишком заряженных или болезненных, чтобы противостоять им.
Во имя гомеостаза и выживания наша нервная система закрыла двери для этих переживаний посредством своего рода органической амнезии. Но держать двери в хранилище запертыми потребляет огромное количество энергии и создает дисгармонию на самых глубоких уровнях нашего существа.
Работа по самоощущению и слушанию
Практикуя самонаблюдение, важно видеть, где ваше внимание, кажется, останавливается — где оно не может двигаться дальше. Это возможно благодаря тому, что я называю «самоощущением», разновидностью внутреннего органического видения и слушания, при котором человек начинает с ощущения и восприимчивости своих глаз и ушей, включая впечатления, которые они получают, и позволяет этому ощущению и восприимчивости расширяться. постепенно по всему телу. Это расширение должно включать наши произвольные мышцы и скелет, а также сердце, легкие, диафрагму, органы пищеварения, половые органы и другие органы. Ибо именно в этих местах поддерживаются самые глубокие паттерны наших энергий — настоящие пружины нашего поведения.
И обычно именно в этих местах наиболее отчетливо отражаются физические проявления (особенно ненужные напряжения и сокращения, которые, по словам Гурджиева, потребляют энергию, необходимую нам для внутренней работы) наших индивидуальных барьеров на пути к целостности. Ощущая эти проявления, открывая их, так сказать, для досягаемости нашего внимания, мы можем начать видеть и преобразовывать те переживания и впечатления — будь то из прошлого или настоящего, — которые скрыты от нашего сознания.
При выполнении этой работы по самоощущению важно относиться к себе с мягкостью и состраданием. Нам потребовалось много лет, чтобы стать тем, кто мы есть сегодня, и практически невозможно ни увидеть, ни преодолеть наши барьеры (то, что Гурджиев называет «буферами») к целостности одним лишь усилием или силой воли. И это нецелесообразно, предупреждает Гурджиев, поскольку избавление сразу от всех этих барьеров или буферов было бы невыносимо болезненным опытом (поскольку нам пришлось бы видеть себя такими, какие мы есть на самом деле), который легко мог бы превратить нашу жизнь в хаос.
Вместо этого требуется открытость без силы тому, что мы можем видеть в любой момент, глубокое внутреннее движение приветствия всему, что появляется. По моему опыту, в настоящий момент кажется невозможным продвинуться дальше в нашем осознании барьера, мы можем немного отступить и позволить нашему ощущению этого барьера углубиться. Когда мы возвращаем наше внимание к предыдущему ощущению легкости, симпатическая нервная система может ослабить свою хватку, похожую на тиски, и некоторые из наших напряжений могут начать растворяться, казалось бы, сами по себе. Мы также можем попытаться позволить нашему вниманию переместиться на части себя, которые более свободны и расслаблены. Затем мы просто позволяем этому ощущению легкости и комфорта распространиться на более напряженные части нашего тела. По мере того, как некоторые из более поверхностных напряжений начинают растворяться, становится возможным наблюдать более глубокие органические уровни напряжения внутри себя и ощущать эмоции и переживания, связанные с ними.
Те из нас, кто серьезно возьмется за эту работу по самоощущению, в конце концов увидят, что настоящий ключ как к самопознанию, так и к самопреобразованию лежит в наших чувствах и эмоциях. Гурджиев ясно дает понять, что наши чувства и эмоции — это лошади, управляющие повозкой нашего тела. И именно наши чувства и эмоции наиболее ярко формируют и отражают наше отношение, наше отношение к себе и миру. Продолжая работу по самоощущению, например, мы увидим, что определенные виды чувств открывают нас, позволяя нашему осознанию свободно перемещаться по всему организму, в то время как другие виды закрывают нас, блокируя осознание и впечатления. Мы также убедимся, что реальное наблюдение и изучение эмоций — это не умственный или психологический процесс, а скорее физический.
Самонаблюдение и дыхание
По мере того, как наше собственное внутреннее существо призывает нас к углублению работы самонаблюдения, мы начинаем видеть, как указывает Гурджиев, насколько трудно наблюдать эмоции.
— особенно те, которых мы давно привыкли избегать, которые мы никогда полностью не переваривали. Однако, к счастью, наше тело дает нам прямой доступ к нашей эмоциональной жизни. Хотя это не обсуждается Гурджиевым, по крайней мере, ни в каких сочинениях, которые я видел, эта запись, как я обнаружил, является нашим дыханием. Наше дыхание не только связывает нас с внешним миром, но также связывает наше тело, ум, эмоции и дух и всегда будет показывать нам, если мы сможем быть восприимчивы к нему, различные силы, действующие в данный момент. Наше дыхание может даже помочь нам показать, где переживания и впечатления, с которыми мы не можем столкнуться, резонируют в нашем теле.
Гурджиев совершенно справедливо предупреждает нас, что любая попытка манипулировать или изменить наше дыхание без достаточного знания нашего организма может со временем вызвать множество проблем. Поэтому очень важно, особенно в начале работы по самонаблюдению, научиться ощущать, следить за своим дыханием, не пытаясь каким-либо образом изменить его.
Насколько мне известно, Гурджиев не обсуждает это в своих трудах, но фактическая практика следования за дыханием является важной частью сеансов, которые были переданы нам. Причин для этого много, но, насколько я понимаю, две из них первостепенны: во-первых, следуя своему дыханию, мы действительно стабилизируем и укрепляем наше внутреннее внимание; во-вторых, наше дыхание, происходящее в любой конкретный момент, отражает все остальное, что происходит в организме и вокруг него, и, таким образом, является мощным инструментом самонаблюдения.
В моем собственном подходе к работе с дыханием, подходе, который развился не только благодаря моему опыту в Гурджиевской работе, но и в различных других традициях, человек начинает просто следить за воздухом, входящим и выходящим из носа. Позже можно проследить фактическое движение воздуха в легкие и из них. Можно также почувствовать, где в теле происходит дыхание. Это происходит в плечах, груди или нижней части живота? Поднимаются ли мои плечи, когда я вдыхаю? Мой живот выпячивается или втягивается? Чувствую ли я свое дыхание ребрами, спиной, тазом? Когда я ощущаю свое дыхание, происходят ли мои вдохи и выдохи равномерно и гармонично, или они тянутся в том или ином направлении? Какое напряжение я чувствую? Как «звучит» мое дыхание? Когда я ощущаю свое дыхание, чувствую ли я умиротворение, возбуждение, злость, радость, грусть, скуку, своенравие? Я упрямый или жесткий в своем мышлении? Что я чувствую и думаю? А на более продвинутых уровнях этой работы с дыханием можно даже ощутить определенное качество энергии, которая как бы входит с каждым вдохом, и можно проследить движение этой энергии в своем теле.
Цель здесь — просто наблюдать, а не анализировать, судить или манипулировать. Как мы уже говорили ранее, без достаточного осознания и самопознания любая попытка изменить свое дыхание может, как предупреждает Гурджиев, вызвать множество проблем.
Те, кто следят за своим дыханием таким образом в течение определенного периода времени, начнут получать много увлекательных и откровенных впечатлений о себе. И, что, может быть, не менее важно, они начнут, как я уже говорил, вырабатывать более сильное, более устойчивое внимание, которое не так быстро рассеивается эмоциональными реакциями. Но ключ в том, чтобы продолжать наблюдать, используя свое дыхание как путь к познанию всего организма. Можно наблюдать, например, как я неоднократно наблюдал, как в моменты своеволия, сильного отождествления (как сказал бы Гурджиев) со своим чувством «я», кажется, что дыхание с шумом уходит в поднятые плечи, мышцы сокращаются, и вся брюшная полость втягивается вверх. Или, как и я, можно увидеть, как в моменты спокойной восприимчивости дыхание безмолвно концентрируется позади пупка, Хара или Нижнего Даньтяня, и кажется, что все тело расслабляется и дышит.
Интимный подход: потребность в помощи
Этот подход к самонаблюдению очень интимный, так как он дает каждому из нас возможность узнать больше о себе самым непосредственным образом. Более того, оно начинает изменять само наше существо: свет сознания начинает проникать в темные уголки нашего существа, расслаблять наши соматические структуры и ткани и постепенно позволяет энергии течь более гармонично и закономерно. Тем не менее, для того чтобы самонаблюдение принесло максимально возможное самопознание и трансформацию, большинству из нас в конечном счете понадобится помощь не только внешнего учителя или группы, как в Гурджиевской работе, но и соматического практикующего. .
Как ясно дал понять Гурджиев, необходимы подлинные внешние учителя или группы, чтобы привнести новые идеи, точки зрения и особые условия, необходимые для того, чтобы помочь нам освободиться от собственных узких взглядов и более честно наблюдать за собой. Под руководством учителя или работая с другими людьми, которые серьезно исследуют свою природу, мы обречены на получение потрясений, которые помогут нам чаще просыпаться от наших собственных желаемых за действительное мыслей и видеть себя более ясно.
В течение моих 18 лет в качестве студента и лидера группы в особых условиях Гурджиевской Работы я смог наблюдать те стороны себя, которые было почти невозможно наблюдать в обычных условиях повседневной жизни. Хотя эти наблюдения, особенно связанные с отсутствием единства, моим ложным чувством гордости и глубоким чувством неуверенности, редко были приятными, они были абсолютно необходимы для моего собственного растущего понимания и осознания.
Однако даже в особых условиях Гурджиевской Работы самонаблюдение не всегда выявляет некоторые из глубочайших источников нашего поведения и бытия. Из-за нашей обширной обусловленности семьей, друзьями, образованием и обществом, а также мощных взаимосвязей, существующих между соматической структурой, дыханием и эмоциями, почти всегда существуют глубокие сокращения, напряжения и дисгармонии в наших мышцах, внутренних органах и нервной системе. это невозможно ощутить, кроме как через глубокую, непосредственную работу с телом и дыханием. Во многих случаях для этого потребуется опытный соматический практик или духовный учитель, который использует соматическую работу, который может работать с нами индивидуально, чтобы помочь нам испытать способы, которыми наши тела не только отражают, но и поддерживают сильные эмоциональные отношения, которые мы испытываем.
не в состоянии наблюдать самостоятельно, как бы мы ни старались и насколько бы мы ни были чувствительны. Во многих случаях эту работу невозможно выполнить только с помощью слов, движений и медитации. Также может потребоваться искусство и наука чьего-то физического прикосновения, чтобы пробудить и направить нашу более глубокую органическую энергию и осознание через глубокие напряжения, сокращения и сенсорные дисгармонии нашего существа.
В моей собственной работе по самонаблюдению я получил большую пользу не только от необычных условий Гурджиевской Работы (условия, которые позволяют видеть себя более беспристрастно), но также от интенсивного соматического исследования с несколькими соматическими практиками и духовными практиками. учителей, в том числе практикующих структурную интеграционную работу Фельденкрайза, а также экстраординарную форму даосского абдоминального массажа и работы с дыханием, называемую Ци Нэйцзан. В обоих подходах — но особенно в Ци Нэйцзан — я смог испытать только за пару лет многие из глубоких взаимосвязей между разумом, телом и эмоциями, которые ускользали от меня в течение многих лет.
Однако для меня совершенно ясно, что без моего длительного обучения самонаблюдению через работу Гурджиева, без обучения тому, как обращать внимание на свое внутреннее существо почти в любых жизненных обстоятельствах, мой опыт общения с этими учителями и практиками был бы невозможен. не пошли дальше некоторых очень важных преимуществ для здоровья и интересных психологических сносок.
Если метод самонаблюдения Гурджиева должен стать сокровенным путем в наше существо, он может сделать это только в том случае, если мы готовы по-настоящему открыть себя самим себе. Что необходимо, говорит Гурджиев, так это «внутренняя искренность». Но эта готовность раскрыться, представить себя сверху донизу и снаружи внутрь, нуждается в поддержке особых условий и людей, которые могут помочь нам вернуться в свой настоящий дом на этой земле — в наши тела — и занять каждый этаж и комнату в этом доме. Недостаточно узнать о нашем доме, осветив его мощным прожектором с верхнего этажа или любимой комнаты. Что нужно, так это открыть дверь в каждую комнату, включая подвал, и действительно войти в комнаты и осветить их.