Ильин психология воли: Книга: «Психология воли. 2-е изд. переработанное и дополненное» — Евгений Ильин. Купить книгу, читать рецензии

Содержание

Читать онлайн «Психология воли», Е. П. Ильин – Литрес

Предисловие ко второму изданию

За время, прошедшее после первого издания этой книги (2000 г.), существенных сдвигов в исследовании проблемы психологии воли не произошло. По-прежнему некоторые физиологи с нескрываемой иронией спрашивают: «А что такое воля?» По-прежнему В. А. Иванников пишет, что «понятие воли не означает какую-то реальность, а является теоретическим конструктом, введенным в науку для объяснения этой реальности» [2006, с. 186]. По-прежнему утверждается, что «неправомерно переходить к обобщениям в плане понимания воли вообще» (Ю. Б. Гиппенрейтер [2005, с. 17]) и что волевые функции являются частным случаем произвольных функций. Однако при этом не объясняется, что же такое произвольные функции и чем они отличаются от волевых [там же, с. 16].

По-прежнему количество публикаций о воле можно пересчитать по пальцам одной руки, а само понятие «воля» является редким гостем в фундаментальных трудах не только российских, но и западных психологов. Правда, есть и признаки возрождения интереса к этой проблеме. Так, в переиздании книги Х. Хекхаузена «Мотивация и деятельность» (2003) появилась глава «Волевые процессы: реализация интенций». Однако это оказалось нужным автору не для того, чтобы включить мотивацию в структуру волевого (произвольного) поведения, а для того, чтобы отделить мотивацию от волевых процессов. Между тем Б. Раш писал, что воля без мотивов так же невозможна, как зрение без света или слух без звука [цит. по: Ярошевский, 1986, с. 156].

Поэтому в двух моих книгах, «Психология воли» и «Мотивация и мотивы» (как частично и в третьей – «Эмоции и чувства»), рассматривается одна и та же проблема – психология произвольного (волевого) управления поведением и деятельностью человека. Изложение этой проблемы в одной книге нереально из-за чрезмерно большого ее масштаба. Если же пойти по пути сокращения материала, то потеряется много интересной и важной информации, относящейся к волевой, мотивационной и эмоциональной сферам человека, изучение каждой из которых может представлять самостоятельный интерес.

Во второе издание данной книги включены некоторые новые теоретические и экспериментальные данные о воле, а параграф «Безвольное поведение» первого издания расширен за счет обсуждения вопроса о лени и выделен в самостоятельную главу. В приложении приводятся методики выявления лености.

Предисловие к первому изданию

Когда после сражения у Бородино в 1812 г. прославленный кавалерист наполеоновской армии маршал Мюрат укорял своих генералов в недостаточной энергичности кавалерийских атак, один из генералов ответил: «Во всем виноваты лошади – они недостаточно патриотичны. Наши солдаты воюют блестяще, если у них нет даже хлеба, но лошади без сена не трогаются с места» [Роковые решения вермахта, 1999, с. 126–127].

В этом диалоге отразилось главное отличие поведения человека от поведения животных – у человека имеются мотивация и «сила воли».

Проблема воли, произвольной и волевой регуляции поведения и деятельности человека, давно занимает умы ученых, вызывая острые споры и дискуссии. Еще в Древней Греции обозначились две точки зрения на понимание воли: аффективная и интеллектуалистическая. Платон понимал волю как некую способность души, определяющую и побуждающую активность человека. Аристотель связывал волю с разумом. Этот дуализм в той или иной форме сохранился и до сего времени.

Несмотря на то что за последнюю четверть века защищено несколько докторских диссертаций по этой проблеме, она все еще далека от разрешения. До сих пор взгляды психологов резко расходятся даже по самым узловым вопросам, связанным с данной темой. Одни отрицают наличие воли как самостоятельного психологического явления, ставят под сомнение ценность самого понятия «воля» (Г. Инглиш, А. Инглиш [H. English, A. English, 1958]), другие, отстаивая самостоятельность воли, видят только одну ее сторону – способность преодолевать затруднения и препятствия (А. Ц. Пуни [1973; 1977]). И нередко в научных работах произвольная регуляция оказывается оторванной от воли.

Физиологами же проблема воли и произвольного управления попросту игнорируется. Ни в одном из учебных пособий по высшей нервной деятельности, вышедшем за последние десятилетия, эта проблема даже не упоминается, как будто ее нет вообще.

Все это вызывает значительные трудности при изложении проблемы воли как в процессе преподавания психологии, так и при поиске адекватных методов диагностики степени развития «силы воли».

Одной из задач данной монографии является критическое рассмотрение проблемы воли как произвольного, т. е. сознательного и преднамеренного (мотивированного) управления со стороны человека своим поведением, деятельностью, эмоциями.

Вопрос о сущности воли с самого начала оказался тесно связанным с проблемой мотивации, с объяснением причин и механизмов активности человека. Изучая волю, ученые неизбежно затрагивали вопросы мотивации, а изучая мотивацию – непременно касались и волевой регуляции. И это не случайно, так как оба этих направления в психологии обсуждают одну и ту же проблему – механизмы сознательного целесообразного поведения. Однако это не мешает ученым в одном случае отождествлять волю и мотивацию, а в другом – отрывать их друг от друга. И то и другое приводит в итоге к тому, что мотивация в большинстве случаев исследуется как самостоятельная проблема. Вследствие этого воля и мотивация в качестве побудителей и регуляторов деятельности рассматриваются как самостоятельные психические феномены. Например, В. И. Селиванов заметил, что «несомненной заслугой научной психологии является установление тесной связи воли человека с его системой побуждений» [1971, с. 9]. Моя же позиция состоит в том, что необходимо говорить не просто о связи воли и мотивации, а о включенности мотивации человека в его волю. Еще Н. Ах [Ach, 1905] писал, что из двух сторон проблемы воли – осуществление намерения и детерминация – в научных работах изучалась только вторая сторона. Тем самым он включил мотивацию в волю.

Особенностью моего подхода к изложению вопроса о волевой сфере является то, что я рассматриваю не волю как мотивацию (точнее, волю – не только как мотивацию), но, наоборот, мотивацию – как волевую (произвольную) интеллектуальную активность человека, как существенную часть произвольного управления.

Однако пусть читателя не удивляет, что данная книга не касается вопросов мотивации. Этой обширной и относительно самостоятельной проблеме посвящена другая моя книга (Ильин Е. П. Мотивация и мотивы. СПб., 2000). В то же время по замыслу обе книги составляют единое целое, и в книге «Мотивация и мотивы» лишь подробно рассматривается одна из функций произвольного управления (воли).

Несмотря на то что мотивация составляет с волей единое целое – так как без мотивации нет воли, – функции воли не сводятся только к побуждению активности человека (самодетерминации). Она проявляет себя и в инициации (запуске) действий, и в сознательном контроле за ними, и в преодолении возникающих по ходу деятельности затруднений. В связи с этим в книге рассматриваются вопросы самоинициации действий, самоконтроля и самомобилизации. Здесь подробно анализируются соотношения между произвольным управлением и волевой регуляцией; вскрывается, что стоит за понятием «сила воли»; по-новому раскрывается сущность и структура волевых качеств; дается описание способов развития волевой сферы человека и ее нарушение при различных патологиях. В конце книги приведены научный и бытовой волевой словарь терминов и фраз, а также методы и методики изучения волевой регуляции.

При написании данной книги я опирался не только на литературные источники, малодоступные для широкого круга читателей, но и на обширные экспериментальные данные, полученные моими учениками.

Введение

Поведение человека обусловливается различными физиологическими и психологическими механизмами. Это, с одной стороны, безусловно-рефлекторные и условно-рефлекторные механизмы, определяющие непроизвольную активность человека, и, с другой стороны, произвольное управление, связанное не только с физиологическими, но и с психологическими механизмами (рис. 1).

Рис. 1. Виды механизмов детерминации поведения

Словесные обозначения причин проявления человеком активности в соответствии с вышеприведенной схемой можно разделить на три группы. В первую входят слова, означающие активность, не управляемую личностью, во вторую – слова, означающие произвольную активность, вызванную потребностями и желаниями человека, и в третью – слова, означающие вынужденную активность человека, которую он проявляет против своего желания или при отсутствии такового (табл.

1).

Таблица 1. Классификация слов-понятий, характеризующих физиологические и психологические механизмы активности человека

Начало рефлекторному подходу в изучении механизмов поведения положил французский ученый Р. Декарт (первая половина XVII в.), говоривший о машинообразном характере поведения человека и животных. Однако машинообразность, рефлекс Р. Декарт относил только к неосознаваемым (телесным) функциям, куда, между прочим, он включил и ряд психических функций (ощущение, восприятие, представления, память, воображение, аффекты). Собственно психическим Р. Декарт считал только то, что пронизывается разумом или осознается мыслящей субстанцией. Наличие двух субстанций (телесной и духовной) привело к психофизическому параллелизму в понимании механизмов управления жизнедеятельностью и поведением человека, существованию двух независимых друг от друга механизмов, которые иногда вступают во взаимодействие друг с другом. Местом встречи духовного и телесного Р. Декарт считал шишковидную железу, с его точки зрения, – орган мыслящей субстанции.

Возможность… превращения сознательных произвольных движений в автоматические дала повод некоторым психологам утверждать, что и все вообще развитие психической жизни шло именно этим путем. С точки зрения волюнтаристической психологии, считающей волю основным принципом психической жизни, нет ничего невозможного в том, что все действия и движения живых существ вначале были произвольны, а затем, по мере повторения и привыкания, сделались механическими. С этой точки зрения и рефлекс когда-то на первых ступенях своего возникновения был также произвольным, сознательным двигательным актом, а затем механизировался.
В противоположность этому другая школа утверждает, что, напротив, волевое усилие представляет собой нечто вторичное, производное и что сознательные волевые акты возникли уже в самом конце эволюции, как ее венец и завершение. Согласно этой теории, развитие волевых действий шло таким образом: вначале, на первых ступенях животной жизни, существовали лишь самопроизвольные движения и простые, бессознательные рефлексы, представлявшие собой реакцию организованной материи на внешние раздражения.
Благодаря многократному повторению одних и тех же двигательных реакций возникли явления памяти или смутно сознаваемые представления о тех движениях, которые раньше совершались. Эти двигательные представления и явились, согласно упомянутой выше теории, зачатками сознательных волевых актов. Когда человек хочет чего-нибудь достигнуть, то в его сознании возникает, с одной стороны, представление о цели данного действия, а с другой стороны – представление о тех движениях, которые нужно совершить для достижения этой цели.

Лазурский А. Ф. Волевые процессы. Избранные труды по общей психологии. Психология общая и экспериментальная. СПб., 2001. С. 233–234

В целом в поведении и деятельности человека Р. Декарт выделил три уровня: безусловно-рефлекторные акты, страсти души и, наконец, мышление и волю, с которыми связано осуществление произвольных актов.

Животное управляется своими органами, человек управляет своими органами и господствует над ними.
И. В. Гёте

Эволюционное учение Ч. Дарвина дало сильный толчок к стремлению ученых свести к минимуму различия между человеком и животными. На первые позиции в изучении механизмов управления поведением вышли физиологи. И здесь в первую очередь надо назвать великого русского ученого И. М. Сеченова.

Детерминизм И. М. Сеченова состоит в том, что вся внешняя активность человека, включая и высшую произвольность, связанную с мотивами долга, любви к Родине и т. п., рассматривалась им как рефлексы, которые начинаются с чувственного возбуждения, а не по велению абстрактной воли. А значит, причинность поведения человека материальна, объективна, поскольку вызывающие чувственное возбуждение сигналы тоже материальны, объективны.

Особое место И. М. Сеченов отвел волевой (произвольной) активности человека, выделяя в ней не только физиологические механизмы, но и психологические. В связи с этим он писал: «Воля властна пускать в ход в каждом данном случае не только ту форму движения, которая ему наиболее соответствует, но любую из всех, которые вообще известны человеку. Мне хочется плакать, а я могу петь веселые песенки, танцевать; меня тянет вправо, а я иду влево; чувство самосохранения говорит мне “стой, там тебя ожидает смерть”, а я иду дальше. Воля не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, – это и деятельная сторона разума и морального чувства, управляющая движением во имя того или другого и часто наперекор даже чувству самосохранения… Эта-то ярко осознаваемая возможность, выражающаяся в словах “я хочу и сделаю”, и есть та неприступная с виду цитадель, в которой сидит обыденное учение о произвольности» [1953, с. 177–178].

Хотя произвольное поведение человека у И. М. Сеченова и рефлекторно, но понимание рефлекса имеет существенные отличия от традиционного для того времени. Под «мозговой машиной» И. М. Сеченов понимал не простое передаточное устройство внешнего раздражителя на двигательный аппарат, а механизм, снабженный несколькими центрально-нервными придатками, от деятельности которых зависит конечный эффект воздействия внешнего импульса, т.

е. поведение человека: тормозные центры, центры эмоций, память о прежних воздействиях.

К сожалению, при дальнейшем развитии рефлекторной теории многое из взглядов И. М. Сеченова на произвольность поведения было утеряно, в частности исчезло понимание психологических механизмов. Произвольная регуляция свелась к условно-рефлекторной, и поведение человека, не говоря уже о поведении животных, во многом опять стало рассматриваться как машинообразное.

Воля: 1) способность осуществлять свои желания, поставленные перед собой цели; 2) сознательное стремление к осуществлению чего-нибудь; 3) пожелание, требование; 4) властность, возможность распоряжаться; 5) свобода в проявлении чего-нибудь; 6) свободное состояние (не взаперти, не в тюрьме и т. п.).
Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1985. С. 82–83

Сложность изучения проблемы воли состоит в том, что как в обыденном, так и в научном сознании воля понимается по-разному.

В обыденном сознании она предстает то как свобода («вольный казак», «вольному воля»), то как выражение желания человека (вспомним «Сказку о золотом петушке» А. С. Пушкина: «Волю первую твою / Я исполню как мою»; или, например, в обыденном языке «делать что-то насильно» означает «делать против своей воли, желания»), то как проявление силы характера (противопоставление: волевой – безвольный). Этот разнобой в обыденном понимании воли нашел отражение и в научном ее понимании двумя противоборствующими направлениями. Одно из них связано со свободой воли, свободой выбора, независимо от внешних обстоятельств, другое – с детерминизмом, с внешней обусловленностью поведения человека, которая превращает его чуть ли не в автомат.

С аффектами тесно связан следующий класс важных сложных длительных процессов – волевые процессы. Часто еще и в наше время принимают волю за особый, специфический психический элемент или же сущность ее усматривается в представлении действий с известным намерением.
Более точное исследование волевого процесса по его субъективным и объективным признакам показывает, однако, что он самым тесным образом связан с аффектами и поэтому может наряду с ними считаться течением чувствований.
Нет ни одного акта воли, в который не входили бы более или менее интенсивные чувствования, соединяющиеся в аффект. Характерное отличие волевого процесса от аффекта заключается, в сущности, лишь в конечной стадии непосредственно предшествующего волевому действию и сопровождающего его процесса. Если эта конечная стадия отпадает, то остается чистый аффект. Так, например, мы говорим об аффекте гнева, если человек выказывает свое гневное возбуждение только в выразительных движениях; напротив, мы говорим о действии под влиянием аффекта, если человек в гневе, например, свалит своего противника ударом на пол. Во многих случаях аффекты и их содержания чувствований, образующие конституирующие составные части волевого процесса, бывают слабые, но совсем они никогда не отсутствуют.
Произвольное действие без аффекта, на основании чисто интеллектуального обсуждения, как оно допускалось многими философами, вообще не возможно. Но волевые процессы, конечно, отличаются при этом от обыкновенных аффектов некоторыми признаками, придающими воле ее своеобразный характер. Во-первых, определенные, входящие в волевой процесс представления, более или менее окрашенные в чувствования, находятся в непосредственной связи с конечной стадией, волевым поступком, и последний подготовляется этой связью. Мы называем такие подготовляющие, связанные с чувствованиями, представления мотивами или «побудительными причинами» действия, «побуждениями» к поступку. Во-вторых, эта конечная стадия состоит из характерных чувствований, которые повторяются при всех волевых явлениях в сходной по существу форме. Обыкновенно мы называем их чувствованиями деятельности, активности. Они слагаются… из чувствований возбуждения, напряжения и разряда. При этом возбуждение и напряжение предшествуют заключительному действию, разряд в связи с возбуждением сопровождает его и продолжается еще некоторое время спустя.
Вундт В. 2002. С. 44–45

…Хотя существовало немало попыток игнорировать понятие воли – исключить его из научного психологического словаря, передать его в ведение философии или вовсе объявить «несуществующим», – авторы серьезных теорий и подходов считали необходимым обращаться к обсуждению проблем воли в рамках своего категориального аппарата.
Гиппенрейтер Ю. Б. О природе человеческой воли // Психологический журнал. 2005. № 3. С. 15

При этом одни авторы под волей понимают всякую произвольную регуляцию (либо более широко, что приводит к волюнтаризму; либо более узко, трактуя волю как произвольную мотивацию), другие же склонны учитывать только те акты человеческого поведения, которые ориентированы на преодоление трудностей и препятствий. Последнее направление по существу понимает волю как силу воли (отсюда и характеристики человека как волевого или безвольного). Совершенно очевидно, что понимание воли сквозь призму свободы воли (что хочу, то и делаю, вопреки необходимости, ситуации) явно противоречит пониманию воли как, прежде всего, силы воли, когда человек ограничивает свои желания, побуждения, исходя из целесообразности, обстоятельств. Отсюда проистекает существующая неоднозначность в понимании волевой (произвольной) и неволевой активности. С другой стороны, в физиологии имеется тенденция сводить волю к речевым самоприказам, к саморегуляции с участием второй сигнальной системы.

Нельзя не отметить и того обстоятельства, что в работах одних исследователей (В. А. Иванников) наблюдается стремление вытеснить из волевой сферы психические явления, которые могут быть объяснены и без использования понятия «воля» (появляется даже тенденция, по примеру западной психологии, тему «Воля» в учебниках вообще не рассматривать), другие же исследователи (В. К. Калин), наоборот, считают, что многие ранее полученные факты необходимо трактовать именно с позиции теории воли.

Высказываются различные точки зрения относительно природы волевого усилия, состава и сущности разных волевых качеств, способов их развития. Значительные трудности имеются и при определении уровня развития этих качеств. Отсутствие экспериментальных методов изучения многих волевых качеств, с точной количественной фиксацией характеристик волевого поведения, вынуждает прибегать к субъективным методам исследования – наблюдению и интерпретации поведенческих актов, опросу, самооценке. Часто результаты объективного и субъективного изучения волевых проявлений существенно расходятся. Кроме того, на проявление волевых качеств значительное влияние оказывает сила мотива, которая точно не измеряема.

К настоящему времени сформировалось несколько научных направлений, по-разному истолковывающих понятие «воля»: воля как волюнтаризм, воля как свобода выбора, воля как произвольное управление поведением, воля как мотивация, воля как волевая регуляция. Правда, подчас причисление того или иного автора к какому-либо направлению становится чисто условным, так как в излагаемой им точке зрения можно встретить моменты, относящиеся к разным направлениям.

📖 Психология воли. Ильин Е. П. Читать онлайн

Евгений ИльинПравообладателям

Скачать:›fb2›rtf

Второе, переработанное и дополненное, издание учебного пособия (предыдущее вышло в 2000 г.) посвящено одному из важнейших разделов общей психологии — теории и методологии изучения волевых процессов. В книге с авторской позиции проанализированы традиционные и новейшие научно-философские, психологические и физиологические представления о явлениях волевой сферы человека (в частности, о «силе воли»), прослежены закономерности ее развития в онтогенезе, а также ее проявления в различных видах поведения и деятельности, рассмотрены вопросы патологии воли.

В систематизированном виде в пособии представлены малоизвестные психодиагностические методики изучения воли, которые могут быть с успехом использованы в практической деятельности специалистов системы образования, спортивной и производственно-организационной сферы.

Издание адресовано психологам, психофизиологам, педагогам, а также студентам вузовских факультетов психологического и педагогического профилей.

Е. П. Ильин. Психология воли
Предисловие ко второму изданию
Предисловие к первому изданию
Введение
Глава 1. Теории воли
1.1. Воля как волюнтаризм
1. 2. Воля как свободный выбор
1.3. Воля как произвольная мотивация
1.4. Воля как долженствование
1.5. Воля как особая форма психической регуляции
1.6. Воля как контроль за действием
1.7. Воля как механизм преодоления внешних и внутренних препятствий и трудностей
1.8. Слабости противоборствующих по вопросу о природе воли направлений
Глава 2. Воля как произвольное управление поведением и деятельностью человека
2.1. Является ли воля реальным психологическим явлением?
2.2. Воля как синоним произвольности
2.3. Воля – это волевая регуляция или произвольное управление?
2.4. Структура произвольного акта
2.5. Произвольные и волевые действия
Глава 3. Психофизиологические механизмы произвольного управления поведением и деятельностью
3.1. Условно-рефлекторные теории произвольного управления
3.2. Функциональные системы и произвольное управление действиями и деятельностью
3. 3. Сознательность и преднамеренность как признаки произвольного управления
3.4. Связь произвольного управления с речевыми сигналами
3.5. Представление как компонент произвольного управления
3.6. Морфофункциональные структуры произвольного управления
Глава 4. Самоинициация произвольных действий
4.1. Представления о непроизвольной инициации произвольных действий
4.2. Представления о сознательной инициации волевых действий
Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления
5.1. Развитие идеи о самоконтроле
5.2. Роль обратной связи и ее механизмы в процессе самоконтроля действий
5.3. Произвольное внимание как инструмент самоконтроля
5.4. Самоконтроль и автоматизация действий
5.5. Самоконтроль поведения
Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)
6.1. Что такое «волевой человек»
6. 2. Волевая регуляция и сила воли
6.3. О моральной оценке проявления силы воли
6.4. Волевые состояния
6.5. Соотношение волевой и эмоциональной регуляции
6.6. Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции
6.7. Природа волевого усилия
6.8. Самостимуляция как механизм актуализации волевого усилия
6.9. Характеристики и виды волевого усилия
Глава 7. Волевые качества личности
7.1. Что такое волевые качества личности
7.2. Состав волевых качеств
7.3. Структура и общие характеристики волевых качеств
7.4. От чего зависит уровень проявления волевых качеств
7.5. Насколько объективно оценочное суждение о волевых качествах
7.6. Классификации волевых качеств
Глава 8. Характеристика отдельных волевых качеств
8.1. Волевые качества, связанные с целеустремленностью
8.2. Волевые качества, характеризующие самообладание
Глава 9. Возрастные и половые особенности произвольной активности
9.1. О происхождении произвольных реакций в онтогенезе
9.2. Возрастные особенности произвольного управления
9.3. Возрастные изменения волевых качеств
Глава 10. Безвольное поведение
10.1. Различные проявления безволия
10.2. Лень
10.3. Выученная беспомощность
Глава 11. Патология воли
11.1. Нарушения произвольного управления психическими процессами
11.2. Нарушение целесообразности действий
11.3. Расстройства произвольных двигательных действий
11.4. Моторные нарушения речи
11.5. Нарушение силы волевых побуждений
11.6. Нарушения в развитии волевой сферы у умственно отсталых детей и детей с задержками психического развития
Глава 12. Развитие силы воли
12.1. Стратегия и тактика развития силы воли
12.2. Формирование морального компонента силы воли
12. 3. Развитие волевых качеств
Глава 13. Методы изучения волевых качеств
13.1. Что пытаются измерить
13.2. Трудности в изучении волевых качеств
13.3. Методы изучения волевых качеств
Вместо заключения
Научный словарь терминов
Бытовой словарь терминов, характеризующих волевую сферу личности
Фразеологический тематический словарь
Список литературы
Приложение. Методики изучения волевых качеств
1. Методики для оценки и самооценки волевых качеств
2. Экспериментальные и неэкспериментальные методики изучения смелости
3. Экспериментальное изучение упорства
4. Экспериментальные методики изучения терпеливости
5. Изучение произвольного самоконтроля
6. Экспериментальное изучение выдержки
7. Методики изучения решительности
8. Нейродинамическая диагностика волевых качеств
9. Методики выявления лености
10. Самооценка организованности

Читайте еще:

Надежные людиКлауд Генри

* Избежать «нездоровых» отношений

* Вы научитесь выбирать людей для своего круга общения, которые не причинят вам зла и станут надежными товарищами.

Подсказки для интуиции. Как влиять на людейЗаборов Александр

ЧАСТЬ 1

Другой способ — совместная общеполезная деятельность, он требует совсем другого уровня организаторской работы, это путь истинных лидеров. Лидер наполняет жизнь подчиненных смыслом, дает им ощущение причастности к важным и значимым делам, внушает гордость за сделанное.

Ответы на вопросы православной молодёжиКураев Андрей

Кураев АндрейОтветы на вопросы православной молодёжи

Искушения интеллигенции

Ну, а если оторваться от журнала и поднять архивы? Катастроф сегодня много? Много. Больше, чем раньше? А вот это не совсем так. Самые значительные природные катастрофы случились на заре XX века. Почему же нам кажется, что становится хуже?

Связанные одной сетью. Как на нас влияют люди, которых мы никогда не виделиКристакис Николас

Если работа Карман подтвердила распространение альтруистического поведения от человека к человеку

Демонстрируя распространение просоциального поведения экономист Кейти Карман изучила — пользуясь записями 06 отчислениях из заработной платы в благотворительную организацию Опцеа У!ау («Дорога Вместе») — пожертвования на благотворительность в 2000-2001 годах 75 тысяч…

Мозг напрокат. Как работает человеческое мышление и как создать душу для компьютера.Редозубов Алексей

сложных понятий внутреннего языка

образовывается новое понятие внутреннего языка, построенное на базе тех которые активизировались в данный момент. Это может быть обстановка, в которой вы находитесь, или нечто, чем вы занимаетесь здесь и сейчас, внешний вид этого человека, лица, похожие на него, чувства (этот человек…

Инстинкт и социальное поведениеФет Абрам

Глава 13.

. ДВАДЦАТЫЙ ВЕК

Но австрийцы, оставшиеся под властью Габсбургов, хотя и принадлежали немецкой культуре, не считали себя немцами (Deutschen): во всяком случае, в начале двадцатого века они не стремились образовать с северными немцами единую нацию. Тем более не считали себя немцами швейцарцы германского…

СоблазнениеОгурцов Сергей

Часть III. Что у вас, ребята, в голове? форма и содержание «пикапера».

Мои поздравления! Оказывается, что ты сам легко впадал в гипнотические состояния, когда осуществить внешнее воздействие на психику очень легко. То же самое происходит со всеми людьми: часто они самопроизвольно впадают в гипнотическое состояние, не понимая, что с ними происходит.

УрокПоляновский Эдвин

СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ

Аграновский, будучи дежурным критиком, сказал, что газета изменилась к худшему. Ему дал отпор заместитель главного редактора, которого прежде все любили и который любил Толю.

Как устоять в любви (издание 2)Пауэлл Джон

Глава четвертая. Об этих эмоциях.

Мы говорили о том, что в нас уже имеется то, что объясняет наши те или иные эмоциональные реакции, но это не означает, что то, что в нас живет, является непременно плохим или достойным сожаления. Страх перед тем, что имеются расхождения между словесным выражением себя и подлинным моим поведением…

Позы спящего. Ночной язык телаДанкелл Самюэл

Глава X. АНАЛИЗ ПОЗ СНА — СИГНАЛОВ РАННЕГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

Эта книга о вашей жизни, вернее, об одной трети ее, которую вы проводите во сне. Сон — естественное заключение дневного периода жизни и подготовка души и тела к бодрствованию в последующий день. Это неразрывное чередование сна и бодрствования образует основной суточный цикл, являющийся основой…

Использование латерального мышленияде Боно Эдвард

Деление неизвестной геометрической фигуры на известные элементы всегда субъективно

Такого рода описание несколько туманно и может привести к неправильному представлению фигуры. Его следует использовать только в том случае, если человек, описывающий фигуру, и слушатель знакомы с Ё-образ-пой конструкцией. Описание любой ситуации зависит от наличия знакомых терминов, с помощью…

20 самых острых вопросов о добрачных отношенияхАрхипова Елена

1 — “нет”; 2 — ‘нег”; 3 — “нет”; 4 — “нет”;

48. Важнее заботиться о материальном обеспечении семьи, чем проводить время в размышлениях о смысле жизни.

Путин вне влияния? | Психология сегодня

Москва, Россия.

Источник: Вячеслав Лопатин/Shutterstock

Роберт Джей Лифтон, доктор медицины. Психологи подчеркивают его растущую изоляцию вследствие его диктаторского правления, его окружение подхалимами, которые не могут подвергнуть сомнению его глубоко разрушительные и саморазрушительные действия, и его всепоглощающий страх перед Covid-19., дополнительный источник уединения.

Акцент на его диктаторской изоляции, несомненно, важен, но я убежден, что есть еще одно психологическое измерение, которому не уделялось должного внимания, — идеология, как религиозная, так и политическая, основанная на творчестве русского философа ХХ века Ивана Ильина. . Видение Ильина — это видение христианского фашизма и сосредоточено на единой, благочестивой Российской империи, чистой в своих достоинствах и абсолютной в своих оправданных требованиях. Влияние Ильина на Путина хорошо задокументировано историком из Йельского университета Тимоти Снайдером. Но американцы не хотят признавать влияние идеологии на индивидуальное психологическое поведение.

Такое пренебрежение может быть особенно обманчивым в отношении идеологии, склоняющейся к тоталитаризму, психологической версии тоталитаризма по принципу «все или ничего». Такая тоталитарная идеология претендует на право собственности на реальность (и даже на науку об истине) и порождает яростное стремление перевернуть мир на основе этого притязания. (1)

Тоталитарные идеологии могут привести к самым странным убеждениям и действиям. Рассмотрим точку зрения Адольфа Гитлера, выраженную в Mein Kampf , о том, что «нордическая раса» когда-то была сильной и господствующей, но была отравлена и ослаблена влиянием «еврейской расы», так что евреи должны были быть удалены, чтобы исцелить нордическую расу. (2)

Или возьмем идеологию Мао Цзэдуна, в которой особое внимание уделялось «разуму, а не технологии». Чтобы добиться индустриализации Китая во время Большого скачка в конце 1950-х и начале 1960-х годов, он настаивал на замене сталелитейных заводов небольшими «задними печами». Это привело к большому дефициту сельскохозяйственной рабочей силы, ложным производственным отчетам кадров и неспособности справиться с засухой; в результате голод был настолько массовым, что унес жизни 40 миллионов человек, что сделало его одним из величайших бедствий в истории человечества. (3)

В тоталитарных идеологиях Гитлера и Мао мистицизм лежал под «рациональными» претензиями на политическую и историческую истину. Но Ильин считал, что нацизм — это «Дух», который должен быть поглощен русскими, и понимал фюрера как «оказавшего огромную услугу всей Европе». (4)

В идеологии Ильина мистицизм явный и первичный. Русский народ есть «организм природы и души» (5), и он «зачат в вечном христианском духе как явление замысла Божия». (6) Он пошел дальше, сожалея об утрате Россией христианской апокалиптической чистоты и «тысячелетней формы государственного спасения». (7)

Ильин был давним изгнанником из советского коммунистического государства и считал белых русских «моими… братьями, фашистами» (8), которые в конечном итоге будут править великой Российской империей. Он жил в Германии с 1922 по 1938 год, а затем в Швейцарии до своей смерти в 1954 году. Путин руководил репатриацией в 2005 году останков Ильина из Швейцарии для перезахоронения в Москве. Он также организовал параллельную репатриацию бумаг Ильина, которые первоначально хранились в Мичиганском государственном университете. Путин публично называл Ильина своим «историческим» наставником, поощрял интерес и переиздание работы Ильина и поручал ее своим подчиненным.

Ильин представлял себе Российскую империю как большое, всеобъемлющее образование, как «живой, исторически развитый и культурно оправданный организм», который не должен «подвергаться произвольному расчленению» или «болезненному распаду, процессу разложения», что принесет «гниение и всеобщую инфекцию». (9)

Путин повторил этот язык расчленения в своем обращении к нации в 2005 году, когда он сказал, что «распад Советского Союза был величайшей геополитической катастрофой века» и что «для русского народа это стало настоящая трагедия. Десятки миллионов наших сограждан и земляков оказались за пределами российской территории». (10)

Ильин рассматривал Россию как постоянную жертву набегов западных держав, так что «со времени ее полного обращения в христианство можно насчитать 1000 лет исторических страданий». (11) С этой точки зрения использование Путиным термина «деназификация» при вторжении в Украину может быть связано не столько с убийством евреев нацистами, сколько с коллективным русским чувством уязвимости перед вторжением иностранцев, невинных жертв злых сил.

Видения Ильина поддаются путинским фальсификациям, его сходству с Трампом в том, что я называю «солипсической реальностью» — что означает принятие за истину того, чего требует «я», в отличие от применения общих стандартов доказательств. Например, Ильин использовал кавычки вокруг слова «украинцы», передавая ощущение, что такой идентичности на самом деле не существует. (12)

Для Ильина западный либерализм продажен: «Замена свободы ради духа свободой от духа, от Бога, от совести, от чести, от национальной культуры, от отечества». (13) Он осудил специфически демократические процедуры: «Мы должны отказаться от механического и арифметического понимания политики» вместе со «слепой верой в число голосов и их политическое значение». (14) Вместо этого он настаивал на том, что русские имеют «особое устройство души», позволяющее им подавить собственный разум и принять «закон в сердце». (15) Можно предположить, что Путин руководствовался таким «устроением души» в своих фальсификациях и фейковых новостях.

Таким образом, для Ильина создание фашистской империи могло быть «актом спасения». (16) Это добро против зла: «Кто противится рыцарской борьбе с дьяволом, тот и сам дьявол»; и «Пусть твоя молитва будет мечом, и твой меч будет молитвой!» (17)

Помимо таких предлогов, как украинский «геноцид» этнических русских, принятие Путиным видения Ильина может позволить ему рассматривать свою кровавую войну как благородную миссию во имя священной Российской империи. Он мог бы стать великим спасителем России, тем, что Ильин назвал ее «инструментом самоискупления». (18)

Как я неоднократно подчеркивал в своей работе: трудно, а возможно, и невозможно убить очень большое количество людей, кроме как с претензией на добродетель.

Тоталитарная идеология может доминировать над личностью и порождать крайние искажения. Речь идет не о психическом заболевании в классическом смысле: мы не можем сказать, что Путин психотик, шизофреник или биполярник. Даже если мы назовем его злокачественным нарциссом, это скорее характерологическое расстройство, чем классическое психическое заболевание. То, что мы можем с уверенностью назвать его, — это идейный фанатик самого опасного толка.

Идеологи сами могут проводить свои интерпретирующие психологические набеги. Ильин применял свою сомнительную психоаналитическую перспективу по отношению к России, подчеркивая необходимость «высвобождения» русской мужественности. (19) У него было несколько сеансов с Фрейдом, очевидно посвященных этому вопросу, и он считал Муссолини образцом такой мужественности. Путин, который часто ходит без рубашки, кажется, стремится добиться своего личного мужского «освобождения».

Что этот отчет о тотальной идеологии говорит о подходе к Путину и его жестокой войне с Украиной? С одной стороны, его погруженность в идеологию, имеющую определенную коллективную валюту, обеспечивает самооправдание, делающее его поведение устойчивым к влиянию. С другой стороны, наше признание его идейной крайности могло бы стать первым шагом к заключению с ним осуществимого соглашения.

Такая договоренность потребует от Путина постановки вопросов о возможности полного воплощения его видения большей России. Это потребует усиления военной и экономической поддержки украинцев. И мы могли бы предпринять дальнейшие шаги, чтобы подорвать то, что я называю контролем среды (20) — стремление к тотальному господству над общением в среде — которое Путин сейчас пытается навязать всей России. Хотя он, несомненно, добился в этом большого успеха, мой опыт показывает, что поддерживать контроль над окружением чрезвычайно трудно, и есть свидетельства того, что Путин испытывает такие трудности.

В то же время, это потребует поощрения в Путине веры в то, что он уже выполнил часть своей священной миссии, так что ему не нужно продолжать войну. Ильин фактически признавал такую возможность, когда говорил о «духовном компромиссе, [который] ищет и находит наиболее праведный среди доступных неправедных исходов». (21)

Американцы опасаются новой холодной войны с Россией, но холодная война, которая является относительно стабильной, более желательна, чем смертоносный жар военных действий, все более направленных против гражданских лиц. Таким образом, наше признание Путина как тоталистического идеолога может позволить нам добиться того, что для мира является наименее отвратительным результатом.

Роберт Джей Лифтон — психиатр и автор многих книг, в том числе «Смерть при жизни: выжившие в Хиросиме» (лауреат Национальной книжной премии), «Нацистские врачи: медицинские убийства и психология геноцида» (лауреат Книжная премия Los Angeles Times), а совсем недавно — «Утрачивая реальность: о культах, культизме и мышлении политического и религиозного фанатизма» .

Ссылки

Комментарий к цитатам: Во всех местах, кроме одного (что отмечено в примечании 19), ссылки на книгу Тимоти Снайдера «Дорога к несвободе» предназначены для цитат Ильина, которые появляются в книге Снайдера.

[1] Роберт Джей Лифтон, Реформа мышления и психология тотализма: исследование «промывания мозгов» в Китае (Чапел-Хилл: University of North Carolina Press [1961], 1989)

[2] Роберт Джей Лифтон , Нацистские врачи: медицинские убийства и психология геноцида (Нью-Йорк: Basic Books [1986], 2017)

[3] Роберт Джей Лифтон, Потеря реальности: о культах, культизме и мышлении политического и религиозного фанатизма (Нью-Йорк: The New Press, 2019)

[4] Тимоти Снайдер, Дорога к несвободе: Россия, Европа, Америка (Новый York: Tim Duggan Books, 2018), 20

[5] Дорога к несвободе , 23

[6] Крипков, Олег Д. «Служить Богу и России: жизнь и мысль русского философа Ивана Ильина . » Приказ № 9909601, Канзасский университет, 1997 г. Издательство ProQuest Dissertations Publishing. стр. 271

[7] Крипков, Олег Д. «Служить Богу и России: жизнь и мысль русского философа Ивана Ильина». Приказ № 9909601, Канзасский университет, 1997 г. Издательство ProQuest Dissertations Publishing. P. 274

[8] Дорога к несвободе , 19

[9] Grier, PT, (1994). Сложное наследие Ивана Ильина. В JP Scanlan (Ed.) Русская мысль после коммунизма: восстановление философского наследия (стр. 165-186).

[Обратите внимание, что ссылка на конкретную страницу для этой цитаты Ильина — с. 170]

[10] «Путин: распад СССР — настоящая трагедия», 25 апреля 2005 г., NBC News, https://www.nbcnews.com/id/wbna7632057

[11] Дорога к несвободе , 24

[12] Дорога к несвободе , 23

[13] Крипков Олег Д. «Служить Богу и России: жизнь и мысль русского философа Ивана Ильина». Приказ № 9909601, Канзасский университет, 1997 г. Издательство ProQuest Dissertations Publishing. стр. 274

[14] Дорога к несвободе , 26

[15] Дорога к несвободе , 28

[16] Дорога к несвободе, 25

[17] Дорога к несвободе , 25

[18] Дорога к несвободе , 26

[19] Дорога к несвободе , 26 [Обратите внимание, что термин «освобождение» принадлежит Снайдеру]

[20] Лифтон, Реформа мышления и психология тотализма

[21] Иван Александр ович ильин (2018), О сопротивлении злу силой , (К. Бенуа, Пер.) Таксиарх Пресс. (Оригинальная работа опубликована в 1925 г.) с. 203

Знакомство с Иваном Ильиным, философом, стоящим за авторитаризмом путинской России и западными крайне правыми движениями тревожное описание нынешних тенденций. В 2004 году историк Энцо Траверсо писал о «тревожном феномене» «подъема фашистских политических движений на европейской арене (от Франции до Италии, от Бельгии до Австрии)». Многие из этих крайне правых движений были очень близки к победе, как на недавних выборах в Австрии и Франции, или сделали это, как на выборах в Италии.

И хотя внезапный подъем крайне правых стал шоком для многих в США, политические обозреватели часто отмечают, что эрозия демократических гражданских прав и свобод была многолетним проектом, совпадающим с финансиализацией экономики. , приватизация общественных товаров и услуг, рост государства массовой слежки и чрезвычайные военные полномочия, принятые на себя и никогда не отказывавшиеся от исполнительной власти после 11 сентября, создающие постоянное чрезвычайное положение и ослабляющие контроль над президентской властью.
Это даже не говоря о автократических режимах Реджепа Тайипа Эрдогана в Турции и Владимира Путина в России, которые связаны с другими антидемократическими движениями на Западе не только геополитически, но и философски, тема, которая получает гораздо меньше внимания, чем она того заслуживает. . Когда заходит речь об анализе философских основ неофашизма, он часто сосредотачивается на российском академике Александре Дугине, «которого называли, — отмечает Конор Линч из Salon, — всем, от «путинского мозга» до «путинского Распутина»» (Bloomberg). называет Дугина «тем русским, который связывает Путина, Эрдогона и Трампа»).0003
Дугинский сплав хайдеггеровского постмодернизма и апокалиптического мистицизма играет значительную роль в идеологии глобализированных ультраправых. Но историк из Йельского университета Тимоти Снайдер, который много писал как о Советской России, так и о нацистской Германии, указывает на более раннего русского мыслителя, который, по его словам, оказал значительное влияние на идеологию Владимира Путина, фашистского философа Ивана Ильина.
Антон Барбашин и Ханна Тоберн назвали Ильина «философом Путина» в Foreign Affairs профиль. Ильин был «публицистом, конспирологом и русским националистом с фашистскими наклонностями». Дэвид Брукс назвал Ильина одним из трех философов-националистов, которых цитирует и рекомендует Путин. Снайдер определяет философию Ильина как недвусмысленно «русский христианский фашизм», описывая в New York Review of Books плодотворное творчество русского мыслителя до и после русской революции, смесь немецкого идеализма, психоанализа, итальянского фашизма и христианства.
Короче говоря, в теоретических работах Ильина утверждалось, что «мир испорчен; она нуждалась в искуплении от нации, способной к тотальной политике; этот народ был нетронутой Россией». Как пишет Снайдер в своей последней книге «Дорога к несвободе: Россия, Европа, Америка », русский национализм Ильина и Путина имел парадоксально глобальную привлекательность среди широкого круга крайне правых политических партий и движений на Западе. «Что общего у этих способов мышления», — напишите The Economist 9.0018 в своем обзоре книги Снайдера «является квази-мистической верой в судьбу наций и правителей, которая отбрасывает необходимость соблюдать законы или процедуры или бороться с физическими реалиями».
Снайдер резюмирует идеи Ильина в приведенном выше видеоролике «Большие мысли» таким образом, что становится ясно, как его мысли обращаются к ультраправым движениям за пределами национальных границ. Ильин, по его словам, «вероятно, самый важный пример того, как старые идеи» — фашизм 20-х, 30-х и 40-х годов — «могут быть возвращены в 21-й век для постмодернистского контекста». Эти идеи можно свести к трем тезисам, говорит Снайдер, первый из которых касается консервативной реификации социальных иерархий. «Социальный прогресс был невозможен, потому что политическая система, социальная система подобны телу… у вас есть место в этом теле. Свобода означает знание своего места».
«Вторая идея, — говорит Снайдер, — касается голосования как ратификации, а не избрания лидера. «Демократия — это ритуал… Мы голосуем только для того, чтобы подтвердить нашу коллективную поддержку нашего лидера. Лидер не легитимирован нашими голосами и не выбран нашими голосами». Вместо этого лидер появляется «из какого-то другого места… В фашизме вождем является какой-то герой, выходящий из мифа». Третья идея может немедленно напомнить читателям из США об отвержении Карлом Роувом «сообщества, основанного на реальности», пугающего предвестника не имеющей фактов реальности сегодняшней политики.
Ильин думал, что «фактический мир не считается. Это нереально.» В переформулировании гностического богословия он считал, что «Бог создал мир, но это было ошибкой. Мир был своего рода прерванным процессом», потому что ему не хватает связности и единства. Мир наблюдаемых фактов был для него «ужасающим… Эти факты отвратительны и не представляют никакой ценности». Эти три идеи, утверждает Снайдер, лежат в основе правления Путина. Они также определяют политическую жизнь Америки при Трампе, заключает он в своей New York Review of Books эссе.
Ильин «сделал из беззакония добродетель настолько чистую, что она невидима, — пишет Снайдер, — и настолько абсолютную, что требует уничтожения Запада. Он показывает нам, как хрупкая мужественность порождает врагов, как извращенное христианство отвергает Иисуса, как экономическое неравенство имитирует невинность и как фашистские идеи перетекают в постмодерн. Это уже не просто русская философия. Теперь это американская жизнь». Можно утверждать, что доморощенных источников американского авторитаризма и неравенства более чем достаточно. Но Снайдер убедительно доказывает косвенное и коварное влияние малоизвестного русского мыслителя.