реальность или иллюзия? Текст лекции Артёма Беседина
В рамках прошедшего Фестиваля науки Артёмом Бесединым была прочитана публичная лекция «Свобода воли: реальность или иллюзия?» Мы предлагаем вашему вниманию текст этой лекции.
Введение
Начнем мы с вами с такого вечного философского вопроса, что такое человек? Не будем на нем надолго задерживаться, у меня есть готовый ответ. Отдельный человек — это всегда биологическое существо или, говоря более общо, физический объект. Человек — это всегда тело, при этом я не утверждаю, что всё человеческое сводится к телу. Но тело есть всегда. И тело это таково, что оно может действовать на другие тела: брать их при помощи рук, пинать их при помощи ног, кусать их при помощи зубов, и, по удивительному совпадению, оно часто это делает, когда мы сами этого хотим. Я хочу поднять руку — и эта штуковина поднимается, я хочу сказать «селёдка» — и я говорю «селёдка». Делать то, что мы хотим — это и есть свобода воли.
Однако наше тело, как и все физические объекты, подчиняется законам природы. Много есть законов природы, нам с вами — философам — их все знать не обязательно. Нам нужно сделать какое-нибудь обобщение законов природы и с ним работать, как философы всегда и делают. Обобщить законы природы можно при помощи одного простого принципа — принципа причинной замкнутости физического, который гласит, что у любого физического события всегда имеется достаточная физическая причина. Мы с вами как физические объекты вплетены в цепочки физических причин, которые описываются законами природы.
Каковы эти законы природы? Физики до сих пор спорят, детерминистичны они или нет. Опять-таки, как философам, нам с вами не нужно вдаваться в детали этих споров. Снова сделаем обобщение: законы природы либо детерминистичны, либо не детерминистичны. Детерминизм означает, что какое бы то ни было физическое событие может быть причиной только одного другого физического события. За определённой причиной С всегда следует определённое действие Е.
Примем за одно физическое событие состояние всего мира в некоторый момент в прошлом t0. Тогда, согласно тезису детерминизма, состояние мира в момент t0 будет достаточной причиной для одного-единственного физического события — следующего состояния мира в момент t1. А это событие будет причиной перехода мира в следующее состояние, и так далее. Представим себе, что мы сейчас находимся в моменте t2. Тогда мы ясно увидим, что всё будущее мира всегда определяется его прошлыми состояниями, если законы мира детерминистичны. Вот, пожалуйста, ещё одно определение детерминизма — в любой момент времени у мира есть только одно логически возможное будущее.
Но оставим этот ужасный детерминизм. Даже когда о нем думаешь становится как-то тоскливо. Мы с вами решили, что законы природы могут быть и индетерминистичными. Согласно тезису индетерминизма, определённое физическое событие может быть причиной нескольких других физических событий.
Дилемма детерминизма
Мы с вами углубились немного в другой философский вопрос — как устроен мир. Вернемся к нашей свободе воли. Мы представляем себе наше будущее как сад расходящихся тропинок. Эта метафора принадлежит Борхесу. Мы идем по этому саду и часто натыкаемся на развилки и выбираем, в какую сторону нам пойти. И часто мы думаем, что совершаем этот выбор свободно, по собственной воле.
Уже этот пример нам может показать две главные черты свободы воли. Во-первых, принятие решения, по какой тропинке пойти, зависит от нас. Если меня кто-то заставляет выбрать одну тропинку, а не другую, то о какой свободе воли может идти речь? Во-вторых, у меня должны быть доступные альтернативы для выбора. Если, попадая на развилку, я вижу, что для меня открыта только одна тропинка, а остальные завалены камнями и перед ними стоит стража, то мой выбор единственной доступной тропинки тоже будет несвободным.
Мы с вами уже поняли, что мы, как физические существа, должны подчиняться законам природы, хотя иногда очень хочется их нарушить. Это значит, что наше представление о будущем как саде разбегающихся тропинок должно согласовываться с тем, как устроен физический мир. Законы природы, как мы уже поняли, либо детерминистичны, либо индетерминистичны. Мне кажется, что несовместимость нашего сада разбегающихся тропинок и детерминизма достаточно очевидна. Действительно, посмотрим на первое условие наличия свободы воли — принятие решения зависит от нас. Согласно тезису детерминизма, у моего решения сделать одно, а не другое, есть определённая причина, с необходимостью влекущая моё решение. А у этой причины есть своя, у той — другая, и так далее. Все причины предшествуют по времени своим действиям, и существует такая физическая причина моего решения, которая имела место до моего рождения. А как от меня может зависеть то, что было предопределено до моего появления на свет? Второе условие существования свободы воли гласит, что у меня должны быть доступные альтернативы, из которых я могу выбирать.
Я нарисовал очень простенький сад разбегающихся дорожек (извините, как смог). Представим, что я прохожу по этому саду определённый путь. Для меня были открыты все тропинки, но я пошел именно этим путём. Однако, согласно тезису детерминизма, я — как тело, подчиняющееся законам физики, — не мог пройти по саду другой дорогой. Будущее — моё и мира — было определено уже тогда, когда я вошел в сад. Таким образом, у меня нет доступных альтернатив для выбора.
Что ж, это достаточно ясно: если у мира есть только одно возможное будущее, то о свободе воли не может идти речи. «Значит, спасение в индетерминизме!» — думаем мы. Действительно, если верен индетерминизм, то боковые альтернативные тропинки вновь становятся доступными для нас. То есть второе условие существования свободы воли удовлетворяется. Однако индетерминизм готовит нам подвох. Проверим, соблюдается ли первое условие, которое говорит, что принятие решения должно зависеть от меня самого.
Проведем такой мысленный эксперимент.
Представим себе, что некто Брут прямо сейчас находится в глубоких раздумьях: предать ли ему своего друга ради собственной выгоды или не предавать и поступить по совести. Мы наблюдаем за Брутом незаметно для него и видим, что он решился на предательство. К этому решению его привели имевшиеся у него на момент выбора мотивы, убеждения и другие факторы. Представим теперь, что мы с вами садимся в машину времени и возвращаемся в тот момент, когда Брут принял свое решение. И проделываем мы это много-много раз, каждый раз наблюдая за Брутом. Что мы можем увидеть? Мы можем увидеть такую картину: каждый раз, когда мы возвращаемся, Брут снова и снова решает предать друга. В таком случае мы можем заключить, что для Брута, принимающего решение, возможно только одно будущее — стать предателем, и мы возвращаемся к варианту с детерминизмом. Но мы можем наблюдать и другую ситуацию: в некоторых случаях (пусть это будет 70%) Брут решает предать друга, а в некоторых (30%) — нет. Кажется, что это означает, будто у него есть реальные альтернативы для выбора.
Моральная ответственность
Свобода воли — это обман, говорят нам некоторые философы, многие ученые, а также шарлатаны. Говорят очень настойчиво, убедительно, пишут об этом научные статьи, проводят эксперименты. Стоит ли нам с этим соглашаться? Делать нечего, аргументы убедительны… Свободы воли нет. Вы только что узнали об этом, можно заканчивать лекцию, вы разъедетесь по домам, будете по-прежнему ходить на работу или учебу, выполнять свои обязанности, развлекаться… без использования этой иллюзорной свободы воли.
Однако данные экспериментов, о которых я вам рассказал, дают нам возможность спасти свободу воли. Эксперименты показывают, что мы убеждены: если свободы воли нет, то мы ни за что не отвечаем.
Это высказывание логически эквивалентно другому высказыванию: «Если мы несём ответственность за свои поступки, то свобода воли есть». А мы с вами отвечаем за то, что мы делаем. Я говорю не о юридической, а о более базовой, моральной ответственности. Моральная ответственность связана с переживаемыми нами эмоциями в отношении других людей: благодарностью, гневом, негодованием, любовью. Если я благодарен человеку за совершенный им поступок, я считаю, что этот человек ответственен за этот поступок. Я не буду испытывать благодарности за поступок, совершенный случайно. Эти эмоции настолько укоренены в человеческой природе, что мы не можем представить без них нашу жизнь. Гален Стросон, критикуя такой подход к моральной ответственности, приводит пример сообщества людей, обходящихся без этих эмоций, то есть без моральной ответственности, — сообщества буддийских монахов. Действительно, буддисты избегают гнева, негодования, зависти и тому подобного. Но не стоит забывать, что они продолжают радоваться за других людей.
Значит, моральная ответственность существует! Мы с вами уже обосновали положение «если мы отвечаем за свои поступки, то свобода воли есть». Значит, свобода воли тоже существует. Еще одна дилемма: одни аргументы нам показывают одно, другие — другое. Надо как-то разрешать противоречие.
Компатибилизм
Наши рассуждения показывают связь свободы воли с моральной ответственностью. Эта связь такова: свобода воли является необходимым условием моральной ответственности. Значит, условия существования свободы воли являются условиями существования моральной ответственности. А два условия существования свободы воли мы с вами уже выделили.
Давайте посмотрим, как они сочетаются с моральной ответственностью.
Первое условие: принятие решения зависит от нас. Проведем мысленный эксперимент. Я подхожу к вам, лично к каждому, и толкаю. Вы меня спрашиваете, почему я это сделал? Я отвечаю: потому что в моей руке сократились мышцы, чему послужил причиной импульс, направленный по нервам из моего головного мозга, а это было вызвано предшествующим состоянием моего мозга, которое определяется воздействием среды. И вы говорите: «А, нормально, без вопросов, спасибо что объяснил». Согласитесь, когда вы спрашиваете, почему я вас толкнул, вы хотите услышать не такой ответ. Вы хотите узнать мои мотивы. И мои мотивы являются критерием приписывания мне моральной ответственности. Представим, что я толкнул вас, потому что мне хотелось просто вас побить. Тогда я буду заслуживать презрения с вашей стороны, вашего гнева и других негативных эмоций. А может быть, я толкнул вас, чтобы уберечь от падающей наковальни, которая летела вам прямо на голову, и тогда мой поступок заслуживает благодарности.
Но может быть и так, что я толкнул вас случайно, как это часто бывает в общественном транспорте. У меня не было мотива вас толкать, и я извиняюсь. Тогда я не несу ответственности за это действие.
Что нам показывает этот мысленный эксперимент? Когда мы сталкиваемся с конкретными случаями моральной ответственности, мы приписываем действие агенту, если действие соответствует мотивам этого агента. Мы не пытаемся выяснить, является ли агент конечной причиной совершения действия, не зависящей от предшествующих физических событий. Нам важно только то, соответствует ли поступок мотивам совершающего этот поступок человека. А такое понимание первого условия свободы воли не только согласуется с детерминизмом, но и предполагает постоянную связь между мотивами и действиями. Даже если верен индетерминизм, эта связь должна быть достаточно детерминистичной.
Обратимся ко второму условию: у совершающего выбор человека должны быть доступные альтернативы. В этом случае индетерминизм не сталкивается с серьезными проблемами.
Однако давайте выясним, необходим ли индетерминизм для наличия альтернативного выбора. Давайте снова придумаем какой-нибудь мысленный эксперимент. Представьте, что мы с вами были отобраны в качестве присяжных в суде, и на наше рассмотрение передают два дела. Два преступника — пусть это будут убийцы — совершают два поразительно одинаковых преступления: они руководствовались одинаковыми мотивами, совершили одну и ту же последовательность действий, одинаково не раскаиваются в содеянном. Мы разбираемся с вами в деталях дел и выясняем, что среди прочего была проведена экспертиза на детерминизм, которая показала, что первого преступника к совершению преступления привела индетерминистичная цепочка событий, а второго — детерминистичная. Повлияет ли это на наше с вами решение о судьбе преступников? Чтобы убедить вас, что нет, позвольте вернуть вас в реальный мир: никаких экспертиз на детерминизм не бывает. Мы не знаем, какие события являются жестко детерминированными, а какие нет. Мы вообще не знаем, существует ли что-то недетерминированное.
Разве это запрещает нам применять эмоции, связанные с ответственностью, к другим людям? Мой ответ: нет.
Тогда что мы имеем в виду, когда говорим о наличии альтернатив? Вернемся к нашему саду разбегающихся тропинок. Альтернативы у нас есть тогда, когда мы приходим на развилку и видим, что альтернативные дорожки не завалены камнями. И мы думаем: «Если я захочу, то я пойду по первой, а если не захочу — то по второй». Мы идем по первой дорожке и рассуждаем: «Если бы я захотел, то я бы пошел по второй дорожке». Но такое условное понимание альтернатив не противоречит детерминизму.
Вернемся к нашему мысленному эксперименту, в котором я вас, гипотетически, толкаю. Представим себе, что я это делаю, и вы меня спрашиваете, зачем я это сделал. В одном случае я отвечаю, что вселенная детерминистична и что у моего действия не было альтернатив. Вы на меня разозлитесь, то есть вы будете считать, что я отвечаю за свой поступок. Вы скажете: «Если бы ты не хотел меня толкать, ты бы не толкнул».
Представим другую ситуацию. Теперь я отвечаю: я не знаю, я не хотел этого делать, это произошло против моей воли. Мы выясняем, в чем дело, и оказывается, что мои знакомые нейрофизиологи решили надо мной подшутить и вживили в мой мозг устройство, которое может контролировать моё тело. И это они управляли мной, когда я вас толкнул. Ясно, что в таком случае у меня нет альтернативы, потому что я совершил выбор не толкать вас, но я не мог действовать в соответствии со своим выбором. В этом случае я не отвечаю за свой поступок. Это означает, что у меня нет альтернативного выбора в том случае, кода я хочу выбрать альтернативу, а на пути совершения действия стоят препятствия. То есть когда мотив не согласуется с действием.
А мотив, как мы с вами уже поняли, является необходимой частью причины действия. Может показаться, что этот оборот «если бы» в случае детерминизма приводит нас к слишком сильным заключениям. Мы фактически утверждаем, что, если бы у моего выбора были бы другие физические причины, если бы мир был другим, я бы поступил по-другому.
Кажется, будто это слишком серьезное заявление. Однако мы должны понимать, что у мира в любом случае есть только одно прошлое и одно будущее, которое будет актуально реализовано. Оно может быть неопределённым, но оно одно. Мы не можем реализовать сразу все имеющиеся альтернативы, мы всегда выбираем одну. И когда мы говорим о выборе, мы всегда вынуждены говорить о нем условно, в терминах «если бы».
Заключение
Мы с вами договорились, что моральная ответственность существует, а из этого мы сделали вывод, что существует и свобода воли, которая является необходимым условием моральной ответственности. Моральная ответственность согласуется с детерминизмом и индетерминизмом, значит, согласуется и свобода воли. Такая позиция называется «компатибилизм». И именно её изложению была посвящена эта лекция.
Свобода воли: иллюзия или реальность?
Многие философы полагают, что обладать свободой воли — значит действовать по собственному произволу: выступать инициатором своих решений и быть способным воплощать эти решения в жизнь.
Я хочу привести данные двух экспериментов, способных если не перевернуть, то уж по меньшей мере пошатнуть то представление о собственной свободе, которое давно закрепилось в наших головах.
Первый эксперимент более четверти века назад задумал и поставил американский психолог Бенджамин Либет. Добровольцев просили совершить простое движение (допустим, приподнять палец), когда им захочется. Процессы, происходящие в их организмах, фиксировались: мышечное движение и — отдельно — предшествующий ему процесс в моторных отделах мозга. Перед испытуемыми был циферблат со стрелкой. Они должны были запомнить, где находилась стрелка в тот момент, когда они принимали решение поднять палец.
Сначала происходит активация моторных отделов мозга, и только после этого появляется сознательный выбор
Первый эксперимент более четверти века назад задумал и поставил американский психолог Бенджамин Либет. Добровольцев просили совершить простое движение (допустим, приподнять палец), когда им захочется.
Процессы, происходящие в их организмах, фиксировались: мышечное движение и — отдельно — предшествующий ему процесс в моторных отделах мозга. Перед испытуемыми был циферблат со стрелкой. Они должны были запомнить, где находилась стрелка в тот момент, когда они принимали решение поднять палец.
Результаты эксперимента стали сенсацией. Они подрывали наши интуитивные представления о том, как проявляется свобода воли. Нам кажется, что сначала мы принимаем сознательное решение (например, поднять палец), а затем оно передается в отделы мозга, которые отвечают за наши моторные реакции. Последние приводят в действие наши мышцы: палец поднимается.
Данные, полученные в ходе эксперимента Либета, свидетельствовали о том, что такая схема не работает. Оказывается, сначала происходит активация моторных отделов мозга, и только после этого появляется сознательный выбор. То есть поступки человека оказываются не результатом его «свободных» осознанных решений, а заранее предопределены объективными нейронными процессами в мозге, которые происходят еще до фазы их осознания.
Фаза осознания сопровождается иллюзией, что инициатором этих поступков выступал сам субъект. Если воспользоваться аналогией с театром кукол, то мы похожи на полукукол с обратно заведенным механизмом, испытывающих иллюзию свободы воли в своих действиях.
В начале XXI века в Германии была поставлена серия еще более любопытных экспериментов под руководством нейроученых Дж.-Д. Хейнса и Ч. С. Суна. Испытуемых просили в любой удобный момент нажать кнопку на одном из пультов, которые находились у них в правой и левой руке. Параллельно перед ними на мониторе появлялись буквы. Испытуемые должны были запомнить, какая буква появилась на экране в тот момент, когда они приняли решение нажать кнопку.
Нейронная активность мозга записывалась с помощью томографа. На основе данных томографии ученые создали программу, которая могла спрогнозировать, какую из кнопок выберет человек. Этой программе удавалось предсказывать будущий выбор испытуемых в среднем за 6-10 секунд до того, как они сделали этот выбор! Полученные данные стали настоящим шоком для тех ученых и философов, кто отставал тезис о наличии у человека свободы воли.
Свобода воли в чем-то похожа на сновидение. Когда вы спите, вы не всегда видите сны
Так свободны мы или нет? Моя позиция такова: вывод о том, что у нас нет свободы воли, покоится не на доказательстве того, что у нас ее действительно нет, а на смешении понятий «свобода воли» и «свобода действия». Я утверждаю, что эксперименты, проведенные психологами и нейроучеными, — это эксперименты на свободу действия, а вовсе не на свободу воли.
Свобода воли всегда связана с рефлексией. С тем, что американский философ Гарри Франкфурт назвал «желаниями второго порядка». Желания первого порядка — это наши непосредственные желания, которые касаются чего-то конкретного, а желания второго порядка — это опосредованные желания, их можно назвать желаниями о желаниях. Объясню на примере.
Я был заядлым курильщиком на протяжении 15 лет. На данном этапе жизни у меня было желание первого порядка — желание курить. В то же самое время я испытывал и желание второго порядка.
А именно: я хотел, чтобы я не хотел курить. То есть я хотел отказаться от курения. Когда мы реализуем желание первого порядка — это свободное действие. Я был свободен в своем действии, что мне курить — сигареты, сигары или сигариллы. Свободная же воля имеет место тогда, когда реализуется желание второго порядка. Когда я бросил курить, то есть реализовал свое желание второго порядка, это был акт свободной воли.
Как философ, я утверждаю: данные современной нейронауки не доказывают отсутствия у нас свободы действия и свободной воли. Но это не означает, что свобода воли дана нам автоматически. Вопрос о свободе воли — не только теоретический. Это вопрос личного выбора каждого из нас.
Свобода воли в чем-то похожа на сновидение. Когда вы спите, вы не всегда видите сны. Точно так же, когда вы бодрствуете, вы не всегда свободно волите. Но если вы совсем не задействуете свободу воли, то вы как бы спите наяву. Хотите быть свободными? Тогда используйте рефлексию, руководствуйтесь желаниями второго порядка, анализируйте свои мотивы, думайте о понятиях, которыми вы пользуетесь, мыслите ясно, и у вас будет больше шансов жить в мире, в котором у человека есть не только свобода действия, но и свобода воли.
Да, детерминисты, есть свобода воли
Не только в политике умные в других отношениях люди постоянно переговариваются друг с другом. Люди, спорящие о том, есть ли у людей свобода воли, также имеют эту тенденцию. Нейробиолог и скептик по свободе воли Сэм Харрис годами сражался с философом и защитником свободы воли Дэниелом Деннетом и однажды пригласил его в свой подкаст с явной целью наконец-то встретиться с мыслями. Ух! Они снова пролетели мимо друг друга.
Кристиан Лист, философ из Лондонской школы экономики, специализирующийся на том, как люди принимают решения, выпустил новую книгу, Почему свобода воли реальна , которая пытается заполнить пробел. Лист принадлежит к молодому поколению мыслителей, таких как космолог Шон Кэрролл и философ Дженанн Исмаэль, которые разрушают старые дихотомии по свободной воле и считают, что тонкое прочтение физики не создает для нее противоречий.
Лист принимает определение свободы воли, данное скептиками, как подлинную открытость нашим решениям, и он соглашается, что это, кажется, противоречит заводной вселенной фундаментальной физики и нейробиологии.
Но он утверждает, что фундаментальная физика и нейробиология — это только часть истории человеческого поведения. Вы можете быть большой группой атомов, подчиняющейся законам механики, но вы не просто группа атомов. Вы представляете собой сложную структуру атомов, и ваше поведение зависит не только от законов, управляющих отдельными атомами, но и от того, как эти атомы собраны. На более высоком уровне описания ваши решения могут быть действительно открытыми. Когда вы заходите в магазин и выбираете между Android и Apple, результат не предопределен. Это действительно на вас.
Скептики упускают этот момент, утверждает Лист, потому что они полагаются на расплывчатые интуитивные представления о причинно-следственных связях.
Они ищут причины наших действий в основных законах физики, однако на этом уровне даже не существует понятия причины, согласно более широкой теории причинности, разработанной ученым-компьютерщиком Джудеей Перл и другими. Причинность — понятие более высокого уровня. Эта теория полностью совместима с представлением о том, что люди и другие агенты являются причинными силами в мире. Книга Листа, возможно, не разрешит этот спор — что могло бы произойти через тысячи лет? — но она, по крайней мере, заставит скептиков стать более изощренными в своих собственных рассуждениях.
Эти вопросы не являются абстрактными. Они лежат в основе системы правосудия и наших повседневных суждений о похвале и порицании. Трудно думать о людях, не предполагая, что мы не являемся авторами наших собственных решений. Но практическая необходимость допущения свободы воли сама по себе не является аргументом.
Ранее в этом месяце Лист разговаривал со мной из своего офиса в Лондоне, и вскоре мне захотелось посетить один из его уроков философии.
Он излагал вопросы шаг за шагом и избегал жаргона и кроличьих нор, в которые попадают многие философы.
Что меня действительно поразило в этой книге, так это то, что вы даете честное изложение дела, против которого собираетесь выступать. Я бы хотел, чтобы больше ученых сделали это. Так что же является аргументом против свободы воли ?
Скептик свободы воли утверждает, во-первых, что свобода воли требует одного или нескольких свойств: преднамеренной, целенаправленной деятельности; альтернативные возможности — что я должен иметь возможность поступить иначе; или причинный контроль над нашими действиями. Затем скептик утверждает, что эти свойства не могут быть найдены среди фундаментальных физических характеристик нашего мира. Разные скептики сосредотачиваются на разных свойствах.
Например, некоторые нейробиологи и философы, такие как Патрисия и Пол Черчленд, говорят, что мы должны понимать человеческое поведение не столько на когнитивном, психологическом уровне, где мы обращаемся к явным психическим состояниям, целям, намерениям и намерениям, сколько на более низком уровне.
описания, как продукт биофизических процессов в мозгу. Люди имеют сильную склонность приписывать намерения всевозможным явлениям, таким как погода, стихийные бедствия или реки. Мы больше так не делаем. По мере того, как наука о мозге становится более продвинутой, мы можем распоряжаться приписыванием интенциональности даже людям.
Если мы ищем свободу воли на фундаментальном физическом уровне, мы просто ищем не в том месте.
Вторая линия аргументации гласит, что если Вселенная детерминистична, как предполагают, по крайней мере, некоторые из наших лучших физических теорий, то нет места для выбора альтернативных возможностей. Детерминизм — это тезис о том, что если мы фиксируем полное состояние Вселенной в конкретный момент времени, возможна только одна будущая траектория состояний. Если мы зафиксируем состояние мира во время Большого взрыва или вскоре после него, вся последовательность событий после него будет неумолимо зафиксирована. Когда вы идете в кафе и спрашиваете себя: «Мне кофе или чай?» в начальном состоянии мира уже было бы записано, какой из этих двух выборов вы собираетесь сделать.
Третий аргумент заключается в том, что когда я поднимаю стакан с водой, чтобы выпить из него, это действие вызывается не моим намеренным психическим состоянием. Скорее, это какой-то подсознательный, непреднамеренный физический процесс в мозгу. Бенджамин Либет обнаружил, что сознательное решение нажать кнопку не является началом причинно-следственной последовательности, инициирующей процесс, но сначала существует определенный образец бессознательной или подсознательной активности мозга, и он интерпретировал это как вызов свободе воли.
Эти аргументы имеют значительную силу. Один из способов отреагировать — смягчить понятие свободы воли, чтобы одно или несколько свойств, которые я упомянул, не требовались. Например, может быть, для свободы воли достаточно того, что я одобряю свои действия, и нет необходимости, чтобы я мог поступить иначе. Или, может быть, мы должны пересмотреть то, что мы подразумеваем под альтернативными возможностями. Может быть, я всегда собирался выбрать кофе, а не чай, но если бы гипотетически мир был немного другим, я бы сделал другой выбор.
Но это не та стратегия, которую я нахожу привлекательной. Я вполне счастлив признать, что свободная воля требует преднамеренной деятельности, альтернативных возможностей, среди которых мы можем выбирать, и обусловленности наших действий нашими ментальными состояниями. Я думаю, что ошибка стандартных аргументов против свободы воли заключается в неспособности различать разные уровни описания. Если мы ищем свободу воли на фундаментальном физическом уровне, мы просто ищем не в том месте.
Давайте рассмотрим эти аргументы один за другим. Что вы скажете тем, кто считает идею о том, что люди — существа с целями и намерениями и что мы действуем в соответствии с ними, донаучным пережитком?
Если вы пытаетесь понять человеческое поведение не только в обычной жизни, но и в науке, то приписывание интенциональности совершенно необходимо. Невозможно и бесполезно объяснять человеческое поведение на уровне астрономически сложных паттернов возбуждения нейронов, происходящих в мозгу.
Предположим, я прошу таксиста отвезти меня на вокзал Паддингтон. Через двадцать пять минут я на месте. На следующий день я говорю шоферу отвезти меня на станцию Сент-Панкрас. Теперь водитель везет меня на Сент-Панкрас. Если я взгляну на лежащую в основе микрофизическую активность, мне будет очень трудно определить, что общего между этими двумя событиями. Если мы переключимся на интенциональный способ объяснения, то сможем очень легко объяснить, почему таксист везет меня в Паддингтон в первый день и в чем разница во второй день, заставляющая водителя везти меня на вокзал Сент-Панкрас. Таксист понимает наше общение, формирует намерение отвезти меня на конкретную станцию, и у него явно есть к этому стимул, потому что так водитель зарабатывает на жизнь.
Нейробиологический скептик абсолютно прав в том, что на фундаментальном физическом уровне не существует такой вещи, как преднамеренная целенаправленная деятельность. Ошибка состоит в том, чтобы утверждать, что такой вещи вообще не существует.
Интенциональная деятельность — эмерджентное свойство более высокого уровня, но от этого оно не менее реально. Всякий раз, когда наши лучшие научные объяснения конкретного явления обязывают нас постулировать определенные сущности или свойства, очень хорошей научной практикой является трактовка этих постулируемых сущностей или свойств как подлинно реальных. Мы наблюдаем модели и закономерности в нашем социальном и человеческом окружении, и лучший способ разобраться в этих закономерностях и закономерностях — это наделить вовлеченных в них людей преднамеренной деятельностью.
А как насчет второго аргумента, вызова детерминизма — что, прежде чем я войду в кафе, заранее предопределено, что я закажу?
Вопрос о том, является ли мир фундаментально детерминистским, еще не выяснен — это зависит от того, как мы интерпретируем квантовую механику, — но предположим, что да. Это не требует, чтобы мир также был детерминирован на каком-то более высоком уровне описания. Индетерминизм на уровне психологии необходим для свободы воли и альтернативных возможностей.
Это полностью совместимо с детерминизмом на фундаментальном физическом уровне.
Подумайте о прогнозе погоды. Метеорологов интересуют модели и закономерности более высокого уровня. На самом деле, само понятие погоды является понятием более высокого уровня. На уровне отдельных молекул воздуха не существует такой вещи, как погода. Возможно, система на таком очень детальном уровне описания действительно будет вести себя детерминистически в соответствии с классическими физическими законами, но по мере того, как вы переходите к более макроскопическому описанию, вы абстрагируетесь от этой микрофизической детали. Это вызвано не невежеством с нашей стороны, а объяснительной потребностью сосредоточиться на наиболее заметных закономерностях.
Невозможно объяснить человеческое поведение на уровне сложных паттернов возбуждения нейронов в мозгу.
Когда вы рассматриваете макроскопические погодные условия, система оказывается не детерминированной, а стохастической или случайной.
Мы можем приписывать вероятности различным сценариям, но это не тот случай, когда состояние погоды в настоящее время полностью определяет состояние погоды через несколько дней. Вполне возможно несколько разных траекторий.
Точно так же, чтобы описать полное состояние человеческого агента, мы не описываем полное микрофизическое состояние каждой элементарной частицы в мозгу и теле. Это был бы неправильный уровень описания. Если наши лучшие теории человеческой деятельности заставляют нас постулировать развилки на дороге, между которыми могут выбирать агенты, то у нас есть очень веские научные причины принимать альтернативные возможности за чистую монету. Если вы спросите психологов, когнитивистов и экономистов, они дадут вам разные теории о том, как устроен человеческий выбор. Но все они рассматривают людей как агентов, которые сталкиваются с выбором между различными вариантами, поэтому все эти теории предполагают альтернативные возможности.
Подождите, я не уверен, что хочу индетерминизма на человеческом уровне.
Я хочу, чтобы мои решения вытекали из моих размышлений, а не были результатом случайности.
Это тонко. Существуют различные формы индетерминизма. В статистической физике индетерминизм связан со случайностью. Но в социальных науках мы используем другой вид индетерминизма, основанный на доступности выбора. В теории принятия решений мы проводим различие между вариантами, которые агент может выбрать, и вариантами, которые агент фактически выберет, исходя из максимизации ожидаемой полезности или некоторых других критериев. Если я рационален, я попытаюсь систематически делать выбор, соответствующий моим убеждениям, предпочтениям и целям. Но другие варианты не исчезают. Они доступны мне вплоть до момента моего выбора.
Общая тема, которую я улавливаю в ваших аргументах, заключается в том, что мы должны серьезно относиться к урокам наших научных теорий — всех наших теорий. Если физика говорит, что микроскопический мир детерминирован, мы должны принять это, по крайней мере временно, пока не появится какая-нибудь лучшая теория.
Если психология говорит, что у людей есть реальный выбор, мы тоже должны это принять.
Да. Было бы не очень принципиально сказать, что фундаментальная физика является детерминистской, основываясь на том, что говорят наши лучшие теории фундаментальной физики, отвергая, например, что погодные системы являются индетерминистическими, основываясь на том, что говорят наши лучшие теории метеорологии. При условии, что наши лучшие теории в науках более высокого уровня хорошо подтверждены, у нас есть веские научные причины относиться к ним так же серьезно, как мы относимся к нашим фундаментальным физическим теориям.
Давайте перейдем к аргументу номер три, что у нас есть каузальный контроль над нашими собственными действиями.
Если мы примем мой ответ на первый вызов о том, что мы, люди, являемся преднамеренными, целеустремленными агентами, мы все еще можем беспокоиться о том, что наши цели не играют причинной роли. Нам нужно определить, что мы подразумеваем под причинно-следственной связью.
Нейроскептические аргументы против свободы воли ссылаются на каузальные понятия, но часто не объясняют, что именно они означают.
В науке мы проверяем причинно-следственную связь, ища систематические корреляции, которые остаются в силе, даже если мы учитываем другие факторы. То, как разработчики причинных моделей сейчас склонны думать о причинности — в таких областях, как статистика, компьютерные науки, теория вероятностей и философия разума, — отражает этот аспект научной методологии. Этот подход называется интервенционистской теорией причинности. Сказать, что одна конкретная переменная вызывает другую, значит сказать, что если бы мы вмешались в первую переменную, изменив ее значение, мы вызвали бы изменение другой переменной.
Нет никакой концептуальной причины, по которой сложные системы искусственного интеллекта не могли бы считаться носителями свободы воли.
Допустим, сейчас у меня сформировалось намерение пошевелить рукой, чтобы поднять этот стакан и выпить немного воды.
Что мы должны указать в качестве причины этого конкретного движения рук? Мое намеренное ментальное состояние, а именно мое намерение выпить, очень систематически связано с моими действиями. Если мое психическое состояние меняется, то и мои результирующие действия также меняются. Напротив, не каждое изменение или вариация лежащих в основе физических состояний приведет к изменению результирующего действия.
Ведущий философ, работами которого я очень восхищаюсь, Джегвон Ким, поднял важный вопрос против ментальной каузальности, так называемый аргумент каузального исключения. Если вы рассматриваете конкретное следствие и нашли причину, которая полностью объясняет это следствие, вы не должны одновременно постулировать еще одну отдельную причину того же следствия. Это было бы актом каузальной гиператрибуции. Предположим, я снова поднимаю руку, чтобы попить воды. Вы можете полностью объяснить это действие, обратившись к физическому состоянию моего мозга, поэтому нет причин постулировать еще одну причину, а именно другую ментальную причину.
Мой ответ, который мы с Питером Мензисом разработали, заключается в том, что если мы примем интервенционистскую теорию причинности, аргумент причинного исключения, как правило, не будет иметь места. Для любой данной системы наиболее систематические причинно-следственные связи могут не включать переменные низшего уровня, но могут включать переменные более высокого уровня, или могут иметь место систематические причинно-следственные связи на обоих уровнях.
Позвольте мне посмотреть, следую ли я, используя метафору такси. У вас есть два переключателя. Одним из них является простой двоичный код Паддингтон-Стрит. Переключатель Панкрас. Другой — аналоговый циферблат, и вам нужно точно настроить его, чтобы установить пункт назначения. Он может быть настроен на Паддингтон, но легкое нажатие меняет его на Сент-Панкрас, а еще одно — обратно на Паддингтон — это очень чувствительно. Бинарный переключатель является более эффективным средством управления результатом. Это аналогично поиску ментальной причины, а не атомарной.
Точно.
Что означают ваши взгляды на свободу воли? Обладают ли машины или даже корпорации свободой воли?
В моей совместной работе с Филипом Пети я утверждал, что организованные коллективы могут быть самостоятельными преднамеренными агентами, помимо своих отдельных членов. Примерами могут служить коммерческие корпорации, если они должным образом организованы. Эти групповые агенты не обладают такими когнитивными способностями, как мы с вами, но, тем не менее, мы можем сказать, что у них есть определенная форма свободы воли.
Нечто подобное можно сказать и о системах ИИ. Можно долго спорить о том, достаточно ли продвинуты современные системы ИИ, но нет концептуальной причины, по которой сложные системы ИИ нельзя квалифицировать как носителей свободы воли. Подобно корпоративным агентам, которые, как мы также считаем, должны нести ответственность за свои действия, системы ИИ в идеале должны демонстрировать определенную форму моральной свободы действий, а не просто жесткое целеустремленное поведение в интересах прибыли или какой-либо другой их целевой функции.
Поскольку мы используем все больше и больше систем искусственного интеллекта в условиях высоких ставок, мы хотели бы, чтобы эти системы принимали этически приемлемые решения.
Джордж Массер — отмеченный наградами научный писатель и автор книг Жуткое действие на расстоянии и The Compete Idiot’s Guide to String Theory . Следуйте за ним на @gmusser
Получайте информационный бюллетень Nautilus
Самые новые и самые популярные статьи доставляются прямо на ваш почтовый ящик!
Почему свободы воли не существует
Существование свободы воли — это классический вопрос философии, который существует уже некоторое время (если только не считать греческую древность недавним прошлым). В отличие от некоторых более надуманных мысленных экспериментов, которым любят заниматься философы, свободная воля — это то, к чему может относиться каждый, и о чем, кажется, у каждого есть твердое мнение. Возможно, это затрудняет рациональный подход к вопросу, учитывая, что все начинают с глубоко укоренившейся предшествующей позиции.
Прежде чем мы углубимся в тему, нам нужно определить несколько вещей. Начнем с эпифеноменализма , который представляет собой веру в то, что сознательный опыт является побочным продуктом деятельности нашего мозга. Приверженцы этой точки зрения заявляют, что активность мозга является единственной причиной любого наблюдаемого поведения и что сознательные эмоции не могут влиять на выходные данные системы. Перефразируя слова Томаса Хаксли: «сознание совершенно бессильно… как паровой гудок, сопровождающий работу локомотива, не влияет на его механизмы». В этих рамках мы можем думать, что плачем, потому что нам грустно, но на самом деле у обоих событий есть общая причина. Что-то заставило нас плакать, и то же самое породило сознательное переживание печали, создав тем самым впечатление, что мы плачем, потому что нам грустно, тогда как на самом деле мы плачем по той же причине, по которой чувствуем грусть, какой бы ни была эта причина. Хотя эпифеноменализм — это причудливое название для этого, это идентично утверждению, что люди — это автоматы, реагирующие на внешние стимулы детерминированным образом.
Еще одно понятие, требующее определения, это qualia . Проще говоря, quale — это «то, как вы себя чувствуете» при переживании чего-либо. Например, субъективное переживание боли — это quale. никогда не сможет испытать quale, связанное с ней, и, несомненно, узнает что-то новое о боли, как только испытает ее в первый раз.
Хорошо, теперь, когда мы определились с определением, давайте приступим к делу.
Следующее рассуждение, основанное на нашем нынешнем понимании мозга и нервной системы (каким бы ограниченным оно ни было), является, на мой взгляд, самым сильным аргументом в пользу эпифеноменализма. Это звучит так: единственный способ, которым люди могут взаимодействовать с внешним миром, — это моторная система — нервы и мышцы, управляющие нашими движениями, речью и всем остальным. Если мы проследим цепочку событий, ведущих к любому двигательному действию, мы обнаружим, что мышечное сокращение, ответственное за движение, было результатом возбуждения мотонейрона (разновидности нервной клетки).
Если мы проследим этот нейрон в обратном направлении, мы обнаружим, что он где-то берет начало (возможно, в спинном или головном мозге). В этот момент мы можем спросить себя, почему активировался этот нейрон. Из нейрофизиологии мы знаем, что нейрон срабатывает всякий раз, когда все другие нейроны, связанные с ним, могут достаточно повлиять на его напряжение (деполяризовать его и запустить потенциал действия). Таким образом, для того, чтобы этот конкретный двигательный нейрон был активным, некоторые из тех, которые связаны непосредственно с ним, должны были быть активны раньше. В свою очередь, сами эти нейроны могли бы быть активными только в том случае, если бы были активны их собственные партнеры — вы можете начать понимать, к чему это идет. Если мы продолжим следить за цепочкой событий, то сможем объяснить всю деятельность человека как логическое (и неизбежное) следствие прошлого состояния всех клеток его головного, спинного мозга и нервов.
Дендритное (входное) дерево нейрона.
Это «дерево» позволяет нейрону создавать контакты (синапсы) с большим количеством других клеток.
Фактически, количество эмпирических данных, подтверждающих эту точку зрения, постоянно растет. Потенциал готовности (впервые описанный в 1964 г.) представляет собой стереотипную активность, которую можно измерить в определенных областях мозга (например, в моторной коре). Что делает этот конкретный тип деятельности интересным, так это то, что неоднократно было показано, что он предшествует сознательному решению двигаться. Некоторые ученые даже разработали эксперимент, в котором компьютер предсказывает, нажмет ли субъект кнопку, до того, как он это сделает (и, что более важно, даже до того, как он нажмет кнопку).0005 сознательно решает сделать это). Конечно, такие исследования все еще имеют некоторые недостатки (например, как точно определить момент времени, когда принимается сознательное решение?). Тем не менее, таких результатов, безусловно, достаточно, чтобы задуматься.
Это, кажется, ведет к неизбежному выводу, что свобода воли не может существовать. Любое квалэ, любой сознательный опыт должен быть либо побочным продуктом деятельности мозга (подобно гудку локомотива), либо, может быть, внутренним свойством, связанным с состоянием сети клеток мозга (этот взгляд называется материализмом). или физикализм). Однако эти субъективные переживания никак не могут повлиять на результат.
Для того, чтобы какая-либо характеристика выжила в процессе естественного отбора, она должна давать преимущество с точки зрения выживания.
Конечно, возникает вопрос: зачем нам вообще сознание, если оно бесполезно? Другими словами, мы могли бы также быть философскими зомби (философский зомби — это существо, которое действует точно так же, как мы ожидаем от человека, но не испытывает квалиа или какого-либо сознательного опыта). Это, конечно, очень сложный вопрос. В самом деле, казалось бы странным, что сознание вообще существует, если оно не дает никаких эволюционных преимуществ.
Одним из возможных ответов на эту загадку, которая недавно снова стала популярной (отчасти благодаря работам Джулио Тонони и Кристофа Коха), является панпсихизм, или идея о том, что сознание на самом деле может быть неотъемлемым свойством вселенной (подобно массе). С этой точки зрения каждый объект имеет некоторую степень «сознания». Конечно, в камне их может быть мало (а может и не быть совсем), а в структурированной группе клеток (например, в мозге) их может быть много. Причина, по которой эта теория интересна, заключается в том, что она помогает решить эволюционный аргумент: если невозможно иметь систему, которая обрабатывает информацию, не имея связанного с ней субъективного опыта, то из этого следует, что по мере того, как эволюция отбирает все более сложные организмы, эти организмы должны автоматически иметь растущий объем сознания и субъективных переживаний. Это именно то, что Джулио Тонони пытается формализовать в своих интегрированная информационная теория сознания (я рекомендую вам прочитать больше об этой увлекательной науке здесь).
Согласно теории Джулио Тонони, насколько тесно связан набор узлов, определяет, насколько высоко их сознание (или фи).
Однако с практической точки зрения мозг представляет собой хаотическую систему. Это означает, что, хотя он, скорее всего, является чисто детерминистическим по своей природе, предсказать результат невозможно ни в каком масштабе времени. Как и в случае с погодой, было бы невозможно предсказать действия человека на основе текущего состояния его мозга, кроме как в ближайшем будущем. Это приводит к следующему утешительному выводу: у нас нет свободы воли, но никто не может предсказать, что мы будем делать дальше (за исключением определенных ситуаций типа «нажми на кнопку»).
Одним из самых популярных аргументов против эпифеноменализма (или любой теории, доказывающей отсутствие свободы воли) является аргумент «очевидной абсурдности» — всем ясно, что у нас есть свобода воли, поскольку мы постоянно принимаем решения и выполнять действия в соответствии с нашими собственными желаниями.
Этот аргумент, хотя и очень эмоционально убедительный (например, когда старый профессор вдруг поднимает руку и восклицает: «Нет свободы воли моей заднице!»), полностью отходит от проблемы. Если эпифеноменализм верен, и мы находимся в иллюзии, что наши сознательные переживания предшествуют нашим физическим действиям и вызывают их, то мы по определению находимся в иллюзии свободы воли. Таким образом, убежденность любого человека в обладании свободой воли не является ни доказательством ни за, ни против какой-либо позиции. Перефразируя содержательное замечание Б. де Спинозы, мы находимся в иллюзии свободы просто потому, что осознаем свои действия и не сознаем причин, которыми эти действия определяются.
Возможно, есть еще один способ избежать неизбежного вывода о том, что свободы воли не существует: квантовая физика. Если мы посмотрим на поведение очень малых систем (атомов, молекул и т. д.), то классические законы физики, к которым мы привыкли в нашем макроскопическом масштабе, начинают нарушаться.
В мире крошечных материя ведет себя принципиально иначе. Он ведет себя в соответствии со статистическими законами, а это означает, что на некоторые вопросы нельзя ответить точно, а только с точки зрения вероятностей. Например, невозможно предсказать, когда распадется радиоактивный атом. Это означает, что в таких малых масштабах у детерминизма есть пространство для маневра. В этой комнате для маневра вступают в игру теории, известные под общим названием квантовое сознание. Действительно, некоторые ученые утверждают, что процессы, лежащие в основе функционирования мозга, подчиняются законам квантовой механики (поскольку нейроны работают в масштабе, где такие явления уместны). То, что мозг подвержен квантовым эффектам, само по себе ничего не говорит нам о свободе воли. Однако некоторые утверждают, что свободную волю можно ввести в систему, играя с вероятностной природой квантовой механики. С этой надуманной точки зрения результат не изменяется в среднем, но вмешивается свободная воля, изменяя результат на уровне отдельных квантовых событий.
Если привести простую аналогию, это все равно, что сказать, что свободная воля может изменить число, которое мы получаем, бросая кости, но в среднем каждое число все равно должно появляться в равных пропорциях. Поэтому, если мы заставляем определенное число появляться сейчас, мы должны компенсировать это позже. Этого очень ограниченного пространства для маневра может быть достаточно, чтобы дать нам небольшой толчок в направлении свободы воли.
Великие физики прошлого века, возможно, в конце концов владеют ключом к свободе воли.
Пока ни одна из теорий квантового мозга не получила широкого распространения (в основном потому, что пока нет убедительных). Тем не менее, квантовую механику можно считать последней надеждой для тех, кто пытается доказать существование свободы воли.
Надеюсь, эта статья пробудила в вас интерес к предмету свободы воли. Если это так, я рекомендую вам прочитать об этом, чтобы получить более сбалансированное представление о вопросе.