Что такое привязанность к человеку: Как формируется психологическая привязанность — Психологос

Как формируется психологическая привязанность — Психологос

11 мая 2014 г., 06:46

Фильм «История о нас»

Фильм «Мир эмоций: искусство быть счастливее. Занятие проводит проф. Н.И. Козлов»

Привязанность – это связь, которая притягивает и удерживает человека рядом с кем-то или чем-то, когда его с этим не связывает ни чувство любви, ни интерес либо выгода.

К кому или к чему только не привязываются люди! К своей любимой ложке и щенку, к работе и месту жительства, к старой кофте и друг к другу… Некоторые из этих привязанностей понятны и оправданны, другие больше похожи на чудачества, часть – большая жизненная неприятность. Большинство современных людей привязаны к комфорту, к телевизору, интернету, мобильнику – ко всему этому тянет, даже когда человек понимает, что без этого обойтись можно и даже лучше бы обойтись. Люди привыкают к своему любимому креслу, к джинсам, к теннисной ракетке – это тоже варианты бытовых привязанностей. Тем более каждому знакома привязанность между людьми – дружеская привязанность, привязанность между детьми и родителями, любовная и супружеская привязанность.

Такие межличностные привязанности могут иметь разную природу: когда-то житейской, а иногда психологической привязанностью. Житейская привязанность – это привязанность к привычным удобствам и обстоятельствам жизни, иногда неготовность напрягать себя неуютом и неприятностями в случае разъезда. «Почему вы не разъедетесь, вам же трудно друг с другом? – А куда я уеду одна с ребенком? Мне уезжать некуда, квартиры нет, денег снимать квартиру – тоже нет». Более интересна психологическая привязанность – связь между людьми, проявляющаяся то в желании постоянной близости и ощущении защищенности рядом с каким-то человеком, то в боли от потери близости или страхе такой потери.

Самый известный вид психологической привязанности – это привязанность ребенка к матери, как, впрочем, и обратный вариант – привязанность матери к ребенку.

По мере взросления ребенка следует различать привязанность ребенка к матери и любовь ребенка к матери. Чем более дети становятся взрослыми людьми, тем больше в отношениях должно быть любви и меньше привязанности.

Психологическая привязанность может быть как здоровой, так и больной. Здоровая (условная) привязанность – это близкая эмоциональная связь тогда, когда она нужна, и возможность легкого прекращения привязанности, когда она неактуальна. Если привязанность перестает быть мягкой, когда отсутствие предмета привязанности вызывает уже боль – говорят уже о больной привязанности. Невротическая, больная привязанность – жесткая психологическая связь, когда даже представление о существовании без объекта привязанности вызывает страх и боль, ломку на уровне души. Тем более тяжелы переживания в случае, когда человек лишается объекта своей больной привязанности…

В случаях, когда привязанность превращается в нечто, что лишает человека всякой свободы, говорится уже о зависимости, как например, зависимость от алкоголя или наркотиков.

Еще раз пройдемся по понятиям: привык к яблокам на завтрак и ем, их не замечая – это простая привычка. Привык и хочется яблоки на завтрак – это уже привязанность как разновидность привычки. Мне нельзя яблоки, сам себя ругаю, но жру яблоки на завтрак – это зависимость. Привязанность похожа на клей – если клей по типу липучки, это легкая привязанность. Если клей схватил намертво и отдирать приходится с кровью – это зависимость.

Действительно, психологическая привязанность формируется в первую очередь как привычка, просто как результат длящегося контакта, то есть повторения значимых переживаний. Если люди ранее не знакомые люди начинают жить рядом друг с другом и между ними завязываются отношения, со временем эти отношения практически неизбежно перерастают в привязанность.

Женщины, вступая в близкие отношения с привлекательным мужчиной, обычно изначально тяготеют к отношениям с привязанностями, к семье МЫ, в то время как со стороны мужчины чаще проявляется опаска и желание более дистанцированных, более свободных отношений Я плюс Я. Мудрые женщины, знающие природу возникновения привязанности, «покорно» соглашаются на отношения Я плюс Я, а иногда и лукаво сами предлагают их особо осторожным мужчинам, знают главное: с течением времени все отношения Я плюс Я естественным образом переплавляются в семью МЫ…

Если люди безразличны друг к другу, то привязанность между ними не образуется и при длительном времени контакта. Неприязненно относящиеся люди парадоксальным образом тоже привязываются друг к другу (смотри Стокгольмский синдром), быстрее всего психологическая привязанность возникает в отношениях, где фон взаимно положительного отношения чередуется с яркими моментами негативных вспышек. Чем дольше длятся отношения и чем ярче сопровождающие их переживания, тем быстрее возникает привязанность и тем крепче она становится.

Маленькие добавки дискомфорта от потери близости усиливают привязанность, однако в больших дозах привязанность либо уничтожают, либо переводят ее в формат больной привязанности.

Как привычка, психологическая привязанность формируется постепенно, однако нередки случаи, когда привязанность возникает практически мгновенно, по механизму якорения. В животном мире это феномен импринтинга, в человеческой жизни – это запечатление и влюбленность с первого взгляда… Важно понимать, что у людей подобное якорение срабатывает только в случае особого состояния человека, а именно гормональной поддержки, внутреннего психологического настроя («ее душа его искала») и специфической философии жизни, где любовная привязанность является одной из главных жизненных ценностей. Чем в большей степени человек живет на уровне человека-организма, тем чаще и легче он (она) привязывается. Человек-личность с развитым разумом и волей допускает в своей жизни только те привязанности, которые полезны, и прекращает привязанности не нужные.

Переживается привязанность разнообразно – как чувство близости, как любовь, как ощущение груза, как лишение свободы, как страх. Нередко привязанность принимает форму любви: заботимся, чтобы не потерять и слушаемся, чтобы на нас не сердились и от нас не отдалялись. Действительно, сильная психологическая привязанность очень похожа на любовь, и в жизни любовь и привязанность легко путаются, тем более что к одному и тому же человеку у нас может быть одновременно и любовь, и привязанность. Кроме того, мы зависимы от того, к кому привязаны, и поэтому, боясь его потерять, вынуждены о нем заботиться. И тогда привязанность действительно оказывается очень похожей на любовь, оказываясь любовью в добровольно-принудительном варианте.

Любовная привязанность – особый вид психологической привязанности, обычно с чертами больной привязанности, а то и зависимости от объекта любви. Главная черта любовной привязанности – это не радость и не забота, связанные с объектом любви, а любовные страдания, которыми человек когда мучается, а когда со сладострастием упивается.

Умные люди сами с удовольствием привязываются к тому, что их будет по жизни поддерживать, а также к тем людям, общение с которыми радостно или полезно. При этом, привязываясь, они предпочитают не жесткую, а условную привязанность, устроенную как карабин у альпинистов: когда нужно, мы надежно привязаны.

Если привал и лучше быть свободным, карабин отщелкивается и мы – свободны.

Привязанности хороши, пока вы нужны друг другу и ваши привязанности – не больные, мягкие, скорее игровые. Если же в отношениях у вашего партнера проявляется жесткая, больная привязанность к вам, то это ситуация опасная. Как предупредить такие отношения и как себя вести, когда к вам привязываются не самые адекватные люди, смотри Профилактика больных привязанностей.

• Привязанность
• Типы отношений
• Автор Н.И. Козлов

Комментарии (11):

Гость, 11 мая 2014 г., 23:14

Отличная статья!

Гость, 06 июля 2014 г., 21:38

Хорошая, поучительная статья. Как избавиться от привязанности к мужу, если нет любви?

Гость, 09 июля 2014 г., 01:09

Значит, человек-личность — это эгоист, который относится к людям как к вещам. Надо — попользуюсь, а не надо выкину и нечего страдать…

1

ответ

Н. И. Козлов, 10 июля 2014 г., 08:14

Удивительные выводы… Человек-личность может быть и эгоистом, и альтруистом, может заботиться в первую очередь как о себе, таи и о других. Человек-личность, заботящийся о других, учит себя привязываться так, чтобы это поддерживало отношения, но не создавало проблем и боли.

Гость, 02 июня 2017 г., 13:56

Меня удивила статья. По-моему, разумом можно контролировать только свое поведение. А то, что мы чувствуем — это совсем другое и определяется сердцем, но ни как не головой. Получается, что человек-личность — это какой-то робот без чувств.

1

ответ

Козлов Николай Иванович, 05 июня 2017 г., 07:59

И так, и не так. Сердце гоняет кровь по нашему организму, и если у нас меняется гормональный химизм крови, то да, у нас меняется и наше состояние. Однако управлять своими эмоциями и влиять на свое состояние можно и нужно, все взрослые люди это делают. Тем более нужно думать, с кем мы связываемся — и не связываться с теми, с кем не надо.

А люди с хорошей психологической подготовкой вполне могут сами управлять своими привязанностями: как привязывать себя, так и отвязывать. Ко мне нередко обращаются клиенты с запросом «Как отвязаться от…», вполне реально помочь и в этих случаях. А если можно помочь другим — то почему бы в случае необходимости не помочь и себе?

Гость, 20 мая 2018 г., 13:25

Добрый день! Подскажите пожалуйста, или скажите что почитать, для того что бы отпустить привязанность? Мужчину своего не любила, но показалось он любит, не могла потерять это чувство, вроде постоянной заботы итд…в итоге вместе прожили 5 лет…а 2 года что без него не могу по прежнему спать даже без него, всегда бессонница, страх одиночества итд, от других мужчин воротит, но и понимаю что его никогда не любила и не люблю, более того это он склонил меня к столь сильной зависимости!!(я всегда убегала, а он будто ловил и не отпускал) В итоге сразу после расставания он встречается с другой!!! Зачем ему нужно было меня привязывать тогда!? Он меня не отпускает все равно, вроде как «давай дружить ты мне близкий человек» я хочу бежать прям в другую страну!!!!! Все мысли о нем связаны с негативом и страхом!!! Что же это такое и как от этого избавиться и начать жить счастливо?

1

ответ

Козлов Николай Иванович, 20 мая 2018 г. , 16:36

Боюсь, вы тут самостоятельно не справитесь. Хорошей популярной литературы для решения этого вопроса нет, так что только — обращайтесь к специалистам.

1

ответ

Гость, 09 июля 2019 г., 12:17

Хорошо перечитайте статью, вы не уловили момент, там сказанно: «Психологическая привязанность может быть как здоровой, так и больной. Здоровая (условная) привязанность — это близкая эмоциональная связь тогда, когда она нужна, и возможность легкого прекращения привязанности, когда она неактуальна. Если привязанность перестает быть мягкой, когда отсутствие предмета привязанности вызывает уже боль — говорят уже о больной привязанности. Невротическая, больная привязанность — жесткая психологическая связь, когда даже представление о существовании без объекта привязанности вызывает страх и боль, ломку на уровне души. Тем более тяжелы переживания в случае, когда человек лишается объекта своей больной привязанности. ..» Вот надо с этим поработать вам, обратите внимание на себя, полюбите себя вновь. Всего хорошего.

Гость, 05 сентября 2021 г., 14:32

Автору неведомо чувство любви.

1

ответ

Гость, 08 января 2022 г., 14:21

А что такое любовь?

Материалы по теме:

13 мар. 2016 г.

Не ищите причин в детстве

Если вы страдаете от несчастной любви, не надо искать проблемы в детстве. Это все равно, что ключи искать не там, где потерял, а под фонарем, потому что там светлей, как в анекдоте. Не имеет никакого отношения проблема вашей зависимости к вашему детству.

3Подробнее

22 дек. 2016 г.

Как мотивировать клиентов избавляться от инфантилизма

«Он мой! Почему он заигрывает с этой … Он должен быть только со мной! Если бы можно было его привязать..!» Откуда берется такое отношение к другому человеку? Откуда такая потребность в привязанности? Да такая, что Клиенту хочется физически привязать объект своей любви и никуда не отпускать! Причем: «Даже когда он рядом со мной, мне его все равно мало!» И это говорит не маленький ребенок, сидящий напротив меня в кресле, а взрослая девушка! Не зря, наверное, пришла в голову мне эта ассоциация с ребенком. Иначе бы и не вспомнила я о психологической модели, созданной Э. Берном — транзактном анализе. Мне бы не хотелось вдаваться глубоко в теорию этой модели, но некоторые важные постулаты считаю необходимым озвучить.

1Подробнее

01 янв. 2012 г.

Как правильно страдать от несчастной любви

Возьмите один человеческий объект фертильного возраста. Если вы мальчик, берите девочку, если девочка — берите мальчика. Начните в 8 вечера в пятницу. Лягте ничком на кровать. Ничок должен длиться 60 минут. Если за дверью кто-то из родственников, подоприте в этом случае дверь чем-то тяжелым и на все крики отвечайте насморочным голосом «Все нормально, отстаньте». Насморочный голос достигается рыданиями в течение 8 минут. Горькими девичьими или скупыми мужскими. Рыдания должны быть бесшумными. Вернитесь к пункту 2. Вы лежите ничком, теперь нужно думать. Думать нужно по порядку: а) как прекрасен объект любви в общем б) как прекрасен объект любви в частности в) как недоступен объект любви г) как он прекрасен и недоступен

57Подробнее

01 янв. 2009 г.

Любовь и привязанность

Любовь и привязанность — не одно и то же, но в жизни любовь и привязанность легко путаются. К одному человеку у нас может быть одновременно и то, и другое. Кроме того, мы зависимы от того, к кому привязаны, и поэтому, боясь его потерять, вынуждены о нем заботиться. Мы ведем себя почти как любящие: внимательно прислушиваемся к потребностям любимого и уступаем в случае разногласий — делаем все, чтобы на нас не сердились и от нас не отдалялись. И тогда привязанность оказывается очень похожей на любовь, только в добровольно-принудительном варианте. Именно поэтому их так часто и путают: говорят о Любви, подразумевая лишь Привязанность, и воспевают Привязанность, мечтая о Любви.

29Подробнее

01 янв. 2011 г.

Профилактика больных привязанностей

Привязанности хороши, пока вы нужны друг другу и ваши привязанности — не больные, мягкие, скорее игровые. Если же в отношениях у вашего партнера проявляется жесткая, больная привязанность к вам, то это ситуация опасная. Как предупредить такие отношения? Что делать в случае, если такой человек, все-таки оказался с вами рядом? Как завершить подобные отношения, если они уже начались?

19Подробнее

01 окт. 2022 г.

Стокгольмский синдром

Стокгольмский синдром — психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними. Если террористов удаётся схватить, то бывшие заложники, подверженные стокгольмскому синдрому, могут активно интересоваться их дальнейшей судьбой, просить о смягчении приговора, посещать в местах заключения и т. д.

38Подробнее

01 янв. 2006 г.

Такая сладкая больная привязанность…

Привязанность – эмоциональная связь, когда представление о существовании без объекта привязанности вызывает страх и боль.

17Подробнее

Что такое привязанность? Расстройства привязанности

Почему взрослых так пугает, когда ребенок не разделяет своих и чужих и радостно называет любую женщину мамой? Охотно дает руку любому чужому взрослому на улице и готов идти с ним куда угодно? Что это значит для ребенка — чувство привязанности?

Чувство привязанности является важной частью жизни замещающей семьи. Развитие этого чувства может помочь детям или подросткам построить или восстановить отношения со своей кровной семьей (родителями, братьями и сестрами, бабушками и дедушками, родственниками), что очень важно для воссоединения с нею. Если же известно, что кровная семья не может или не хочет заботиться о ребенке, и ребенок должен быть усыновлен, важно развивать чувство здоровой привязанности, чтобы, во-первых, успешно справляться с последствиями расставания с кровной семьей, и, во-вторых, чтобы детство было счастливым настолько, насколько это возможно.

Привязанность – это взаимный процесс образования эмоциональной связи между людьми, которая сохраняется неопределенное время, даже, если эти люди разделены. Взрослым нравится испытывать чувство привязанности, но они могут прожить и без него. Детям же испытывать чувство привязанности необходимо. Они не могут полноценно развиваться без чувства привязанности к взрослому, так как от этого зависит их чувство безопасности, их восприятие мира, их развитие.

Три источника формирования привязанности:

· удовлетворение потребностей ребенка;

· позитивное взаимодействие;

· признание, принятие ребенка как «своего», как «одного из нас».

Здоровая привязанность способствует развитию у ребенка совести, логического мышления, способности контролировать эмоциональные вспышки, испытывать самоуважение, умения понимать собственные чувства и чувства других людей, а также помогает находить общий язык с другими людьми. Позитивная привязанность также помогает снизить риск задержки в развитии.

Нарушение привязанности может оказать влияние не только на социальные контакты ребенка – развитие чувства собственного достоинства, способности к эмпатии (то есть способности понимать чувства других людей, сочувствовать другим), но может вносить свой вклад и в задержку эмоционального, социального, физического и умственного развития ребенка.

В раннем возрасте у ребенка происходит формирование устойчивого типа привязанности к близкому взрослому. Первый год жизни ребенка – благоприятный период для формирования привязанности.

Начало привязанности закладывается по мере развития у ребенка реакций на окружающих его людей. Так, около 3 месяцев у ребенка возникает «комплекс оживления» (он начинает при виде взрослого улыбаться, активно двигать руками и ногами, выражать звуками радость, тянуться к взрослому). Примерно в 6-8 месяцев ребенок начинает уверенно отличать членов семьи, которых видит часто, от чужих людей. В этом возрасте он сильно привязан к матери, может не узнать бабушек и дедушек, если редко их видит. Учится показывать родителей в ответ на вопросы «где мама?», «где папа?». В 10-12 месяцев начинается формирование речи – сначала отдельные слова, затем формируется фразовая речь. Ребенок на основании первичной привязанности к матери начинает проявлять избирательную привязанность по отношению к другим близким людям, однако использует мать в качестве «надежной базы» для своих исследовательских действий. Это очень заметно, когда ребенок начинает ходить или ползать, т.е. становится способен к самостоятельному передвижению. Если понаблюдать за поведением ребенка 11 – 18 мес., то важно, что его движение происходит по достаточно сложной траектории, он постоянно возвращается к матери, и, если кто-то заслоняет ему мать обязательно перемещается так, чтобы видеть ее.

К 2 годам ребенок, как правило, четко дифференцирует на «своих» и «чужих». Узнает родственников на фото, даже, если он не видел их какое-то время. При адекватном уровне развития речи может рассказать, кто есть кто в семье.

При нормальном развитии и в обычной обстановке в семье готов к общению с окружающим миром, открыт для новых знакомств. С удовольствием знакомится на площадке с детьми и пытается играть с ними.

 

Типы привязанности

Безопасная (надежная) — здоровая форма привязанности. Родители — чуткие, внимательные и теплые, понимают и удовлетворяют все потребности детей. Ребенок использует мать как безопасную базу для общения с внешним миром.

 

Небезопасные (ненадежные) типы привязанности:

Избегающая. Родители — эмоционально холодные, невнимательные к потребностям ребенка, излишне требовательные.

Тревожно-амбивалентная. Родители — неустойчивы, непоследовательны и непредсказуемы.

Дезорганизованная. Родители – не удовлетворяют эмоциональные потребности детей, неадекватны, жестоки.

Размытая. У воспитанников детских учреждений. Нет деления на «своих» и «чужих».

 

Базовыми характеристиками матери, обусловливающими формирование типа привязанности, выступают:

эмоциональное принятие ребенка, любовь и уважение личности, умение выразить его в общении с ребенком;

чувствительность к особенностям поведения ребенка, сигнализирующим о его потребностях и желаниях. Чрезмерная чувствительность матери и фиксация на симптомах неблагополучия могут приводить к формированию тревожной привязанности;

адекватное представление о возрастно-психологических и индивидуальных особенностях ребенка;

умение адекватно реагировать на потребности и нужды ребенка;

постоянство, последовательность и непротиворечивость поведения матери, позволяющие ребенку адекватно реагировать на поведение матери и эффективно взаимодействовать с ней;

восприятие ребенка как самостоятельного субъекта, а не как на объект материнского ухода и воспитания. Учет во взаимодействии с ребенком его активности и потенциальных возможностей.

 

Отсутствие и несформированность привязанности оказываются разрушительными для развития ребенка.

 

Расстройства привязанности (нарушения привязанности) можно определить по ряду признаков.

 

Во-первых — устойчивое нежелание ребенка вступать в контакт с окружающими взрослыми. Ребенок не идет на контакт со взрослым, чуждается, сторонится их; на попытки погладить отталкивает руку; не смотрит в глаза, избегает взгляда глаза в глаза; не включается в предложенную игру, однако, ребенок, тем не менее, обращает внимание на взрослого, как бы «незаметно» поглядывая на него.

Во-вторых — преобладает апатичный или сниженный фон настроения с боязливостью, или настороженностью, или плаксивостью.

В-третьих – у детей в возрасте 3-5 лет может проявляться аутоагрессия (агрессия по отношению к себе – дети могут «биться» головой о стену или пол, бортики кровати, царапать себя и т.п.). При этом агрессия и аутоагрессия может быть и следствием насилия в отношении ребенка, а также отсутствием положительного опыта построения отношений с другими людьми.

Если ребенок продолжительное время находился в ситуации, когда взрослые обращали на него внимание лишь тогда, когда он начинал плохо себя вести, и это внимание выражалось в агрессивном поведении окружающих взрослых (крик, угрозы, шлепки), он усваивает эту модель поведения и пытается привнести ее в общение с приемными родителями. Стремление обратить на себя внимание взрослого подобным образом (т.е. плохим поведением) также является одним из проявлений неадекватной привязанности. Причем, что интересно, ребенок может спровоцировать взрослого на такое поведение, которое ему, взрослому, в принципе не свойственно. В подобном положении важно понять, что происходит. Родителям достаточно просто осознать, что происходит и научиться чувствовать момент такой провокации. Например: выйти из комнаты (физически выйти из ситуации), взять тайм-аут (досчитать до 10 или просто сказать ребенку, что вы сейчас не готовы с ним общаться и вернетесь к этому разговору чуть позже), кому-то помогает умыться холодной водой и т.д. Главное в этой ситуации научиться распознавать момент возникновения такой критической ситуации.

Важным является обучение ребенка распознаванию, проговариванию и адекватному выражению своих чувств, полезным в такой ситуации является использование родителем «Я-высказываний».

В-четвертых — «диффузная общительность», которая проявляется в отсутствии чувства дистанции со взрослыми, в желании всеми способами привлечь к себе внимание. Такое поведение часто называется «прилипчивым поведением», и наблюдается оно у большинства детей дошкольного и младшего школьного возраста – воспитанников детских учреждений. Они бросаются к любому новому взрослому, залезают на руки, обнимаются, называют мамой (или папой).

Кроме того, следствием нарушения привязанности у детей могут быть соматические (телесные) симптомы в виде снижения массы тела, слабости мышечного тонуса. Не секрет, что дети, воспитывающиеся в детских учреждениях, чаще всего отстают от своих сверстников из семей не только в развитии, но и в росте и весе. Причем, если раньше исследователи предлагали только улучшить питание и уход за детьми, то сейчас уже становится очевидным, что дело не только в этом. Очень часто дети, которые попадают в семью, через некоторое время, пройдя процесс адаптации, начинают неожиданно быстро прибавлять в весе и росте, что является, скорее всего, не только следствием хорошего питания, но и улучшением психологической обстановки.

Риск возникновения нарушений привязанности возрастает в том случае, если перечисленные факторы имеют место в течение первых двух лет жизни ребенка, а также, когда сочетаются несколько предпосылок одновременно.

Приемным родителям не стоит рассчитывать, что ребенок сразу, попав в семью, будет демонстрировать положительную эмоциональную привязанность. В лучшем случае он будет проявлять беспокойство при вашем отсутствии или попытках отлучиться из дома. Но это не значит, что привязанность нельзя сформировать.

 

Самое главное, что большинство проблем, связанных с формированием привязанности у ребенка, принятого в семью – преодолимы, и преодоление их зависит, в-первую очередь, от родителей. 

 

Как формировать привязанность от 0 до 3 лет

Во время кормления ребенка бутылочку держите всегда в руках, сопровождая кормление нежным взглядом, шепотом, легкими прикосновениями (поглаживайте, держите за пальчики и т.  п.).

Соблюдайте режим дня. Главное — предсказуемость ритуалов, действий!

Разворачивайте ребенка лицом к своему лицу, когда носите или общаетесь. Можно — «кенгуру» или слинг. Никаких «переносок для младенцев» и колясок, где малыш сидит спиной к маме!

Контакт «кожа к коже».

Как можно чаще берите ребенка на руки и качайте его, с улыбкой глядя в глаза, напевая или рассказывая что-нибудь.

Если ребенок рыдает, не оставляйте его одного.

Будьте настойчивы в контактах с ребенком, погруженным в себя — ему нужно больше времени, чтобы включиться в отношения.

В первый год (или минимум полгода) после приема ребенка в семью, не отдавайте его в ясли или детский сад.

 

Как формировать привязанность у ребенка от 5 до 7 лет

Продолжайте объятия, контактные игры, массажи.

Доверяйте ребенку свои чувства – «я сегодня рассердилась, когда…», «мне было грустно, оттого…».

Просите прощение у ребенка в случае срыва.

Называйте чувства ребенка, применяйте активное слушание.

Обсуждайте конфликты, когда страсти улеглись.

 

Как формировать привязанность у ребенка от 7 до 10 лет

Разделяйте с ребенком его хобби, читайте ему вслух.

Не забывайте обнимать, минимум 8 объятий в день.

Продолжайте называть свои чувства и чувства ребенка.

Организуйте с ребенком совместные занятия, общее приятное времяпровождение.

Смотрите в кругу семьи его видео.

Доверяйте ребенку приготовление простого блюда к ужину.

 

Как формировать привязанность у ребенка старше 10 лет

Продолжайте активное слушание, тактильный контакт.

Не забывайте обнимать, минимум 8 объятий в день.

Будьте на стороне ребенка во время внешней угрозы.

Имейте общее время (кафе, прогулки, кино и т.д.).

Обращайтесь за помощью к нему в том, в чем он чувствует себя уверенно (компьютеры, физическая сила и прочее).

Советуйтесь с ним перед принятием решений, касающихся не только его, но и общесемейных вопросов.

Спрашивайте, что нравится/не нравится, задавайте вопросы. Разговаривайте на общие темы перед сном или за ужином

Слушайте подростка, когда он начинает говорить, а не когда у вас есть время.

Отправляйте ребенку смешные СМСки, записочки без повода.

Вместе подготавливайте кому-то сюрприз или праздник.

 

Важно понять и принять, что ответственность за отношения с ребенком лежит целиком и полностью на вас.

 

 

Казакова Ольга Владимировна,

педагог-психолог КГБУ «Бийский центр помощи детям,

оставшимся без попечения родителей»

 

Теория привязанности | Особенности и типы

теория привязанности

Посмотреть все СМИ

Ключевые люди:

Джон Боулби Мэри Солтер Эйнсворт

Похожие темы:

эмоция развитие младенцев и малышей эгоцентризм надежная привязанность ненадежная привязанность

Просмотреть весь связанный контент →

теория привязанности , в психологии развития, теория о том, что люди рождаются с потребностью формировать тесную эмоциональную связь с опекуном и что такая связь будет развиваться в течение первых шести месяцев жизни ребенка, если опекун будет надлежащим образом отзывчивый. Разработанная британским психологом Джоном Боулби, эта теория сосредоточилась на переживании, выражении и регуляции эмоций как на видовом (нормативном), так и на индивидуальном (лично-специфическом) уровне анализа.

Боулби считал, что система привязанности, как он и другие называли ее, выполняет две основные функции: защищает уязвимых людей от потенциальных угроз или вреда и регулирует негативные эмоции после угрожающих или вредных событий. Нормативный компонент теории привязанности определяет стимулы и контексты, которые обычно вызывают и прекращают различные виды эмоций, а также последовательность эмоций, обычно испытываемых после определенных событий в отношениях. Компонент индивидуальных различий касается того, как личные истории людей, получающих заботу и поддержку от фигур привязанности, формируют их цели, рабочие модели (т.

Увлечение Боулби эмоциональными узами, связывающими людей друг с другом, началось с проницательного наблюдения. Во всех человеческих культурах и даже у видов приматов маленькие и уязвимые младенцы демонстрируют специфическую последовательность реакций после разлуки с их более сильными, старшими и мудрыми опекунами. Сразу после разлуки младенцы яростно протестуют, обычно плача, крича или закатывая истерики, когда ищут своих опекунов. Боулби считал, что энергичный протест на ранних этапах отсутствия опекуна является хорошей начальной стратегией, способствующей выживанию, особенно у видов, рожденных в незрелом и очень зависимом состоянии развития. Интенсивные протесты часто привлекают внимание опекунов к своим младенцам, которые были бы уязвимы для травм или нападения хищников в ходе эволюции, если бы их оставили без присмотра.

Если громкие и настойчивые протесты не привлекают внимания опекуна, младенцы вступают во вторую стадию, известную как отчаяние, во время которой они обычно перестают двигаться и замолкают. Боулби считал, что с эволюционной точки зрения уныние является хорошей второй стратегией, способствующей выживанию. Чрезмерное движение может привести к несчастному случаю или травме, а громкие протесты в сочетании с движением могут привлечь хищников. Согласно этой логике, если протесты не смогут быстро вернуть опекуна, следующей лучшей стратегией выживания будет избегать действий, которые могут увеличить риск причинения себе вреда или хищничества.

После периода отчаяния младенцы, которые не воссоединились со своими опекунами, вступают в третью и последнюю стадию: отчуждение. На этом этапе младенец начинает возобновлять нормальную деятельность без опекуна, постепенно учась вести себя независимо и самостоятельно. Боулби считал, что функция эмоциональной отстраненности состоит в том, чтобы позволить сформировать новые эмоциональные связи с новыми опекунами. Он рассудил, что эмоциональные связи с предыдущими опекунами должны быть оставлены, прежде чем новые связи могут быть полностью сформированы. С точки зрения эволюции, отстраненность позволяет младенцам разорвать старые связи и начать формировать новые с теми, кто заботится о них, которые могли бы обеспечить внимание и ресурсы, необходимые для выживания. Боулби также предположил, что эти нормативные этапы и процессы характеризуют реакции на длительные или безвозвратные разлуки во взрослых отношениях, которые также могут иметь эволюционную адаптивную ценность с точки зрения сохранения, отбрасывания или формирования новых романтических пар.

Помимо определения хода и функции этих трех отдельных стадий, Боулби также определил несколько нормативных моделей поведения, которые младенцы обычно демонстрируют в отношениях привязанности. Такие отличительные черты поведения включают сосание, цепляние, плач, улыбку и следование за опекуном, все из которых служат для того, чтобы удерживать младенца или ребенка в непосредственной физической близости от опекуна. Боулби также задокументировал уникальные особенности опекунов и их взаимодействия с младенцем, которые, вероятно, способствуют развитию привязанности. Особенности включают компетентность, с которой лицо, осуществляющее уход, облегчает страдания младенца, скорость, с которой лицо, осуществляющее уход, реагирует на ребенка, и знакомство лица, осуществляющего уход, с младенцем. Считается, что это поведение и особенности имеют решающее значение для развития отношений привязанности у взрослых.

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Что мы знаем о социальной привязанности и человеческой природе?

Знакомая сцена: городской парк, молодые пары устраивают пикники, владельцы собак играют в мячики, родители болтают, а их дети бегают вокруг. Мари — маленький ребенок — очарована новым чудом своего мира — может быть, весенней бабочкой, может быть, еще одним ребенком, устраивающим впечатляющий припадок. В конце концов, оторвавшись от напряженного внимания, она понимает, что мир вокруг нее изменился и что ее родителей больше нет в поле зрения. Интерес и восторг переходят в беспокойство и страх, когда она сдерживает слезы и начинает искать. Прямо за углом она находит своего отца, который подхватывает ее, и так же быстро, как начался ее страх, он рассеивается; ее мир снова полон и безопасен.

С самого рождения мы запрограммированы искать привязанности к другим. На протяжении всей нашей жизни отношения, связанные с привязанностью, служат источником эмоциональной безопасности, радости и товарищеских отношений, а в других случаях — боли и горя. По сравнению с отношениями других животных человеческие отношения поразительно многогранны. Тем не менее, несмотря на это, в основе наших отношений лежит разработка феномена, корни которого широки и глубоки во всем видовом спектре. По мере того, как мы идем по жизненному пути — от младенчества к юности, к взрослой жизни и к потере — привязанность сильно держит нашу жизнь, меняясь в соответствии с нашими меняющимися потребностями. В то время как корни этого явления многое говорят нам о том, кто мы есть, они также многое говорят нам о тайнах, которые остаются без ответа в эволюции, психологии, нейробиологии и многом другом.

В Завоевание счастья (1930) британский философ Бертран Рассел писал:

Те, кто встречает жизнь с чувством безопасности, гораздо счастливее тех, кто встречает ее с чувством незащищенности… Ребенок, чьи родители любит его, принимает их привязанность как закон природы… Ребенок, у которого по какой-либо причине отнята родительская привязанность, скорее всего, станет робким и непредприимчивым, наполненным страхами и жалостью к себе и уже не способным встречать мир в настроении гей исследования.

То, что описывал Рассел, получит научное описание только позже, в 1930-х годах, когда австрийский зоолог Конрад Лоренц заметил, что утки и гуси жестко привязаны к первой движущейся фигуре, с которой они сталкиваются в своей жизни, и будут демонстрировать знаки. бедствия, если отделиться от этой фигуры. Лоренц обнаружил, что это врожденное стремление настолько сильно, что привязанность возникает независимо от того, идет ли речь о матери птицы, велосипедной шине или самом Лоренце.

В то время как для человеческих младенцев это сложнее, в 19В 50-х годах британский психолог Джон Боулби распространил на нас это понятие. Он заметил, что дети, которые были разлучены со своими семьями во время воздушных налетов Второй мировой войны, сначала кричали в знак протеста, разыскивая их, затем лежали в бдительном отчаянии, а затем становились отстраненными. Наблюдения Боулби привели его к выводу, что дети с первого дня жизни начинают развивать уникальные ментальные модели того, как их основные опекуны распознают их потребности и реагируют на них. По сути, эти опекуны служат базой для исследования мира и, таким образом, становятся первой из многих привязанностей, которые мы испытываем в своей жизни. Как писал Боулби:

Все мы, от колыбели до могилы, счастливы, когда жизнь организована как серия экскурсий, длинных или коротких, от надежной базы, обеспечиваемой фигурами привязанности.

Важность этой защищенной базы трудно переоценить. Представьте себе обитателей нашего парка в эпоху Второй мировой войны. Кай — ребенок, который играет в этом парке — эвакуирован, чтобы жить в мирной сельской местности без родителей. Другой ребенок из парка, Мари, остается в Лондоне и переживает взрывы и военные действия, но в компании своих родителей. Хотя, возможно, это и не интуитивно — в конце концов, родители Кая также заботились о безопасности своих детей, — те, кто остался в Лондоне со своими родителями, несмотря на постоянные угрозы взрывов, в конечном итоге чувствовали себя лучше психологически.

Но почему мы — или любой другой вид — врожденно склонны к привязанностям? Как писал американский генетик украинского происхождения Феодосий Добжанский в 1973 году: «Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции». В младенчестве поведение привязанности, такое как плач, вероятно, развилось, чтобы держать опекунов рядом и внимательными, чтобы можно было удовлетворить потребности выживания. Это гарантирует, что дети станут взрослыми и передадут свои гены новому поколению; выживание и передача генетического материала, в конечном счете, являются валютой эволюции.

Хотя связь привязанности, которая формируется между родителями и детьми, универсальна, существует множество ее разновидностей. В 1978 году американо-канадский психолог Мэри Эйнсворт описала, как анализировать эти разные стили привязанности. Она разработала Процедуру странной ситуации, в которой она наблюдала за младенцами, когда их опекун оставил их в комнате с незнакомцем и вернулся позже. Наблюдая за взаимодействием между младенцем, опекуном и незнакомцем, Эйнсворт смогла связать различные модели привязанности с различиями в том, насколько чувствительны и осведомлены матери, когда дело касалось эмоциональных потребностей их детей. Если у Мари, ребенка из парка, который гоняется за бабочками, постоянно чувствительная мать, то она также склонна использовать возвращение матери, чтобы справиться со своим дистрессом, прежде чем вернуться к исследованию без особого труда. Напротив, у Кая может быть непоследовательно чувствительная мать, что приводит к развитию у него тревожно-амбивалентного паттерна привязанности: противоречивого взаимодействия между проявлениями вспышек гнева и цеплянием за своего опекуна, когда она возвращается. У еще одного ребенка — Пьера — может быть холодная и бесчувственная мать, что привело к развитию у него избегающего стиля привязанности, о чем свидетельствует склонность отстраняться при воссоединении, по-видимому, в попытке самостоятельно справиться с собственным бедствием.

Почему мы развили способность к различным стилям привязанности? Почему младенец становится отчужденным, когда сталкивается с неотзывчивым опекуном? Мы можем себе представить, что такие опекуны, особенно в эволюционном прошлом, могли не реагировать, потому что были заняты попытками выжить в опасной или дефицитной среде. Отстраненный и самостоятельный стиль привязанности может быть лучшим способом удержать этого опекуна рядом, но не подавляя его и не рискуя быть брошенным. Другими словами, даже ненадежные стили привязанности, вероятно, развились как адаптированные к контексту приспособления, которые помогают детям выживать в этом мире.

Информация, полученная в результате наблюдения за реакциями младенцев в процедуре «Незнакомая ситуация», остается основополагающей и сегодня, и ясно, что стили привязанности — в детстве и позже — тесно связаны с качеством ранней чувствительности опекуна. Тем не менее, точно так же, как мы не формируем необратимую привязанность к первому движущемуся объекту, который мы видим, типы человеческой привязанности в конечном итоге отражают многогранную природу нашего опыта. Люди демонстрируют широкий спектр всех видов поведения, в том числе множество социальных привязанностей. Сама по себе теория привязанности не может объяснить весь спектр, и, как и в случае с предшествовавшими ей психоаналитическими концепциями, мы не должны этого допускать.

Существующая надежная привязанность может стать основой для поглощения и смягчения стресса от новых отношений.

По мере того, как мы становимся старше, мы рискуем уйти от надежной основы наших родителей и вступить в более глубокие отношения со сверстниками. В 1973 году Боулби сравнил эту непрерывность поведения привязанности с железнодорожной системой, в которой путешественник, покидающий центр города, со временем становится все более и более приверженным своей траектории. То, как мы движемся по этой траектории, отражает наш опыт привязанности. Например, если у Кая уже развился тревожный стиль привязанности, он может требовать большей близости и быть сверхчувствительным к признакам отзывчивости или ее отсутствия. С другой стороны, Пьер, выработавший избегающий стиль привязанности, будет склонен сводить к минимуму близость или взаимозависимость в своих новых отношениях. Мари, у которой безопасный стиль привязанности, может иметь большую способность игнорировать или прощать временную недоступность.

Хотя Боулби и Эйнсворт не одобряли романтические или дружеские отношения как продолжение поведения привязанности, другие указывали, что точно так же, как фигуры детской привязанности играют роль в обеспечении комфорта и облегчении страданий, то же самое делают сверстники и романтические партнеры. . Эта способность распределять и сглаживать стресс особенно важна в подростковом возрасте, на фоне суматохи новых друзей, первых расставаний, гормональных изменений и многого другого. Возможно, вас не удивит, что, как и Мари, подростки с безопасным стилем привязанности, как правило, развивают более позитивные навыки преодоления трудностей, чем их сверстники с ненадежной привязанностью, которые более склонны к различным дезадаптивным последствиям, включая симптомы депрессии. Отчасти это может быть связано с тем, что существующие безопасные привязанности могут стать основой для поглощения и смягчения стресса от новых отношений. Те, кто пришел из мира ненадежных привязанностей, не имеют такой роскоши.

В общем, ранние привязанности служат тренировочной площадкой для взрослой связи, в которую мы продолжаем вступать. парная связь. В контексте этих связей взрослые стили привязанности Кая, Пьера и Мари, вероятно, будут похожи на те, что были в их ранней жизни, то требуя, то отстраняясь, то демонстрируя уверенность в своих отношениях. Но, как и в случае с наиболее сложным поведением, стили привязанности не высечены на камне; люди могут перемещаться в разные стороны спектра или от них, особенно когда они сталкиваются с такими переживаниями, как неожиданная неверность или необычайно заботливый партнер. Хотя мы относительно мало знаем о преднамеренном изменении стилей привязанности, мы знаем, что это возможно, и что, если взрослые захотят, терапия и самопознание могут стать катализатором.

Парные связи составляют основу социальной моногамии, системы спаривания, которая независимо возникла во всем царстве животных и встречается менее чем у 10 процентов млекопитающих. (Социальная моногамия предполагает парные условия жизни между взрослыми мужчинами и женщинами, в отличие от генетической моногамии, при которой взрослые образуют пары строго друг с другом на всю жизнь. ) Социальная моногамия особенно поздно появилась в линии приматов, и она остается нашей предпочтительной системой спаривания. как люди. Нет однозначного ответа на вопрос, почему социальная моногамия возникала снова и снова в ходе эволюции, но во всех случаях объединение в пары должно было обеспечивать эволюционное преимущество. Для наших предшественников это преимущество могло помочь произвести больше потомства, но, что более важно, оно могло помочь максимизировать способность этого потомства передавать свои собственные гены следующему поколению.

В опасной или скудной среде парные связи могли бы позволить нашему виду млекопитающих, у которых для кормления грудью требуется присутствие матери, процветать. Постоянное присутствие отца могло быть необходимо для выживания потомства, которое в противном случае могло быть убито другим мужчиной, стремящимся положить конец паузе в женской фертильности, которая часто сопровождает грудное вскармливание. Другие аргументы ссылаются на нехватку партнеров, а это означает, что самцу, возможно, было бы лучше остаться и ждать возможности последовательного спаривания с одной и той же самкой, чем уйти и надеяться найти другую пару. А в некоторых случаях селективное давление могло быть мало связано с окружающей физической средой и больше связано с избеганием патогенов; ограниченное количество партнеров для спаривания — отличный способ избежать заражения инфекциями, передающимися половым путем.

Независимо от особых обстоятельств, которые привели к возникновению парных связей, выяснилось, что наши предки-гоминиды объединялись в пары, чтобы вместе воспитывать детей, в среде племен охотников-собирателей, в которых матери и отцы, вероятно, имели равные права при принятии решений по месту жительства. Присутствие двух опекунов впервые позволило одновременно заботиться о нескольких зависимых детях, что во времена нашего эволюционного прошлого было почти невозможно для матери делать в одиночку. Источником этой дополнительной заботы также не обязательно был отец; один из контраргументов заключается в том, что выживание бабушек намного дольше их репродуктивно активного возраста — черта, не встречающаяся у других приматов, — было отобрано, потому что это помогает обеспечить такой уход.

Теория привязанности может помочь всем семьям, информируя социальную политику

В любом случае, длительное снабжение детей ресурсами обеспечило нам время и энергию, необходимые для того, чтобы вырастить более крупный и сложный мозг. Взаимосвязь между социальными связями и размером мозга, вероятно, также является двунаправленной: появление более сложного мозга также приводит к более сложным социальным отношениям. В результате мы как вид способны на огромную гибкость и используем различные социальные организации — полиандрию, полигинию, полиаморию, последовательную моногамию и другие — в зависимости от факторов, включающих культуру, религию и распределение ресурсов в обществе. Однако универсальной человеческой истиной остается то, что даже в обществах, не демонстрирующих чистой моногамии, мы все полагаемся на узы. Нам неизвестна ни одна задокументированная культура, в которой люди были бы действительно одинокими существами, воспитывающими свое потомство в изоляции.

Хотя мы не можем указать на универсальные эволюционные причины конкретных стилей привязанности, мы знаем, что их разнообразие и преемственность следует интерпретировать в контексте более широких социально-экономических факторов. Другими словами, причина, по которой у Пьера развивается избегающий стиль привязанности, а у Мари — безопасный, выходит далеко за рамки факторов, присущих их родителям. В то время как многие родители доблестно обеспечивают отличный уход даже перед лицом проблем, не зависящих от них, остаются очень реальные ограничения, связанные с социальными и экономическими реалиями. Эти ограничения, которые в США включают в себя отсутствие оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком, усугубляют тяжелую борьбу за поиск времени и энергии, чтобы обеспечить эмоциональную чувствительность и, таким образом, обеспечить привязанность. Точно так же ни один родитель не является чистым листом, и родители Пьера могли сами вырастить из ненадежной привязанности или, что еще хуже, подвергнуться жестокому обращению или травме. Это подчеркивает старую поговорку о том, что «нужна деревня», чтобы вырастить наших детей; Теория привязанности может помочь всем семьям, информируя социальную политику. Десятилетия назад идеи Боулби помогли внедрить политику, которую сегодня мы считаем само собой разумеющейся: родители регулярно госпитализируются вместе со своими детьми. Современная политика, касающаяся раннего образования, ухода за детьми и социальной помощи, могла бы аналогичным образом выиграть от теории привязанности.

Однако наши системы представления о привязанности весьма ограничены в плане применимости к культурам, которые отличаются от тех, которые американский биолог-эволюционист Джозеф Хенрих назвал «СТРАННЫМИ»: западными, англоязычными, промышленно развитыми, богатыми и демократическими. Это особенно верно в эпоху, когда парные узы проявляются во многих формах и все менее институционализируются в браке. Различия в предпочтениях в отношении привязанности не должны зависеть от этических суждений, и нам следует с осторожностью относиться к стигматизации естественных вариаций в поведении. Это особенно заметно, учитывая историю практик, которые наносили вред нейроотличным детям по всему поведенческому спектру, выполняя такие процедуры, как сдерживание и принудительный зрительный контакт, во имя обеспечения терапии, основанной на привязанности. Даже если наша наука когда-нибудь уступит место способности с медицинской точки зрения изменять спектр поведения привязанности, всегда будет оставаться вопрос о медикализации и о том, что значит считать себя или кого-то другого инвалидом.

Нейронаука о привязанности расширяет наше понимание еще на один уровень. Рассмотрим молодого Пьера, который находит утешение в любимом одеяле, Мари в колледже, которая находит утешение в ежедневной пробежке, или взрослого Кая, который находит утешение в медитации или поклонении. Во всех этих сценариях объект привязанности обеспечивает чувство безопасности и вознаграждения; вполне вероятно, что многие формы привязанности, в том числе социальная привязанность и даже неадекватная привязанность к наркотикам, задействуют перекрывающиеся мозговые механизмы вознаграждения и мотивации.

Мы можем думать об этих мозговых механизмах как о сети цепей, которые передают различные потоки информации, выборочно ускоряемые или замедляемые различными химическими веществами и формируемые опытом. Рассмотрим серотонин, химическое вещество, которое начали синтезировать более миллиарда лет назад одноклеточные организмы. Среди прочего, это единственное химическое вещество облегчило механизм укуса кораллов, плавание морских ежей и эмоциональное поведение людей. Хотя мы по-прежнему не можем определить симфонию эффектов, организованных этой древней молекулой, серотонин является неотъемлемой частью чувства вознаграждения. Нарушения в системе серотонина в раннем развитии формируют индивидуальные различия в тревожности и социальном поведении. Соответственно, серотонин остается мишенью некоторых из наиболее часто используемых фармакологических подходов к лечению депрессии и тревоги. Другие химические вещества, такие как дофамин и эндогенные опиоиды, также играют решающую роль в передаче сигналов вознаграждения. В целом, на протяжении всей жизни многие цепи и химические вещества, вероятно, выполняют аналогичные функции в широком спектре прикреплений.

Тем не менее, в основе социальной привязанности лежит нейробиология. В 1950-х годах было обнаружено, что древняя сигнальная молекула окситоцин является основным регулятором материнского поведения и физиологии, вызывая роды и выделение молока во время лактации. Однако эти физиологические действия не имели бы большого смысла, если бы окситоцин не вызывал у матери сильного желания заботиться о своих детях.

Привязанность возникает из моря, волны которого формируются генетикой, опытом и случайностью

Роль окситоцина в материнской привязанности побудила американских нейробиологов Сью Картер и Томаса Инзела задаться вопросом, не лежит ли та же молекула в основе других форм привязанности. Чтобы проверить это, они обратились к маленькому грызуну, повсеместно встречающемуся на центральных пастбищах Северной Америки, к степной полевке. Подобно людям, но в отличие от более широко изучаемых лабораторных грызунов, степные полевки образуют пары на всю жизнь, делят нору и совместно воспитывают своих потомков. В 1992 году Картер, Инсел и их коллеги обнаружили, что они могут препятствовать формированию связей, блокируя передачу сигналов окситоцина, или могут побуждать животных к формированию связи, если им вводят окситоцин. Вместе с Джеймсом Уинслоу они показали, что вазопрессин, двоюродный брат окситоцина, происходящий из того же предкового гена и отличающийся от окситоцина всего двумя химическими положениями, одинаково важен для образования пар, но только у мужчин. Хотя окситоцин и вазопрессин критически модулируют привязанность взрослых, они делают это не в вакууме, а во взаимодействии с другими системами мозга, которые объединяются, оказывая воздействие на отдельные клетки или нейроны.

Мы знаем, что поведение привязанности в конечном итоге возникает из-за того, как это море химических веществ влияет на нейроны мозга, море, приливы которого постоянно формируются под влиянием генетики, опыта и случая. Но современная наука только начинает понимать, как все это происходит и как это проявляется на протяжении всей жизни в различных областях мозга, от нейронов гипоталамуса, очень многогранной области, ориентированной на выживание, до префронтальной коры, которая выполняет высшие функции. -уровневые вычисления, такие как социальный ранг. В нашей собственной работе мы часто изучали прилежащее ядро, область, которая контролирует мотивацию и управляет целенаправленным поведением. Мы обнаружили, что нейроны в прилежащем ядре степной полевки кодируют представление о партнерах, которое, по-видимому, растет по мере углубления парных связей с течением времени. Мы до сих пор не знаем, насколько эти процессы применимы к человеческому опыту. Однако то, что мы знаем, предполагает, что такие сложные системы, основанные на окситоцине и вазопрессине, переводят различия между Пьером, Мари и Каем в их биологию, формируя их современное социальное поведение. Наука все еще далека от расшифровки биологического гобелена человеческой привязанности и того, как она проявляется с течением времени. Как сказал сам Боулби: «Вот еще континент, который нужно завоевать» 9.0003

В том же парке, где Мари, Пьер и Кай играли в детстве, вполне может быть мемориальная скамейка, свидетельствующая о, возможно, последнем проявлении привязанности: утрате. Потеря близких — родителей, партнеров, братьев и сестер, друзей — одно из самых травмирующих событий, с которыми мы сталкиваемся в своей жизни. В своих мемуарах «Год волшебного мышления » (2005) писательница Джоан Дидион описала процесс утраты как «неумолимую череду моментов, в течение которых мы… сталкиваемся с ощущением самой бессмысленности».

С точки зрения эволюции, существование горя долгое время было загадкой: почему мы развили эту способность чувствовать сильную боль, которая делает нас неспособными вернуться к нашим предыдущим жизням, неспособными, как выразился Чарльз Дарвин, восстановить наши эластичность ума? Боулби ответил, что горе не само по себе выбрано, а скорее является побочным продуктом привязанности в целом. Другими словами, наши привязанности проявляются не только как чувство вознаграждения, которое мы получаем от того, что находимся рядом с теми, кого любим, но и как негативные эмоции, которые мы испытываем, когда разлучены с ними. Боулби заметил, что реакция на утрату, по-видимому, аналогична стадиям протеста-отчаяния-отстраненности разлуки с опекуном в детстве. В случае потери эти негативные эмоции не могут быть устранены путем воссоединения, поэтому скорбящий должен вместо этого научиться справляться и адаптироваться.

В романе Альбера Камю « Незнакомец » (1942) человек по имени Мерсо предстает перед судом за убийство. В деле, возбужденном против него, прокурор сообщает присяжным, что Мерсо, казалось, не горевал даже по поводу смерти матери, предлагая это как еще одно доказательство преступности Мерсо. Этот аргумент убедителен, потому что горе является универсальным человеческим опытом. Однако теперь мы знаем, что так же, как привязанность — это спектр, так же и переживание горя. Большинство людей испытывают чувство острого горя, за которым следует «интегрированное» горе, при котором они снова начинают получать удовлетворение от жизни. Для многих интегрированное горе включает в себя переработку отношений, а не их завершение; люди, потерявшие близких, иногда характеризуют это как переход от болезненных к горько-сладким воспоминаниям об их потерянном любимом человеке. Однако Пьер, Мари и Кай, вероятно, будут участвовать в этих процессах таким образом, который частично отражает их стили привязанности, что в конечном итоге влияет на то, как они включают окончательность утраты в свою жизнь. Боулби предположил, что склонность Пьера быть гиперчувствительным к реакциям фигур привязанности может привести к хронической гиперактивности при столкновении с потерей, что приведет к хронической тоске. И наоборот, избегающий стиль привязанности Кая может выражаться в тенденции диссоциировать или дистанцироваться от мыслей о потере, что приводит к неспособности интегрироваться и принять ее окончательность. Хотя эта теория слишком упрощена, чтобы уловить сложность того, почему каждый из нас горюет так, как мы это делаем, тем не менее, существуют значимые связи между избегающим стилем привязанности и более плохими результатами горя.

Стоическая философия советует нам признать, что наши близкие взяты взаймы и не могут быть обладателями , отражая остановку нормального процесса восстановления. Этот вид горя, известный с медицинской точки зрения как патологическое или осложненное расстройство горя, может проявляться как более года ощущения одной и той же степени боли день за днем, той же неспособности возобновить отношения с друзьями и хобби, которые раньше приносили удовлетворение. Хотя многие проходят через этот опыт самостоятельно, другие часто обращаются за помощью. Наши способы помочь им часто эффективны, но им, тем не менее, мешает наше ограниченное понимание психологических и нейрохимических основ утраты. Точно так же мы мало знаем о том, что происходит, когда Пьер или Мари переживают конец привязанности из-за отказа в подростковом возрасте или развода во взрослой жизни; напоминают ли лежащие в основе процессы процессы горя? Такого рода вопросы со временем станут только более актуальными, особенно с учетом того, что миллионы людей во всем мире сталкиваются или столкнутся с потерей близких из-за COVID-19.пандемия.

В то время как наши привязанности перемежаются крайностями радостного воссоединения и болезненной потери, на протяжении большей части нашей жизни смысл привязанности лучше всего описывается как что-то среднее. Реальность такова, что во всех социальных привязанностях есть подводные течения удовлетворенности и неудовлетворенности, которые можно проследить до самых разных источников, от действий и бездействия партнеров до вопросов совместимости и необъяснимого отсутствия чувства удовлетворения. Одна точка зрения, вдохновлявшая людей на протяжении многих веков, состоит в том, что определенные подходы к привязанности сами по себе могут привести к боли и страданию. Философия стоиков советует, что душевный покой возникает из жизни, в которой мы сводим к минимуму влияние на нас событий, которые находятся вне нашего контроля, включая события из социальной сферы, и даже когда мы влюблены, признавая, что наши близкие находятся взаймы. и нельзя владеть. Буддийская доктрина также выступает за непривязанность — не как призыв отказаться от отношений, а как призыв участвовать в них, признавая непостоянство тех, с кем мы общаемся, так же легко, как мы признаем непостоянство самих себя. Буддийская концепция непривязанности имеет мало общего с концепцией надежной привязанности Боулби, но была изучена сама по себе, и есть свидетельства того, что более высокие уровни непривязанности связаны с более позитивными межличностными результатами. Одна интерпретация состоит в том, что самость не рассматривается как отдельная от всех и всего остального.