«Я хочу умереть на своих условиях» История американки, которая перепробовала все способы лечения и решилась на эвтаназию: Книги: Культура: Lenta.ru
Смерть сопутствует жизни с начала времен, однако это не значит, что в процессе умирания не происходит никаких перемен. «Современная смерть: Как медицина изменила уход из жизни» — книга молодого американского врача Хайдера Варрайча о том, как в результате достижений современной медицины изменились все аспекты окончания человеческой жизни: от чего мы умираем, когда умираем, где умираем и как умираем. Книга опубликована в рамках издательской программы Политехнического музея и входит в серию «Книги Политеха». С разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» «Лента.ру» публикует фрагмент текста, посвященный дебатам вокруг закона об эвтаназии.
Головные боли начались у жившей в пригороде Сан-Франциско Бриттани Мейнард вскоре после свадьбы. Головная боль — это чрезвычайно распространенный симптом: нам редко удается прожить без нее хоть сколько‐то времени, иногда даже один день без доступа к кофе.
У многих из нас за всю нашу долгую жизнь не случается сердечного приступа, инсульта или даже инфекции мочевыводящих путей (особенно у мужчин), но почти у каждого в тот или иной момент болит голова. Из почти 40 миллионов американских пациентов, которые жалуются в течение года на повторяющиеся головные боли, лишь совсем у немногих это связано с угрожающим жизни онкологическим заболеванием. После тщательного обследования, включавшего МРТ головного мозга, оказалось, что Бриттани попала в их число.
Она поступила так, как поступил бы на ее месте любой другой больной с потенциально излечимой формой рака, — она легла на нейрохирургическую операцию, которая подразумевала удаление части костей ее черепа. Тем не менее у женщины случился рецидив, и на этот раз была уже неизлечимая четвертая стадия. С лечением или без него, пациенты с таким диагнозом живут менее года. «После нескольких месяцев в поиске решения мы с моей семьей пришли к тяжелому выводу,— написала она. — Лечения, способного сохранить мне жизнь, не существует, а рекомендуемые методы сделают оставшиеся мне месяцы невыносимыми».
Она обдумала возможность традиционного паллиативного ухода в хосписе, но посчитала, что у нее «могут развиться боли, устойчивые к морфину, а также изменения в личности, вербальные, когнитивные и моторные нарушения практически любого рода». В итоге она приняла решение не уступать контроль за своим уходом из жизни ни болезни, ни врачам. Бриттани и ее близкие собрали чемоданы и отправились в Орегон.
— Я хочу умереть на своих условиях.
Путь Орегона к тому, чтобы стать первым американским штатом, где легализовано самоубийство при содействии врача, начался в 1990‐е годы, когда борьба за право на смерть находилась в своей самой активной и непростой фазе. Начиная с публикации статьи «Все кончилось, Дебби» в 1988 году и первого самоубийства, организованного Джеком Кеворкяном в 1990‐м, эвтаназия и самоубийство при содействии врача бурно обсуждались на медицинских конференциях, в законодательных органах, в судах и в самом американском обществе. В 1994 году с небольшим перевесом в 2,6 процента голосов избиратели Орегона сделали его первым штатом, где неизлечимо больным пациентам было разрешено самоубийство при содействии врача.
Заседание Сената штата Калифорния, на котором обсуждался закон об эвтаназии. В руках у сенатора — портрет Бриттани Мейнард
Фото: Rich Pedroncelli / AP
Практически сразу, еще до того, как этим правом кто‐то смог воспользоваться, федеральный судья наложил на это судебный запрет, мотивировав свое решение тем, что принятый закон не предоставлял желающим им воспользоваться равной с остальным населением «защиты от самоубийства». Однако этот запрет был отменен в 1997 году, и в США наконец появились законные самоубийства при содействии врача.
Правила, установленные штатом Орегон, были очень похожи на те, что применяются в других частях света. Заявителем может быть взрослый человек старше 18 лет, способный принимать решения, связанные с медициной, проживающий в Орегоне и страдающий неизлечимым заболеванием с ожидаемой продолжительностью жизни менее полугода. От пациента, который удовлетворяет всем этим критериям, требуется составить один письменный запрос на назначение смертельной дозы препарата, заверенный двумя свидетелями, а также сделать два устных запроса выписывающему рецепт врачу.
Этот врач должен убедиться в наличии неизлечимой болезни и в том, что пациенту осталось жить менее полугода. Аналогичное заключение должен дать еще один его коллега. Если кто‐либо из них подозревает, что пациент недееспособен или имеет какое‐то психиатрическое заболевание, его направляют к психиатру. После информирования пациента о других возможных альтернативах врачи также обязаны поинтересоваться, не хочет ли пациент уведомить кого‐либо из своих ближайших родственников.
В дискуссии, где почти никто и никогда не соглашался на компромисс, орегонский «Закон о смерти с достоинством» произвел эффект разорвавшейся бомбы. Опросы, проводимые в 1990‐е годы, показали, что подавляющее большинство медиков выступали против самоубийства при содействии врача и эвтаназии. Врачи некоторых религиозных убеждений (иудеи и те, кто не ассоциирует себя с какой‐либо религией) были более открыты к идее эвтаназии, но все же большинство из них по‐прежнему выступали против. Хотя орегонские врачи скорее поддерживали этот закон, работники медицинской сферы в других штатах были настроены гораздо более скептически.
Однако опросы показали, что американские медики постоянно получают просьбы о проведении эвтаназии от своих пациентов и что небольшой их процент соглашается на это, несмотря на противозаконность таких действий. Общенациональное исследование выявило, что около 5 процентов американских врачей вводили пациентам смертельные дозы препаратов, в сравнении с 7 процентами в штате Орегон. Опрос, проведенный среди медсестер отделений интенсивной терапии, также показал, что каждая пятая из них вводила пациенту смертельную дозу лекарств по его просьбе с прямым намерением прервать его жизнь.
Поскольку эвтаназия и ее вариации оставались под запретом, а их исполнителям могли предъявить обвинение в незаконном лишении жизни, весьма вероятно, что эти опросы занижали распространенность подобной практики, — однако большинство наблюдателей все равно очень удивились.
С другой стороны, широкая публика, хотя и была настроена более благожелательно, по‐прежнему казалась разделенной на два равных лагеря.
Категорией, которая решительнее прочих выступает за легализацию эвтаназии или самоубийств при содействии врача, всегда были и будут те немногие, к кому эти вопросы имеют самое непосредственное отношение, — пациенты с неизлечимыми заболеваниями.
Для меня это наиболее важная в данной дискуссии группа населения, однако именно ей часто не удается поучаствовать в обсуждении. Пациенты с неизлечимыми заболеваниями уступают по численности и широкой публике, и медицинскому сообществу. Кроме того, из‐за своего диагноза они часто не в состоянии действовать за пределами больницы, дома престарелых или хосписа, где проводят большую часть своего времени.
Когда самоубийство при содействии врача наконец стало в Орегоне законным, многие полагали, что этот штат превратится в настоящее последнее пристанище для пациентов, стекающихся туда со всей страны в попытке взять под контроль окончание своей жизни.
Фото: BAXTER / BSIP / Legion-media.ru
Другое опасение, возможно, более оправданное, заключалось в том, что основными жертвами этой инициативы станут пациенты, находящиеся в неблагоприятном экономическом положении — представители национальных меньшинств и больные без страховки, которые не могут себе позволить полноценное лечение и будут вынуждены выбирать этот путь.
В отличие от Нидерландов, где медицинская страховка есть у всех, в Орегоне на момент принятия закона насчитывалось около полумиллиона не имевших ее жителей.
Обширные данные, собранные за шестнадцать лет с начала действия закона в 1997 году, позволяют по большей части рассеять эти опасения. За этот период 1173 пациента обратились с просьбой о назначении смертельной дозы лекарств, а две трети из них (752 человека) воспользовались этим рецептом.
Речь идет о считаных случаях на каждые 10 тысяч смертей. Средний возраст таких больных составляет 71 год, а 77 процентов из них находились в диапазоне от 55 до 85 лет. Всего шестеро, подобно Бриттани Мейнард, были моложе 35 лет. Подавляющее большинство воспользовавшихся законом пациентов — белые (97,3 процента), имели медицинскую страховку (98,3 процента), умерли у себя дома (95,3 процента), получали паллиативный уход (90,1 процента), имели законченное среднее образование (94,1 процента) и болели раком (79,8 процента).
Около половины из них были мужчинами (52,7 процента), состояли в браке (46,2 процента), имели высшее образование (45,6 процента) и умерли в отсутствие врача (44,7 процента).
Примечательно, что с 1997 года лишь один такой больной умер в больнице. Несмотря на опасения, что уязвимые группы населения будут с большей вероятностью совершать самоубийство при содействии врача, за все время эвтаназию в Орегоне совершили лишь 12 человек, не имевших медицинской страховки, и один афроамериканец.
Что побуждает неизлечимо больных орегонцев принимать такое решение? Тремя важнейшими причинами, называемыми пациентами, являются: потеря независимости (91,4 процента), отсутствие возможности заниматься тем, что приносит радость (88,9 процента), и утрата собственного достоинства (80,9 процента). Недостаточное медикаментозное снижение боли упоминалось в качестве причины лишь 23,7 процента опрошенных. Довольно неожиданный результат, учитывая, что от 65 до 85 процентов пациентов на поздних стадиях рака испытывают сильную боль. Это важно, поскольку многие критики самоубийства при содействии врача считают любое такое решение отражением недостатков паллиативной помощи и обезболивания.
Тем не менее, как показал голландский опыт, легализация эвтаназии лишь подчеркнула значение паллиативного ухода, благодаря чему врачи стали лучше осознавать свой долг по отношению к умирающим пациентам.
Высказывалось предположение, что большинство запросов на эвтаназию делается под влиянием депрессии. Но исследования, проведенные в штате Орегон, показывают, что депрессия — это один из наименее значимых факторов, которые побуждают пациентов к принятию такого решения. Иногда дело ограничивается только получением выписанных препаратов. «Как только препараты оказались в моем распоряжении, — писала Бриттани, — я испытала невероятное облегчение». Треть пациентов даже не использует полученные препараты, а остальные делают это спустя иногда довольно значительное время (от 15 от 1009 дней) после подачи запроса на получение смертельной дозы.
Фото: Philippe Wojazer / Reuters
Когда штат Орегон впервые разрешил самоубийство при содействии врача, противники этого решения очень часто проводили параллели с нацистскими экспериментами.
Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что на свете есть мало мест, где умирать лучше, чем в Орегоне, и это касается не только тех, кто решил покончить с собой. Вместо того чтобы стать предостережением против скользкой дорожки к евгенике, Орегон послужил образцом для нескольких других штатов. В 2008 году избиратели штата Вашингтон приняли похожий на орегонский закон, тоже легализовав у себя самоубийство при содействии врача.
Следующим стал штат Монтана, где в 2009 году Верховный суд постановил, что не существует закона, запрещающего врачам помогать пациентам самостоятельно ускорять свою смерть. В 2013‐м конгресс штата Вермонт принял Закон о праве пациента на выбор и контроль над окончанием жизни, который похож на упомянутые выше акты. Совсем недавно, в 2016‐м, так же поступила и Калифорния, а за пределами США закон о содействии в смерти был принят в Канаде.
Мать Бриттани Мейнард обращается к СМИ после принятия закона об эвтаназии, сентябрь 2015 года
Фото: Carl Costas / AP
За несколько дней до смерти Бриттани Мейнард многим начало казаться, что она передумала.
На видео, опубликованном 29 октября 2014 года, она говорит: «Я так много смеюсь и улыбаюсь со своей семьей и друзьями, что сейчас, кажется, совсем неподходящее время». Услышав это, я написал ей электронное письмо, в котором попросил ее описать свое психологическое состояние. Ответа я не получил, а 2 ноября появилась новость, что Бриттани покончила с собой, как и собиралась.
«Пока, мир. Делитесь хорошей энергией. Если вам помогли, помогите кому‐то еще», — такой последний статус она опубликовала на своей странице в Facebook. Пять штатов уже узаконили самоубийство при содействии врача, но осталось 45 других, где оно противоправно, и даже в этих пяти оно по‐прежнему используется лишь абсолютным меньшинством пациентов. Тем не менее существуют абсолютно законные и гораздо более распространенные практики, которые могут значительно ускорить наступление смерти пациента, причем они чрезвычайно напоминают активную эвтаназию. Я помню немало ночей, когда слышал — и выполнял — просьбы удвоить дозу вводимого через капельницу препарата, пока линия на кардиомониторе не превращалась в прямую.
Перевод Марии Смирновой
Умереть быстро и просто. И другие последствия встречи с клещом | Chita.ru
Видео
Еще чуть-чуть и видео загрузится
Поделиться
Другие видео
Мощный снегопад обернулся ледяной коркой на тротуарах Читы
Подготовка к СВО по-забайкальски. Кто и зачем готовит мужчин в Чите воевать
Военные толкают маршрутку по оледеневшему Агинскому тракту
Путин на «Валдае»: самые яркие цитаты
Почему Су-30 мог рухнуть на жилой дом в Иркутске?
РИА Новости против медуз контрпропаганды.
Где читарушники узнают про СВО и геополитику?Что означает режим военного положения?
Надо ли отменять Новый год в Чите из-за СВО? Отвечают редакторы «Чита.Ру»
Гурулев рассказал, что его племянник воюет на Украине
«Не видел ни разу, чтоб кого-то призывали трезвым». Генерал Гурулёв — о СВО и мобилизации
Учебный истребитель-бомбардировщик упал на жилые дома в Ейске
Что взять с собой в зону СВО
Мемориальную доску погибшему в СВО Егору Секержитскому открыли в школе № 49
Ленточка перерезана.
Читинский драмтеатр открылся после реконструкцииПосвящение школьников Читы в юнармейцы
Что делать, если повестку принесли на работу?
Улица Анохина в Чите превратилась в грунтовку
На Крымском мосту, соединяющем Керченский и Таманский полуострова, произошел взрыв
О нас — Предотвращение самоубийств в Сан-Франциско (SFSP)
23 октября 2014 года в Сан-Франциско скончался Бернард Мэйс, талантливый журналист, епископальный священник и общественный деятель. Он был основателем движения по предотвращению самоубийств в Америке, запустив в Сан-Франциско первый из того, что в конечном итоге стало сетью из более чем 500 общественных кризисных центров.
Он стал пионером общественного вещания в качестве основателя KQED и председателя учредительного совета Национального общественного радио (NPR). Рядом с ним в конце были его друзья и бывшие соседи по дому, Уилл Скотт и Мэтью Чайт, читавшие «Сонет Шекспира CXVI, 9».0003 Позвольте мне не жениться на истинных умах…
Мэйс приехала в Сан-Франциско в 1960 году в возрасте 31 года в качестве корреспондента BBC. Красивый, энергичный, культурный и мятежный, он пережил масштабную трагедию, которую никто другой не стал бы обсуждать — самоубийство. В городе, который был известен самым высоким уровнем самоубийств в западном мире, он основал простую горячую линию добровольцев, используя кодовое имя «Брюс» и раздавая спичечные коробки с номером телефона в барах Tenderloin. У него был талант к публичности, и он мог поддерживать постоянную видимость молодой организации и ее усилий по работе с людьми, которые обнаружили, что хотят покончить с собой. Он обучил первых добровольцев и отправился с ними охранять первый офис в подвале многоквартирного дома с вырезкой, менеджер которого изначально считал их службой сопровождения.
К 1970 году он был избран председателем учредительного совета NPR, помогая организовывать общественное радио и телевидение не только в Сан-Франциско, но и для Корпорации общественного вещания, тогда находившейся в зачаточном состоянии. В 1984 году он был приглашен Университетом Вирджинии возглавить их факультет риторики и коммуникации, для которого он организовал программу изучения средств массовой информации. Позже он был назначен академическим деканом и получил несколько наград за наставничество и консультирование.
Он написал множество опубликованных статей, а некоторые из его более легких телепередач «Это Бернард Мэйс из Сан-Франциско» даже появились в Австралии. После выхода на пенсию в 19В 99 году он опубликовал свою автобиографию « Побег из чулана Бога: Откровения квир-священника », которая в 2000 году получила национальную литературную премию «Лямбда» за религию и духовность. Он написал сценарии и записал драматические произведения для радио, в том числе «Одиссею » Гомера «» и отмеченную наградами аудиокнигу « «Властелин колец» », в которой он сыграл Гэндальфа.
Бернард никогда не терял заботы о людях, подумывающих о самоубийстве. В последние годы своей жизни он вернулся в Сан-Франциско, чтобы жить, постоянно посещая агентство, которое он основал пятьдесят лет назад. Он был преданным донором, лидером и историческим наследием. Бернар отпраздновал свое 85-летие 10 октября на обеде «Герои психического здоровья» в Сан-Франциско, посвященном предотвращению самоубийств. У него остались многие близкие друзья, его бывшие коллеги и неизвестные тысячи людей, которые живы сегодня благодаря его работе.
Мы все стали лучше, если в нашей жизни был Бернард Мэйс. Да упокоится он с миром.
Авторы: Ева Мейер и Меган Фри-бек Пандемия коронавируса COVID-19 Также доступно в ВЫБЕРИТЕ ЯЗЫКАнглийскийالعربية Очень много людей быстро умирает от коронавируса COVID-19в Йемене
Поделись этим
Обновление проекта 2 июня 2020 г.
- Пандемия коронавируса COVID-19
- Коронавирус
- Эпидемии и пандемии
- Йемен
Машина подъехала к низкому белому зданию центра лечения COVID-19 «Врачей без границ» (MSF) в Адене на юго-западе Йемена. В нем находился мужчина лет 60, который кашлял и задыхался. Ему удалось забраться в инвалидное кресло, а затем бригада отвезла его в отделение интенсивной терапии, чтобы начать давать ему кислород. Четыре часа спустя он был мертв.
Такова скорость и жестокость COVID-19 в Адене, городе, охваченном катастрофической вспышкой вируса.
«У нас было много таких людей, многие быстро умирали», — сказал Тьерри Дюран, координатор проекта, создавший лечебный центр. «Они прибывают уже в тяжелом состоянии, и уже слишком поздно. Люди изо всех сил пытаются понять, почему они умирают так быстро».
Орели Бомель/MSF
Делиться С 30 апреля по 31 мая в центр поступило 279 пациентов, 143 из которых скончались.
— Мы видим только серьезные случаи, — сказал Дюран. «Нас, медицинских работников, это заставляет чувствовать себя беспомощными. Мы ничего не можем сделать, кроме как дать им кислород. Бывают дни, когда у нас бывает 13 смертей в один и тот же день».
Уровень смертности в центре сопоставим с отделениями интенсивной терапии в Европе и США, но отличие Адена в том, что это не хорошо оборудованная и хорошо финансируемая больница с сетью других больниц и поддерживающих ее служб. .
Это наспех отремонтированная часть старой онкологической больницы на окраине города, система здравоохранения которого рухнула после пяти лет войны, а жители часто погружаются во тьму из-за отключения электроэнергии. Центр был единственным центром, специализирующимся на лечении COVID-19.до нынешнего момента.
«Мы повторно используем средства индивидуальной защиты (СИЗ), потому что у нас их недостаточно, — сказал доктор Хайрил Муса, австралийский специалист отделения интенсивной терапии, работающий с MSF в Адене.
«Существует невероятно ограниченный доступ к тестированию».
«У нас не хватает аппаратов ИВЛ, нам нужно больше кислородных концентраторов и надежная цепочка поставок, — говорит д-р Муса. «Регуляторы, трубки, маски, всего этого у нас не хватает. Это огромный вызов».
Мы повторно используем СИЗ, потому что у нас их недостаточно… У нас недостаточно аппаратов ИВЛ, нам нужно больше кислородных концентраторов и надежная цепочка поставок. Это огромный вызов.
Доктор Хайрил Муса, врач MSF в Адене
Внутренний двор центра заполнен плотными рядами кислородных баллонов, 250 в день, в которых нуждается центр, что является ярким свидетельством борьбы пациентов внутри, чтобы сохранить дыхание.
«Самый простой способ думать о COVID — это то, что организму не хватает кислорода, и способ лечения — дать больше», — продолжает доктор Муса. «Звучит просто, но пациентам требуется очень, очень высокий уровень кислорода».
Тяжелые пациенты нуждаются в огромном количестве кислорода в минуту, и это представляет огромную проблему с точки зрения снабжения в Адене.
«Потребности в кислороде ужасны», — сказал Дюран, когда его попросили описать трудности, связанные с обеспечением пациентов таким большим количеством кислорода. «Нет ни централизованного кислорода, ни жидкого кислорода, и вот мы в Адене, который имеет определенный уровень по наличию ресурсов, по материальному и кадровому составу».
«Я позволю вам представить другие места в Йемене».
«Мы проводим обходы, чтобы проверить уровень кислорода у пациентов», — объяснил доктор Муса. «Иногда пациенты выглядят нормально, а через мгновение снова возвращаешься, а они уже мертвы. Другие задыхаются, задыхаются и быстро умирают. Они просто устают и перестают дышать».
Иногда пациенты выглядят нормально, а через мгновение снова оборачиваешься, а они мертвы. Другие задыхаются… они быстро умирают. Они просто устают и перестают дышать.
Доктор Хайрил Муса, врач MSF в Адене
Такой уровень смерти означает, что становится проблемой управлять и трупами.
«У нас нет морга в центре», — сказал доктор Муса. «Есть имам [исламский священнослужитель], который приходит, чтобы собрать трупы и вернуть их семьям, но не хватает людей, чтобы обращаться с телами, поэтому они могут побыть там какое-то время».
На кадрах с дрона, снятых журналистами в других частях города, видны ряды свежевырытых могил. Данные властей показывают, что ежедневные захоронения в городе увеличились с 10 в день до вспышки до 80, а то и 90 в день в последние недели.
«Медперсонал страдает», — сказал Дюран. «Страдают, потому что не могут спасти людей, страдают, потому что так много мертвых».
Однако команда работает не покладая рук, чтобы сделать все возможное для своих пациентов. Работаем над тем, чтобы доставить больше припасов как можно быстрее. Организация улучшенного снабжения кислородом. Расширение вместимости центра до 72 коек. Однако система здравоохранения Йемена срочно нуждается в дополнительной помощи со стороны Организации Объединенных Наций и других государств-доноров, если она хочет отреагировать на COVID-19.