К вопросу о нравственном становлении личности дошкольника
Дошкольный возраст является важнейшим этапом в развитии личности ребенка. Именно в этот период ребенок начинает осваивать окружающий его мир, учится взаимодействовать с детьми, проходит первые этапы в своем нравственном развитии.
Нравственное развитие ребенка осуществляется в социальной среде: в семье, в детском саду. Особую роль в развитии личности ребенка играет педагог: именно он способствует созданию такой микросреды, которая оказывает наиболее благоприятное воздействие на детей, на их психическое развитие, и управляет возникающими взаимоотношениями.
Нравственное воспитание – одна из важнейших сторон многогранного процесса становления личности, освоение индивидом моральных ценностей; выработка им нравственных качеств, способности ориентироваться на идеал, жить согласно принципам, нормам и правилам морали, когда убеждения и представления о должном воплощаются в реальных поступках и поведении. Нравственность не передается по наследству, поэтому каждый человек должен пройти процесс нравственного воспитания.
Нравственные убеждения, принципы и нормы составляют духовное ядро, основу личности.
А.А. Бодалев отмечает, что в ряду первоочередных проблем нравственного развития существенное место занимает проблема объективных факторов, которые обеспечивают это развитие. И главной задачей в этой связи он считает выяснение, когда, как и какими своими сторонами они влияют на развитие личности и вместе с тем, как эти стороны должны изменяться, чтобы человек формировался не с любыми характеристиками духовного развития, а только с теми, которые отвечают высоким общечеловеческим идеалам.
О.И. Мантонина отмечает, что развитие нравственной структуры личности зависит от природы социальных условий и воспитания.
Личность человека – это социальное по своей природе, относительно устойчивое и прижизненно возникающее психологическое образование, представляющее собой систему мотивационно-потребностных отношений, опосредующих взаимодействия субъекта и объекта. Личность развивается только тогда, когда она овладевает той или иной формой поведения, поднимающей ее на новую ступень.
Традиционно нравственное воспитание ребенка рассматривается как процесс усвоения заданных обществом образцов поведения, в результате которого эти образцы становятся регуляторами (мотивами) поведения ребенка. В этом случае человек действует ради соблюдения самой нормы как принципа отношений между людьми.
Усвоение ребенком нравственных отношений предполагает переход социальных, внешних по отношению к ребенку, нравственных требований в его внутренние этические инстанции. Такой переход обуславливается тремя моментами: 1) представленностью определенного нравственного содержания ребенку, знакомством с ним ребенка, 2) раскрытием нравственного смысла, подразумевающим умение выделять переживания другого человека и ориентироваться на них в своем поведении, 3) переходом имеющихся у ребенка нравственных знаний в нравственные мотивы поведения, путем выполнения нравственной нормы в конкретно значимой ситуации [2].
Многие отечественные психологи (А.В. Запорожец, Е.В. Суббот-ский, Р.
К. Терещук, С.Г. Якобсон) считают, что для нравственного становления личности необходимо комплексное воздействие на личность, формирование в единстве нравственного сознания, нравственных чувств и поведения. При этом разные авторы уделяют большее внимание тому или иному компоненту этих систем, по-разному подходят к решению проблемы нравственного развития и воспитания.
Первоначальный этап нравственного становления личности характеризуется поверхностным овладением внешними механизмами моральной регуляции. Ребенок, руководствуясь внешними санкциями, не сразу вникает в освоение моральных требований. Саморегуляция на этом этапе развита слабо. Было бы ошибочным резко разделять во времени периоды овладения моральными ценностями и превращения их в личностные качества. Каждому этапу индивидуального нравственного развития свойственна своя мера превращения социальных требований в нравственные устои личности.
В работах психологов Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, Д.Б. Эльконина подчеркивается, что формирование высших человеческих чувств происходит в процессе усвоения ребенком социальных ценностей, требований, норм и идеалов, которые при определенных условиях становятся внутренним достоянием личности, содержанием побудительных мотивов ее поведения.
Л.И. Божович [2] рассматривает проблему возникновения нравственного поведения с точки зрения мотивации. Она пишет о том, что дошкольники в ряде случаев могут преодолевать другие свои желания и действовать по нравственному мотиву. Но это возможно не потому, что в этом возрасте дети уже умеют сознательно управлять своим поведением, а потому, что их нравственные чувства обладают большой побудительной силой, чем другие мотивы. Это происходит благодаря стремлению ребенка соответствовать требованиям и ожиданиям взрослых.
Эту мысль продолжает в своих исследованиях Т.М. Титаренко, когда пишет о том, что дошкольный возраст является переходным от внешнего, формального принятия требований взрослого к усвоению их, превращению в мотивы поведения.
Т.В. Семеновских доказано, что мотивационная направленность поведения личности представляет собой устойчиво доминирующую систему мотивов, или мотивационных образований, то есть отражает доминанту, становящуюся вектором поведения. Положительная направленность мотивов поведения проявляется в доброжелательности как эмоциональном выражении отношения ребенка к окружающим, как проявлении отношения ребенка к собственным поступкам.
Анализ превращения моральных знаний ребенка в его убеждения, а следовательно, и в мотивы его поступков обнаруживает, что соответствующие знания должны ложиться на подготовленную нравственно психологическую почву. Эта почва создается в практике общественного поведения ребенка, где он не на словах, а на деле учится поступать в соответствии с интересами других людей и в интересах достижения общих для всего коллектива общественно значимых целей. В такого рода практике общественного поведения у детей формируется определенная система нравственных чувств и привычек, составляющих ту необходимую почву, на основе которой усвоение нравственных норм и правил происходит глубоко и не формально.
Развитие ребенка представляет собой сложное целостное образование, состоящее из ряда взаимосвязанных уровней регуляции поведения и характеризующееся системным соподчинением мотивов деятельности ребенка. Вопрос о мотивах деятельности и поведения дошкольника – это вопрос о том, что конкретно побуждает ту или иную деятельность или поступок ребенка.
Воспитание у дошкольника общественно ценных мотивов поведения – одна из важных задач.
Л.И. Рувинский [5] считает, что нравственные переживания могут стать мотивами поступков только в том случае, если человек имеет необходимый опыт нравственного поведения, условия для упражнения в нравственных поступках. По мнению автора, должна появиться такая психологическая ситуация, которая дает возможность возникнуть эмоциональному отношению человека к определенному кругу явлений. Это переживание входит в эмоциональный опыт человека и начинает занимать известное место в его личности как устойчивое психическое состояние.
Идею включения деятельности по осуществлению нравственных норм и принципов применяли в своей практике известные педагоги В.А. Сухомлинский и А.С. Макаренко.
В.А. Сухомлинский предостерегал от превращения добрых чувств и добрых дел в показные «мероприятия»: «Как можно меньше разговоров о сделанном, никакой похвалы за доброту – таких требований надо придерживаться в воспитательной работе.
Самое опасное то, что человеческие поступки ребенок ставит себе в заслугу, считает чуть ли не доблестью… Доброта должна стать таким же обычным состоянием человека, как мышление. Она должна войти в привычку».
А.С. Макаренко также считал, что выработка устойчивого привычного нравственного поведения немыслима без правильной организации всей системы воспитательных воздействий: «должно быть усвоение эмоционального опыта, повторение нужных действий с «переживанием» их».
Л.И. Рувинский указывает на то, что морально воспитанную личность характеризует внутреннее принятие нравственных норм, то есть внешние требования должны перейти в требования личности к самой себе. Автор видит эффективность нравственного воспитания в сочетании воспитания и самовоспитания, которое возможно, если ребенок может устанавливать связь между своим поступком и качествами (т.е объяснение своих поступков через личностные качества, а не через ситуацию).
В основе нравственного качества лежит взаимосвязь нравственного знания и соответствующего чувства.
Вне связи интеллектуального и эмоционального в сфере личности невозможно психологически характеризовать их нравственные качества.
Польские педагоги З. Кшиштошек и Х. Свида пытались установить, что должно представлять собой то или иное нравственно психологическое качество личности, воплощенное в облике ребенка соответствующего возраста: каково должно быть его содержание и структура, в чем и как оно должно проявляться, иначе говоря, какова должна быть его возрастная характеристика. Если же то или иное качество вообще еще не доступно данному возрасту, то в какой деятельности, в каком поведении должен накапливаться то опыт отношений, который составляет предпосылку формирования данного качества.
Работа этих ученых представляется интересной в двух отношениях: во-первых, в ней отчетливо выступает поиск той психологической характеристики, которую имеет на данном возрастном этапе развитое качество личности взрослого человека. Во-вторых, в ней содержится предположение, что формирование нравственных качеств должно опираться на опыт собственных переживаний ребенка, на практику его личных взаимоотношений с окружающими людьми и прежде всего со сверстниками.
Ученые делают вывод, что более высокий уровень воспитанности имеет более сложную структуру нравственных качеств личности. По мере формирования нравственной воспитанности личности нравственные качества пополняются все более сложными компонентами ее внутреннего мира, регулирующими поведение.
Любое качество личности не может существовать вне контекста целостной личности ребенка, вне системы мотивов его поведения, его отношений к действительности, его переживаний, убеждений и пр. Каждое качество будет менять свое содержание и строение в зависимости от того, в какой структуре личности оно дано, то есть в зависимости от того, с какими другими качествами и особенностями субъекта оно связано, а также в какой системе связей оно выступает в данном конкретном акте поведения человека.
Исследования индивидуальных особенностей в развитии отдельных детей обнаруживают, что какие бы воздействия ни оказывала среда на ребенка, какие бы требования она к нему ни предъявляла, до тех пор, пока эти требования не войдут в структуру собственных потребностей ребенка, они не выступят действительными факторами его развития.
Потребность же выполнить то или иное требование среды возникает у ребенка лишь в том случае, если его выполнение не только обеспечивает соответствующее объективное положение ребенка среди окружающих, но и дает возможность занять то положение, к которому он сам стремится, то есть удовлетворяет его внутреннюю позицию.
Правильное представление о моральном облике человека, о его отношении к другим людям, к самому себе должны стать для ребенка образцами для подражания. Необходимо, чтобы нравственные представления ребенка превратились в движущие мотивы его поведения. От характера позиции ребенка и ее соотношения с его внешним положением и с его реальными возможностями зависит вся система переживаний и его дальнейшее психическое развитие.
«Мораль объективна и может быть описана законами физики» Чилийский философ о добре, зле и современной политике : Политика: Мир: Lenta.ru
Совместима ли большая политика с моралью? Знаменитый чилийский писатель, ученый и философ Дарио Салас Соммэр считает, что политика не только совместима с нормами общечеловеческой морали, но и станет значительно более эффективной, если будет на эти нормы опираться, потому что «мораль объективна и может быть описана законами квантовой физики».
Мораль — материальна, потому что дана человеку самой Природой, существует в гармонии с ней и составляет основу жизни Вселенной. Нарушать нормы морали, то есть идти против законов природы, не только преступно и опасно, но и просто невыгодно. В том числе и экономически.
Так считает чилийский ученый. Более того, он уверен, что «сегодня, когда мир переживает сложный и, возможно, даже переломный момент в своей истории, как никогда прежде необходимо прийти к единому пониманию морали и следовать моральным законам, основанным на бесспорном и очевидном высшем благе».
В таком достаточно неожиданном ключе тема нравственности в политике и современном обществе была поднята на прошедшем 9-10 июля в Уфе саммите государств БРИКС.
В обращении к лидерам стран-участниц саммита Дарио Салас Соммэр призвал помнить о фундаментальной важности моральных принципов и устоев, в том числе при решении глобальных политических и финансовых проблем:
Уважаемые господа!
Обращаюсь к вам, лидерам крупнейших государств нашей планеты, искренне надеясь, что эти мысли достигнут внутреннего мира граждан ваших стран и всего мира.
На протяжении всей истории нашей эпохи ваши страны являлись надежным фундаментом развития нашей цивилизации, — не только экономического, научного и культурного, но и нравственного, духовного. Именно поэтому я думаю, что на каждом из государственных лидеров лежит огромная ответственность не только за устойчивый экономический рост в ваших странах, но и за развитие высших человеческих ценностей. Современное общество в погоне за материальным успехом может потерять глубокий смысл своего существования. Это несет глобальные риски всем народам мира.
Верю, что этот саммит станет важной вехой не только в вопросах геополитического развития мира, но и мощным импульсом в возрождении фундаментальных нравственных устоев и сознания, в уважении этических и духовных ценностей разных народов, так необходимых в наши времена.
Дорогие друзья! Уверен что вы, уважаемые лидеры, принимая решения о стратегическом развитии мирового порядка, понимаете, что материальное и экономическое развитие может быть долговечным и устойчивым только в том случае, если оно будет основано на высоких моральных, духовных и нравственных принципах.
Желаю вам удачи и успехов в вашей работе на благо всего человечества и ради его будущего!
Дарио Салас Соммэр, Сантьяго, Чили
Развитием концепции физических основ морали (физикой морали) Дарио Салас Соммэр занимается уже более 30 лет. Главной работой философа считается труд «Мораль XXI века». В августе 2013 года во время молодежного форума на Селигере эту книгу с подписью автора молодежная делегация из Латинской Америки вручила президенту России Владимиру Путину. Получили ее в переводе на языки государств БРИКС и все участники уфимского саммита, проводимого под председательством России.
«Истинные нормы поведения никем не выдуманы — они записаны в памяти Природы, к ней можно получить доступ лишь достигнув состояния высшего сознания.
Мораль, излагаемая в данной книге, есть не что иное, как описание трансцендентальных ценностей, которые представляют собой кирпичики Вселенной, архетипические формы Природы, составляющие основу жизни.
Чтобы жить лучше, полнее, справедливее и счастливее, необходимо принять их.
Я уверен, что люди поступают неправильно только потому, что не понимают природу добра и зла и не способны отказаться от субъективных взглядов и личной выгоды. Я постараюсь дать четкое определение, что такое добро и зло, и показать, какие последствия влечет за собой выбор одного или другого…» — написал автор в предисловии к русскому изданию «Морали XXI века».
В России книга Дарио Саласа Соммэра включена в список 100 книг иностранных авторов, рекомендованных Союзом писателей России в рамках президентского проекта «100 книг», и вошла в библиотечные фонды ведущих вузов страны в качестве дополнительного учебного пособия по гуманитарным наукам.
Человеческая основа законов и этики
Фред Эдуордс
Многие теисты склонны предполагать, что бремя доказательства лежит на нетеистах, когда речь идет о морали. Таким образом, индивидуума, который действует без теологической базы, просят оправдать свои действия — предположение теиста о том, что никакая мораль невозможна без какой-либо формы «высшего» закона.
В нашей культуре люди настолько привыкли к идее, что у каждого закона есть законодатель, у каждого правила есть правоприменитель, у каждого учреждения есть кто-то, наделенный властью, и так далее, что мысль о том, что что-то может быть иначе, звучит как хаос. Это. В результате, когда человек проживает свою жизнь без ссылки на какой-либо высший авторитет в отношении морали, его ценности и стремления считаются произвольными. Кроме того, часто утверждается, что если бы каждый пытался жить таким образом, то не было бы возможно никакого соглашения о морали и не было бы никакого способа разрешать споры между людьми, никакая защита той или иной моральной позиции была бы невозможна в отсутствие некая абсолютная точка отсчета.
Но все это основано на определенных неоспоримых предположениях теистического моралиста — предположениях, которые часто являются продуктом ошибочных аналогий. Моей целью здесь будет по-новому взглянуть на эти предположения. Я попытаюсь показать фактический источник, из которого первоначально происходят ценности, заложить прочную основу для основанной на человеке (гуманистической) моральной системы, а затем возложить на теиста бремя оправдания любого предлагаемого отклонения.
Законы и законодатели
Бездумно люди часто предполагают, что Вселенная управляется подобно человеческому обществу. Они признают, что люди способны создавать порядок, создавая законы и устанавливая средства принуждения. Итак, когда они видят порядок во вселенной, они воображают, что этот порядок имел аналогичный человекоподобный источник. Эта антропоморфная точка зрения является продуктом естественной гордости людей за их способность придавать смысл своему миру. По иронии судьбы, это тонкое признание того факта, что люди являются действительным источником ценностей, и, следовательно, любой «более высокий» набор ценностей, который может быть поставлен выше обычных человеческих целей, должен исходить из источника, подобного, но большего, чем , обычные люди. Короче говоря, сверхчеловеческие ценности должны быть обеспечены сверхчеловеком — иначе это сделать просто невозможно.
Но, хотя такая антропоморфная точка зрения является продуктом человеческого самоуважения, она также свидетельствует об определенном недостатке воображения.
Почему единственным источником высшей морали должно быть сверхчеловеческое существо? Почему не нечто совершенно незнакомое и непостижимо превосходящее?
Некоторые богословы пытаются утверждать, что их бог действительно непостижим. Однако и тогда им не удается избежать человеческих аналогий и употреблять такие термины, как «законодатель», «судья» и тому подобное. Ясно, что картина, вырисовывающаяся из религиозной и даже некоторой светской моральной философии, состоит в том, что так же, как общепринятые законы требуют законодателей, мораль требует конечного источника морали.
Связанное, неоспоримое предположение состоит в том, что моральные ценности, чтобы быть обязательными, должны исходить из источника вне людей. Снова всплывает аналогия закона, судей и полиции. В повседневной жизни мы подчиняемся законам, которые, казалось бы, созданы другими, оцениваются другими и применяются другими. Почему моральные правила должны быть другими?
Ошибочные предположения
Когда говорят, что законодатель нужен для каждого закона, результатом является бесконечная серия, поскольку кто-то должен быть законодателем законов законодателя.
Поскольку такая серия неудобна моральным философам и теологам, в какой-то момент они заявляют, что «на этом все останавливается». Они выступают за окончательного законодателя, у которого нет никого, кто издает законы за него. И как это делается? Подчеркивается, что доллар должен где-то остановиться, и сверхъестественный бог считается таким же хорошим местом для остановки, как и любой другой.
Но все же можно задать вопрос: «Откуда Бог берет свои (или ее) нравственные ценности?» Если Бог получает их из еще более высокого источника, козла не прекратились, и мы вернулись к нашему бесконечному ряду. Если они исходят от Бога, то Божья мораль выдумана и, следовательно, произвольна. Если аналогия должна использоваться для установления Бога как источника морали, потому что всякая мораль нуждается в разумном моральном источнике, то, к несчастью для теиста, та же самая аналогия должна использоваться, чтобы показать, что, если Бог создает мораль «на ровном месте». «Бог так же произволен, как и люди, которые делают то же самое.
В результате мы не получаем никаких преимуществ и, следовательно, с философской точки зрения вынуждены подчиняться произвольной морали Бога не больше, чем мы должны подчиняться морали, установленной нашим лучшим другом или даже злейшим врагом. Произвольность произвольна, и произвольность никак не устраняется превращением произвольного морализатора в сверхъестественного, всемогущего, непостижимого, таинственного или в чем-либо другом, обычно приписываемом Богу. Итак, в этом случае, если Бог существует, Божьи ценности — это всего лишь Божьи мнения, и они не обязательно должны касаться нас.
В то время как это первое допущение — потребность в законодателе — не решает проблемы, которую оно должно было решить, второе допущение — что источник моральных ценностей должен лежать вне людей — фактически стоит на пути поиска отвечать. Второе предположение основано на поверхностном осознании того, что законы как бы навязываются нам извне. А отсюда следует, что должен быть внешний навязчик морали.
Но что так часто забывают, так это то, что те человеческие законы, которые кажутся навязанными извне, на самом деле, по крайней мере в западном мире, являются продуктом демократического процесса. Это законы управляемых. И если люди могут разрабатывать законы и навязывать себе эти законы, то то же самое можно сделать и с моралью. Как в законе, так и в морали; управляемые способны править.
Абсолютная точка отсчета
В этот момент можно спросить: как управляемые могут управлять собой? Не все ли они используют какую-то конечную, высшую или абсолютную точку отсчета? Разве человеческие законы и условности не могут быть просто конкретным применением законов Бога? Посмотрим и посмотрим.
Предположим, я еду в машине и проезжаю на красный свет. Если я хочу повернуть направо, а в данной ситуации это безопасно, то в большинстве штатов я могу действовать, не опасаясь наказания. Но что, если я сделаю это там, где это не законно или небезопасно? Тогда возможно, что полицейский выпишет мне штраф.
Является ли полицейский и судебная система, подкрепляющая квитанцию, внешним навязыванием мне? Да, но, в конечном счете, законы, касающиеся дорожного движения, были созданы такими же людьми, как и я, и могут быть изменены мной и другими людьми, работающими сообща. Таким образом, закон, регулирующий мои действия, когда я хочу повернуть направо на красный свет, является полностью человеческим изобретением для решения человеческой проблемы.
Но может ли эта человеческая условность основываться на высшем законе, на который должны ссылаться я и другие? Я не вижу, как. Ни одна из древних и почтенных священных книг не обсуждает поворот направо на красный свет и не предлагает какого-либо более высокого принципа, из которого должны быть или могут быть разумно выведены все правила дорожного движения. Даже золотое правило не предлагает здесь никакого руководства, поскольку оно просто говорит мне подчиняться какому бы закону ни был закон, если я хочу, чтобы другие подчинялись этому закону.
Он не говорит мне, должен ли поворот направо на красный свет быть законным или нет, или должен ли свет для остановки быть красным, а не фиолетовым, или что-то еще полезное здесь. Когда дело доходит до правил дорожного движения, люди предоставлены сами себе, и им некуда обратиться за сверхъестественным руководством в том, как лучше всего сформулировать правила дорожного движения.
(Однако это не означает, что правила дорожного движения полностью произвольны. В конце концов, они основаны на соображениях выживания. Они существуют из-за заботы человека о безопасности. учитываются при установлении скоростных ограничений и т. п. Факты природы в этом случае становятся внешней точкой отсчета, но Бог при этом еще не фигурирует.) чтобы иметь возможность хорошо функционировать без внешней и сверхъестественной основы для своего поведения, так ли много людей способны соблюдать правила дорожного движения и обеспечивать их соблюдение? Из самого случайного наблюдения должно быть очевидно, что люди вполне способны создавать системы и затем действовать в них.
Увидев это, можно задаться вопросом, какие основания существуют для убеждения, что люди не могут продолжать действовать таким образом, когда речь идет о законах и моральных учениях, регулирующих такие вещи, как торговля и коммерция, права собственности, межличностные отношения, сексуальные отношения. поведение, религиозные ритуалы и все остальное, что, по мнению теологов, нуждается в теологическом обосновании. Тот факт, что древние и почитаемые священные книги делают заявления по этим вопросам и приписывают такие заявления божественным моральным принципам, делает теологию не более необходимой для права и морали, чем это сделало бы ее необходимостью для игры в бейсбол, если бы эти правила появились в этих древних трудах. . (1) Если мы можем соблюдать наши собственные правила дорожного движения, не нуждаясь в богословской или метафизической основе, мы также способны соблюдать наши собственные правила в других областях. Сопоставимые соображения о человеческих потребностях и интересах, в согласии с фактами, могут быть применены в обоих случаях к изобретению наилучших законов и правил, по которым следует жить.
Следовательно, мы можем применить к законам то, что астроном Лаплас сказал Наполеону: в отношении бога нам «не нужна эта гипотеза».
Закон и мораль
Закон, однако, не обязательно совпадает с моралью; есть много моральных правил, которые не регулируются человеческими законными властями. И поэтому возникает вопрос, как можно иметь рабочий набор моральных принципов, если некому их навязывать. Законы и правила, как правило, предназначены для регулирования деятельности, за которой можно наблюдать публично. Это упрощает правоприменение. Но нарушения моральных принципов — это лошадь другого цвета. Они часто связаны с действиями, которые не являются незаконными, а просто неэтичными, и могут включать действия, которые являются частными и трудно наблюдаемыми, не нарушая эту частную жизнь. Таким образом, правоприменение почти полностью остается за правонарушителем. Другие могут воздействовать на эмоции преступника, чтобы поощрить чувство вины или стыда, но они не имеют фактического контроля над поведением преступника.
Чтобы решить эту проблему, некоторые богословы наделили Бога атрибутом «космического шпиона» и силой наказывать за неэтичное поведение, которое упускает из виду закон, — силой, которая распространяется даже за пределы могилы. Таким образом, даже если Божий произвол допускается, нельзя отрицать Божью власть навязывать свою (или ее) волю. Таким образом, в той мере, в какой этот Бог и эта сила были бы реальными, существовал бы мощный стимул — хотя и не философское оправдание — для того, чтобы люди вели себя согласно божественным желаниям. И это, по крайней мере, сняло бы большую часть неопределенности с принуждением к нравственному, но не противоправному поведению.
К несчастью для тех, кто выдвигает это предложение, существование этой власти не так очевидно, как существование человеческих властей, обеспечивающих соблюдение публичных законов. Таким образом, чтобы контролировать законное, но аморальное поведение, духовенство на протяжении веков считало необходимым разглагольствовать, задабривать, запугивать и другими способами приучать свою паству к вере в этого верховного арбитра нравственного поведения.
Они стремились воспитывать детей с самого раннего возраста. И у взрослых, и у детей они апеллировали к воображению, рисуя графические словесные картины мучений проклятых.
Древние римляне заявляли о некотором успехе этих мер, и древний историк Полибий, сравнивая греческие и римские верования и уровни коррупции в каждой культуре, пришел к выводу, что римляне были менее склонны к воровству, потому что боялись адского огня. По таким причинам римский государственный деятель Цицерон считал римскую религию полезной, хотя и считал ее ложной.
Но действительно ли люди нуждаются в таких санкциях, чтобы контролировать свое личное поведение? Почти никогда. Ибо если бы такие санкции имели первостепенное значение, они почти всегда использовались бы моралистами и проповедниками. Но это не так. Сегодня, когда приводят аргументы в пользу нравственного поведения, даже самые консервативные религиозные проповедники редко обращаются к Божьим нынешним или будущим наказаниям. Чаще апеллируют к таким практическим соображениям, как психологическое благополучие, хорошая репутация, эффективное достижение своих целей и содействие общественному благу.
Апеллируются также к совести и естественным человеческим чувствам сочувствия. В христианстве иногда страх заменяется мотивом подражания идеалу Христа, общий подход, установившийся ранее в буддизме. Показательно, что все эти призывы могут влиять как на поведение нетеиста, так и на поведение теиста.
Но предположим, что теисты должны были отказаться от таких практических и гуманистических призывов и вернуться к основанию каждой моральной проповеди на воле Бога. Одна тревожная ирония останется: есть много разных богов. (2) Тот простой факт, что религии во всем мире способны поощрять одинаковое моральное поведение, опровергает идею о том, что только определенный бог является единственным «истинным» распространителем морали. Если только один из многих богов, в которых верят, реален, миллионы людей, хотя и ведут себя нравственно, должны делать это под влиянием, вдохновением или приказами НЕПРАВИЛЬНОГО БОГА. Таким образом, вера в «правильного» бога не должна быть очень критической в вопросах нравственного поведения.
Можно даже встать с Цицероном и признать лицемерие и получить тот же результат. А если добавить, что нетеисты во всем мире показали себя столь же способными к личному нравственному поведению, как и теисты (буддисты представляют собой, пожалуй, лучший крупномасштабный пример), то вера в Бога оказывается побочным вопросом во всем этом вопросе. . В человеческой природе есть нечто, действующее на более глубоком уровне, чем простая теологическая вера, и именно это служит реальным стимулом для нравственного поведения. Как и в случае с законами, так и с моралью: люди кажутся вполне способными самостоятельно принимать разумные и деликатные решения, влияющие на поведение.
Источник нравственности
Но решает ли это полностью проблему, поставленную теистом? Нет. Ибо все еще может быть поставлен вопрос о том, как люди могут вести себя нравственно, соглашаться с нравственными правилами и законами и вообще сотрудничать друг с другом при отсутствии какого-либо божественного импульса в этом направлении.
В конце концов, разве современные философы, в частности философы-аналитики, не утверждали, что моральные утверждения — это в основном эмоциональные высказывания без рациональной основы? И не отделили ли они «есть» от «должно» безвозвратно, так что никакое основание даже невозможно? В свете этого, как людям удается договориться, часто от культуры к культуре, о множестве моральных и правовых принципов? И, что более интересно, как возможно правовые и моральные системы улучшаться на протяжении столетий в отсутствие той самой рациональной или теологической основы, которую современные философы так эффективно лишили? Без каких-то оснований, каких-то объективных критериев невозможно выбрать хорошую моральную систему вместо плохой. Если оба в равной степени эмоциональны и иррациональны, они оба в равной степени произвольны, делая любой выбор между ними только продуктом случайных склонностей или преднамеренной прихоти. Ни один выбор нельзя было рационально защитить.
И все же, несмотря на эту проблему, люди сами разрабатывают моральные и правовые системы, а затем совершенствуют их.
Каково объяснение? Откуда берутся моральные ценности?
Представим на мгновение, что у нас есть земля, безжизненная и мертвая, плавающая в безжизненной и мертвой вселенной. Есть только горы, скалы, овраги, ветры и дожди, но никто нигде не может судить о добре и зле. В таком мире существовали бы добро и зло? Будет ли какая-то моральная разница, если камень скатится с холма или нет? Ричард Тейлор в своей книге «Добро и зло» убедительно доказал, что «различие между добром и злом не может быть проведено даже теоретически в мире, который мы воображали лишенным всякой жизни».
Теперь, следуя за Тейлором, давайте добавим на эту планету несколько существ. Однако давайте сделаем их совершенно рациональными и лишенными всех эмоций, полностью свободными от всех целей, потребностей или желаний. Подобно компьютерам, они просто регистрируют происходящее, но не предпринимают никаких действий, чтобы обеспечить собственное выживание или избежать собственной гибели. Существуют ли сейчас добро и зло? Опять же, нет никакого теоретического способа, которым они могли бы это сделать.
Этим существам все равно, что происходит; они просто наблюдают. И поэтому у них нет оснований объявлять что-то хорошим или плохим. Ничто для них не имеет значения, а поскольку они единственные существа во вселенной, то вообще ничего не имеет значения.
Входит Адам. Адам — человек, который полностью человек. У него есть недостатки, а значит, и потребности. У него есть стремления и желания. Он может испытывать боль и удовольствие и часто избегает первого и ищет второго. Для него важны вещи. Он может спросить о данной вещи: «Это за меня или против меня?» и прийти к некоторой решимости.
В этот момент и только в этот момент появляются добро и зло. Более того, как утверждает Тейлор, «суждения этого одинокого существа о добре и зле настолько АБСОЛЮТНЫ, насколько может быть любое суждение. Такое существо действительно есть мера всех вещей: хороших вещей как хороших и плохих вещей как плохих. . . . С точки зрения этого бытия нельзя провести различия между тем, что хорошо только для НЕГО, и тем, что хорошо АБСОЛЮТНО; нет более высокого стандарта добра.
Что это может быть? Помимо желаний и потребностей Адама, есть только эта мертвая вселенная. А без него добро и зло не могли бы существовать.
Теперь давайте представим другое существо, существо, у которого, хотя и есть много общих с Адамом потребностей и интересов, некоторые из них немного отличаются. Мы назовем ее Евой. В этот момент начинают происходить интересные вещи. Ибо, с одной стороны, у нас есть два человека со схожими целями, способные работать вместе для общего дела. С другой стороны, у нас есть два человека, которым нужно идти на компромисс друг с другом, чтобы каждый мог удовлетворить уникальные желания другого. Так развиваются сложные межличностные отношения и устанавливаются правила, направленные на максимальное взаимное удовлетворение и минимизацию последствий зла. С правилами у нас теперь есть правильное и неправильное. И из этого базового признания необходимости сотрудничества в конечном счете вытекают законы и этика.
А теперь давайте предположим, что эти два человека пришли к ожесточенным разногласиям по поводу того, как лучше всего выполнить желаемое действие.
Эти двое спорят и, кажется, ничего не добиваются. И тут Адам вытаскивает свой козырь. Он говорит Еве: «Подожди минутку. Разве мы не забываем о Боге?» И на это Ева отвечает: «Кто?» Теперь у Адама есть свое начало, и он переходит к длинным объяснениям о том, что все моральные ценности были бы произвольными, если бы не Бог; как Бог был тем, кто сделал хорошие вещи хорошими, а плохие — плохими; и как наше знание о добре и зле, правильном и неправильном, моральном и безнравственном должно быть основано на абсолютных моральных стандартах, установленных на небесах. Что ж, для Евы все это в новинку, и поэтому она просит Адама, который, кажется, так много об этом знает, рассказать немного больше об этих абсолютных стандартах. Итак, Адам вступает в очередное длинное объяснение законов Божьих и Божьих наказаний за непослушание, пока не доходит до вопроса, с которого вообще началась вся дискуссия. И вслед за этим Адам заключает: «Итак, ты видишь, Ева, Бог говорит делать это по-МОЕМУ!» Так апелляции к божественным абсолютам разрешают нравственные и иные споры между людьми.
Меньше, чем абсолютные точки отсчета
Итак, мы видим, что без живых существ с потребностями не может быть ни добра, ни зла. А без наличия более одного такого живого существа не может быть правил поведения. Таким образом, мораль возникает из человечества именно потому, что она существует, чтобы служить человечеству. Богословие пытается выйти за пределы этой системы, хотя в этом нет необходимости (кроме принуждения).
Когда богословы воображают, что люди без какой-либо моральной системы, выведенной теологически, будут лишены каких-либо точек отсчета, на которых можно было бы закрепить свою этику, они забывают следующие факторы, общие для большинства людей:
- Нормальные люди имеют одни и те же основные потребности для выживания и роста. Мы все принадлежим к одному и тому же виду и воспроизводим себе подобных. Так что никого не должно удивлять, что у нас могут быть общие интересы и заботы.
- Социобиологи узнают, что важное человеческое поведение, которое, кажется, сохраняется вне зависимости от культуры, может быть укоренено в генах.
- Большинство нормальных людей реагируют на подобные события с одинаковым чувством сострадания. Не все наши ценности основаны на простых личных интересах или эгоизме. Есть явные случаи, когда нашим личным интересам не послужит, скажем, помощь страдающему животному, и тем не менее мы часто реагируем на такую ситуацию и аплодируем другим, которые делают то же самое. Эти нормальные сострадательные ответы постоянно возникают в нашей литературе, институтах и законах. Таким образом, ясно, что наша мораль в значительной степени является продуктом наших общих эмоциональных реакций, что позволяет нам предлагать улучшения в этой морали, обращаясь к чувствам наших товарищей.
- Мы находимся в одной планетарной среде с другими людьми. Если добавить к этому тот факт, что у нас уже есть общие потребности, мы чреваты общими проблемами и наслаждаемся общими удовольствиями. Мы разделяем схожий опыт и поэтому можем легко отождествлять себя друг с другом и разделять схожие цели.
- У нас одни и те же законы физики, и эти законы действуют на нас одинаково. В частности, они влияют на нас, когда мы хотим что-то сделать. Мы обнаруживаем, что все мы должны учитывать одни и те же проблемы при строительстве здания, планировании дороги или посадке урожая.
- Правила логики и доказательств одинаково применимы ко всем, и поэтому у нас есть общие средства для рассмотрения дел и обсуждения вопросов — средства, которые позволяют нам сравнивать мнения и приходить к соглашению в таких разных областях, как наука, право и история. . Мы можем использовать разум и наблюдение как «апелляционный суд» при изложении противоположных точек зрения.
По этим и другим причинам не должно показаться странным, что люди могут находить точки соприкосновения по вопросу о моральных ценностях, не обращаясь к божественному своду правил или даже не зная о них. На самом деле, по иронии судьбы, как только в любой спор вводятся религиозные правила, особенно если присутствует более одного религиозного взгляда, чем больше используются религиозные аргументы, тем меньше согласия. Это происходит потому, что многие ценности, основанные на религии и теологии, не связаны ни друг с другом, ни с действительным человеческим состоянием, ни с наукой о мире. Говорят, что такие ценности исходят из «высшего» источника. И поэтому, когда эти «высшие» источники не согласны друг с другом или с человеческой природой, нет возможности разрешить спор, потому что точка отсчета основана на уникальной вере-приверженности чему-то невидимому, а не общему кругу понятий.
Таким образом, именно теологические ценности, а не ценности, ориентированные на человека, являются самыми безосновательными. Ибо с теологическими ценностями в какой-то момент необходимо совершить произвольный прыжок веры. И как только этот произвольный скачок сделан, все ценности, полученные таким образом, столь же произвольны, как и скачок веры, который сделал их возможными.
Бремя доказательства
Итак, не гуманист должен предлагать объяснение ценности. Какое объяснение может понадобиться тому факту, что люди естественным образом преследуют человеческие интересы и, таким образом, связывают законы и институты с человеческими интересами? Только когда кто-то пытается отойти от этого наиболее естественного занятия, нужно поднимать какие-либо вопросы. Только когда кто-то устанавливает закон выше того, что хорошо для человечества, нужно выражать сомнения. Ибо именно здесь имеет смысл объяснение или оправдание моральной основы. Бремя доказывания лежит на том, кто отступает от обычного способа выведения морали, а не на том, кто продолжает поддерживать свою мораль, законы и институты уместными, полезными и демократически созданными.
Принципы и теории
Этические теории и принципы являются основой этического анализа потому что они являются точками зрения, с которых можно получить руководство на пути к решению. Каждая теория подчеркивает разные таких моментов, как предсказание результата и выполнение своих обязанностей по другие, чтобы принять этически правильное решение. Однако в Чтобы этическая теория была полезной, она должна быть направлена к общему набору целей. Этические принципы – общие цели что каждая теория пытается достичь, чтобы добиться успеха. Эти цели включают благодеяние, наименьший вред, уважение автономии и справедливости (1,2,3,4).
Этические принципы
Благотворительность
Принцип благодеяния направляет этическую теорию к тому, что
хорошо. Этот приоритет «делать добро» делает этическую перспективу и
возможное решение этической дилеммы приемлемо. Этот принцип
также связан с принципом полезности, который гласит, что мы
следует попытаться создать максимально возможное соотношение добра и зла
в мире (2). Этот принцип гласит, что этические теории
должны стремиться к достижению наибольшего количества добра, потому что люди
извлечь выгоду из самого хорошего. Этот принцип в основном связан с
утилитаристская этическая теория, найденная в следующем разделе этого
бумага. Пример «делать добро» можно найти в медицинской практике.
при котором здоровье человека улучшается путем лечения от
врач (1,2).
Наименьший вред
Это похоже на благодеяние, но относится к ситуациям, в которых
ни один из вариантов не выгоден. В этом случае человек должен выбрать
причинить наименьший вред и причинить вред наименьшему количеству людей.
Например, в клятве Гиппократа врач сначала обвиняется
с обязанностью «не навредить» пациенту с момента
основная обязанность состоит в том, чтобы оказать помощь пациенту, а не
чем причинить больше страданий пациенту (3,4).
Можно также обоснованно утверждать, что люди несут большую ответственность «не навреди», чем предпринимать шаги на благо других. Например, человек несет большую ответственность просто пройти мимо человека вместо того, чтобы бить человека, когда он проходит мимо без оправдания причина (3,4).
Уважение к автономии
Этот принцип гласит, что этическая теория должна позволять людям
управлять собой и принимать решения, которые применимы
к их жизни. Это означает, что люди должны контролировать свои
живет как можно больше, потому что они единственные люди, которые полностью
понять выбранный ими образ жизни. Каждый мужчина достоин уважения
потому что только он имел именно такой жизненный опыт и понимает
его эмоции, мотивы и тело в такой интимной манере. В
сущности, этот этический принцип является расширением этического принципа
благодеяния, потому что независимый человек обычно предпочитает
иметь контроль над своим жизненным опытом, чтобы получить образ жизни
что ему нравится (1,4).
Однако есть два взгляда на уважение автономии.
С патерналистской точки зрения власть отдает приоритет зависимому.
наилучшие интересы лица выше желаний зависимого лица (1). За
например, пациент с неизлечимой формой рака может предпочесть дожить до конца
своей жизни без лекарств, из-за которых она постоянно болеет.
С другой стороны, врач может убедить пациентку и ее
члены семьи, чтобы заставить пациента продолжать принимать лекарства
потому что лекарство продлит ей жизнь. В этой ситуации
врач использует свою власть, чтобы манипулировать пациентом, чтобы он выбрал
лечение, которое принесет ему или ей пользу с медицинской точки зрения. Как указано
в этом примере один недостаток этого принципа состоит в том, что патерналистский
фигура может не иметь тех же идеалов, что и зависимый человек, и будет
отрицать автономию пациентки и ее способность выбирать лечение.
Второй взгляд на уважение автономии — это либертарианская Посмотреть. Эта точка зрения ставит желания пациента выше их наилучшие интересы. Это означает, что пациент имеет контроль над своей жизнью. и должна быть довольна своим качеством жизни, потому что она выбрала путь жизни с наибольшей личной пользой. Хотя эта точка зрения больше учитывает желания пациента, это не мешает пациенту принимать решения, которые могут быть больше вредно, чем полезно (1).
Справедливость
Этический принцип справедливости гласит, что этические теории должны
предписывать действия, справедливые по отношению к вовлеченным лицам. Это означает, что
этические решения должны согласовываться с этической теорией, если только
в деле имеются смягчающие вину обстоятельства, которые могут быть оправданы. Это также означает, что дела со смягчающими обстоятельствами должны содержать
существенное и существенное отличие от аналогичных случаев, оправдывающих
противоречивое решение. Этическое решение, содержащее справедливость
внутри него есть непротиворечивая логическая основа, поддерживающая решение
(1,3,4). Например, полицейскому разрешено превышать скорость на шоссе.
если он должен прибыть на место преступления как можно быстрее в
чтобы человек не пострадал. Хотя полицейский
обычно должен соблюдать ограничение скорости, ему разрешено
в этой уникальной ситуации, потому что это оправдано в соответствии с смягчающими
обстоятельства.
Этический Теории
Этические теории основаны на ранее объясненных этических принципах.
Каждый из них подчеркивает различные аспекты этической дилеммы и приводит
к наиболее этически правильному решению в соответствии с руководящими принципами
внутри самой этической теории. Люди обычно основывают свои индивидуальные
выбор этической теории на основе своего жизненного опыта (1,2).
Деонтология
Деонтологическая теория утверждает, что люди должны придерживаться своих обязательства и обязанности при анализе этической дилеммы. Это означает что лицо будет выполнять свои обязательства перед другим лицом или общество, потому что выполнение своего долга — это то, что считается этическим правильно (1,2). Например, деонтолог всегда сдержит свои обещания. другу и будет следовать закону. Человек, который следует этой теории будет производить очень последовательные решения, поскольку они будут основаны на установленные обязанности человека.
Деонтология обеспечивает основу для особых обязанностей и обязательств перед
конкретных людей, например, членов семьи. Например,
старший брат может быть обязан защищать свою младшую сестру
когда они вместе пересекают оживленную дорогу. Эта теория также восхваляет те
деонтологи, которые превышают свои обязанности и обязанности, что называется
«сверхобязанность» (1). Например, если человек угнал поезд, полный
студентов и заявил, что один человек должен умереть, чтобы
для остальных, чтобы жить, человек, который добровольно умирает, превышает
его или ее долг перед другими учениками и выполняет акт избыточного долга.
Хотя деонтология содержит много положительных качеств, она также содержит
его изрядное количество недостатков. Слабость этой теории состоит в том, что
не является обоснованием или логической основой для определения обязанностей человека.
Например, бизнесмен может решить, что его долг всегда
опаздывать на встречи. Хотя это кажется благородным долгом, мы
не знаю, почему человек решил сделать это своим долгом. Возможно,
Причина, по которой он должен быть на собрании вовремя, заключается в том, что он всегда
должен сидеть на одном стуле. Аналогичный сценарий раскрывает два других
недостатки деонтологии, включая тот факт, что иногда
обязанности конфликтуют, и что деонтология не занимается благополучием
других. Например, если деонтолог, который должен вовремя
встречи опаздывают, как он должен водить машину? деонтолог
должен ускоряться, нарушая свой долг перед обществом соблюдать закон,
или деонтолог должен опоздать на встречу, нарушив
его обязанность быть вовремя? Этот сценарий противоречивых обязательств
не приводит нас к четкому этически правильному решению и не защищает
благополучие других от решения деонтолога. Поскольку деонтология
не основывается на контексте каждой ситуации, не дает
любое руководство, когда человек попадает в сложную ситуацию, в которой есть
противоречивые обязательства (1,2).
Утилитаризм
Утилитарная этическая теория основана на способности предсказывать
последствия действия. Для утилитариста выбор, который дает
наибольшая польза для большинства людей — это выбор, который этически
правильный. Одним из преимуществ этой этической теории является то, что утилитаристская
может сравнивать похожие предсказанные решения и использовать систему баллов для
определить, какой выбор более выгоден для большего числа людей. Эта точка
система обеспечивает логический и рациональный аргумент для каждого решения
и позволяет человеку использовать его в каждом конкретном случае (1,2).
Существует два типа утилитаризма: утилитаризм действий и утилитаризм правил
утилитаризм. Акт утилитаризма точно придерживается определения
утилитаризма, как описано в предыдущем разделе. В акте утилитаризма,
человек совершает действия, которые приносят пользу большинству людей, независимо от
личных чувств или социальных ограничений, таких как законы. Правило
утилитаризм, однако, принимает во внимание закон и заботится о
со справедливостью. Утилитарист правил стремится принести пользу большинству людей.
но с помощью самых честных и самых справедливых доступных средств. Следовательно,
Дополнительные преимущества утилитаризма правил заключаются в том, что он ценит справедливость и
включает в себя благодеяние одновременно (1,2).
Однако, как и во всех этических теориях, утилитаризм как действует, так и правит
содержат многочисленные недостатки. В обоих случаях присущи недостатки, связанные
с предсказанием будущего. Хотя люди могут использовать свой жизненный опыт
чтобы попытаться предсказать результаты, ни один человек не может быть уверен, что
его предсказания сбудутся. Эта неопределенность может привести к неожиданным
результаты, делающие утилитаризм неэтичным с течением времени, потому что
его выбор не принес пользу большинству людей, как он предсказывал (1,2).
Например, если человек разжигает огонь в камине, чтобы
согреть его друзей, а затем огонь сожжет дом, потому что
копоть в трубе загорелась, то утилитарная теперь кажется
выбрал неэтичное решение. Неожиданный пожар в доме
расценен как неэтичный, потому что это не принесло пользы его друзьям.
Другое предположение, которое должен сделать утилитарист, состоит в том, что он обладает способность сравнивать различные типы последствий для каждого другое в таком же масштабе. Однако, сравнивая материальные выгоды, такие как деньги против нематериальных выгод, таких как счастье, невозможно, поскольку их качества различаются в такой большой степени (1).
Третий недостаток утилитаризма состоит в том, что он не позволяет
для существования сверхзадачи или героев. Другими словами, люди
обязаны постоянно вести себя так, чтобы наибольшему количеству людей было выгодно
независимо от опасности, связанной с действием (1). Например,
утилитаристка, которая жертвует своей жизнью, чтобы спасти поезд, полный людей
фактически выполняет обязательство перед обществом, а не выполняет
самоотверженный и похвальный поступок.
Как было объяснено выше, утилитаризм действия связан исключительно с достижением
максимум добра. Согласно этой теории права человека
могут быть нарушены в интересах большей части населения. В
другими словами, акт утилитаризма не всегда связан со справедливостью,
благодеяние или автономия для человека, если он угнетает человека
приводит к решению, которое приносит пользу большинству людей. Другая
источник нестабильности утилитаризма акта становится очевидным, когда
утилитарист сталкивается с одним набором переменных условий, а затем внезапно
испытывает изменение этих переменных, которое заставляет ее измениться
ее первоначальное решение. Это означает, что утилитарное действие может быть
хорошо к вам в один момент, а затем не нравится в следующий момент, потому что
переменные изменились, и вы больше не приносите пользы
большинство людей (1).
Утилитаризм правила также содержит источник нестабильности, который тормозит
его полезность. В утилитаризме правил существует возможность
противоречивые правила (1). Вернемся к примеру человека, бегущего
опоздал на его встречу. В то время как утилитарист правил, который просто случайно
быть губернатором штата может считать, что этично правильно прибыть
на важные встречи вовремя, потому что члены правительства штата
выиграет от этого решения, он может столкнуться с противоречивыми идеями
о том, что этически правильно, если он опаздывает. Как правило утилитарный,
он считает, что должен следовать закону, потому что это приносит пользу
всего общества, но в то же время считает, что этически
правильно прийти вовремя на его встречу, потому что это правительство штата
встреча, которая также приносит пользу обществу. Кажется, нет этического
правильный ответ для этого сценария (1).
Права
В этической теории прав права, установленные обществом, защищены и имеют наивысший приоритет. Права считаются быть этически правильным и действительным, поскольку большое или правящее население одобряет их. Отдельные лица могут также наделять правами других, если они иметь возможность и ресурсы для этого (1). Например, человек может сказать, что ее подруга может одолжить машину на полдня. друг, которому дали возможность брать машину, теперь имеет право к машине во второй половине дня.
В более широком масштабе, однако, серьезное осложнение этой теории заключается в том, что
что нужно расшифровать, каковы характеристики права в
общество. Общество должно определить, какие права оно хочет отстаивать.
и отдать своим гражданам. Для того чтобы общество могло определить, что
прав, которые оно хочет ввести, оно должно решить, какие цели общества
и этические приоритеты. Таким образом, для теории прав
чтобы быть полезным, он должен использоваться в сочетании с другим этическим
теория, которая будет последовательно объяснять цели общества (1).
Например, в Америке люди имеют право выбирать свою религию.
Потому что это право закреплено в Конституции. Одна из целей
отцов-основателей Америки должен был отстаивать это право на свободу
религии. Однако во время правления Гитлера в Германии евреи были
преследовались за их религию, потому что Гитлер решил, что евреи
нанести ущерб будущему успеху Германии. Американское правительство поддерживает
свобода вероисповедания, в то время как нацистское правительство не поддерживало ее и,
вместо этого решили искоренить иудейскую религию и тех, кто исповедовал
Это.
Казуист
Казуистическая этическая теория — это теория, которая сравнивает современные этические
дилемму с примерами подобных этических дилемм и их результатов. Это позволяет определить серьезность ситуации и
создать наилучшее возможное решение в соответствии с опытом других.
Обычно можно найти парадигмы, представляющие крайности
ситуации, чтобы можно было достичь компромисса, который, как мы надеемся,
включите мудрость, полученную из предыдущих примеров (2).
Одним из недостатков этой этической теории является то, что может не быть набора подобных примеров для данной этической дилеммы. Возможно, то, что является спорным и этически сомнительным, является новым и неожиданным. В том же духе казуистическая теория также предполагает что результаты текущей этической дилеммы будут аналогичны результаты в примерах. Это может быть не обязательно верным и будет сильно препятствуют эффективности применения этой этической теории (2).
Добродетель
Этическая теория добродетели судит о человеке скорее по его характеру
чем действием, которое может отклоняться от его нормального поведения. Занимает
мораль, репутация и мотивация человека учитываются при оценке
необычное и ненормальное поведение, которое считается неэтичным. За
например, если человек сплагиатил отрывок, который позже был обнаружен
сверстником, сверстник, который хорошо знает человека, поймет
характер человека и сможет судить друга. Если плагиатор
обычно следует правилам и имеет хорошую репутацию среди своих коллег,
коллега, столкнувшийся с плагиатом, может судить
его друг более снисходительно. Возможно, у исследователя была поздняя ночь
и просто забыл указать свой источник должным образом. Наоборот,
человек, который имеет репутацию научного проступка, более вероятно
быть сурово осужденным за плагиат из-за его последовательного прошлого
неэтичного поведения (2).
Одной из слабостей этой этической теории является то, что она не учитывает
рассмотрение изменения морального облика человека. Например,
ученый, который, возможно, делал ошибки в прошлом, может честно
та же поздняя ночная история, что и у ученого с хорошей репутацией. Ни один
из этих ученых намеренно занимались плагиатом, но акт все же
преданный идее. С другой стороны, у исследователя может произойти внезапное изменение
от нравственного к аморальному характеру может остаться незамеченным до значительного
количество улик против него или нее (2).
Этические теории и принципы имеют важные характеристики
к процессу принятия решений. Хотя все этические теории
пытаться следовать этическим принципам, чтобы быть применимым
и верны сами по себе, каждая теория не соответствует сложным недостаткам
и неудачи. Однако эти этические теории можно использовать в сочетании.
чтобы получить максимально этически правильный ответ на
каждый сценарий. Например, утилитарист может использовать казуистическую теорию. и сравните подобные ситуации с его реальной жизненной ситуацией, чтобы
определить выбор, который принесет пользу большинству людей. деонтолог
и правящий утилитарный губернатор, опаздывающий на встречу
может использовать этическую теорию прав при принятии решения о том, следует ли
скорость, чтобы успеть на встречу вовремя. Вместо ускорения они
замедлится, потому что закону в теории прав придается
наивысший приоритет, даже если это означает, что большинству людей может быть невыгодно
от решения о введении ограничения скорости. Используя этические теории
в сочетании, можно использовать различные способы анализа
ситуации, чтобы достичь наиболее этически правильного решения, возможного
(1).
Нам повезло, что у нас есть множество этических теорий, которые обеспечивают
существенная основа при попытке сделать этически правильные ответы.