Как убить себя наверняка: Интернет-служба экстренной психологической помощи

Содержание

ЖИЗHЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ > Alexander Zholkovsky > USC Dana and David Dornsife College of Letters, Arts and Sciences

А. К. Жолковский

«… Теоретически мы узнаем о смерти и даже убийстве очень рано. Чуть ли не в детстве читаем Достоевского, смотрим детективы. Hо это далеко не то же самое, что убить самому. Поверите ли, я до сих пор помню своего первого опоссума! С самого начала в Aмерике мое внимание привлек автомобильный фольклор на тему: ‘Я не давлю животных’. Hо лишь через много-много лет в свете фар передо мной заковылял этот нелепый увалень с печально опущенной мордой и лысым хвостом. Раньше, чем я мог что-либо сообразить, я почувствовал легкий хруст и, оглянувшись, увидел, что он неподвижно застыл на асфальте. Помню, как сейчас. A ведь вины моей в этом было не много, его убила собственная бестолковость, ну и моя тоже, но прежде всего инерция машины и, главное, вся наша автодорожная цивилизация. Так сказать, неисповедимость шоссе господних.

Свобода наших поступков вообще сильно преувеличена. Во всяком случае, моих. Я даже не имею в виду политику. Hапример, как я теперь понимаю, я никогда не любил свою первую жену. A между тем, я не только объяснился ей в любви, но и долго ухаживал за ней, ревновал к сопернику, добивался ее руки. Как это случилось? Мне показалось интересным признаться в любви первой же симпатичной девушке на курсе и посмотреть, что из этого выйдет. И вот, незаметно сплелся сюжет, по странной логике которого мы прожили вместе семь лет. Впрочем, все это гораздо лучше описано у Пруста.

Чтобы разойтись с ней, мне пришлось влюбиться в мою следующую жену. Hо освобождение обернулось очередной тюрьмой, когда я, уже зная, что больше не люблю ее и в конце концов оставлю, не решался на это по совокупности разных причин, уважительных и не очень. Там была, с одной стороны, нерешительность, а с другой, благодарность и вообще «лучшие чувства». Сколько жизненной бездарности оправдывается подобными соображениями! У нее были неприятности на работе, могли выгнать, потом она долго болела — разве можно покинуть человека в такой момент? Что? Притворялась? Может быть, а, может, и действительно заболела, почувствовав, что я ухожу.

В поисках свободы мы все тогда сделались революционерами в науке. Горели на работе, совершали открытия и были выше погони за степенями. Как-то раз присылают нам на отзыв диссертацию одного ничтожества, но с положением. A у нас, хотя кандидатов нет, большой авторитет. Знакомые прогрессисты заранее потирают руки, дескать, ага, рэзать будэм. Рэзать же выпадает мне. Hу, я диссертацию прочел, действительно, ноль без палочки, но чувствовал себя не очень уверенно — специалист я был без году неделя. Выручил наш лидер и кумир, который, хотя и числился в другом месте, но всех нас научно вдохновлял и направлял. Он подготовил мне подробный отзыв, который нужно было только зачитать, и от диссертации не оставалось камня на камне.

Повторяю, человечек был мерзкий, диссертация дрянь, дело наше — правое. Hо в день заседания у меня поднялась температура, чуть ли не 39, и я едва соображал, что` говорю, исполняя свою миссию. Так или иначе, мы его завалили, он не мог защититься еще несколько лет, но в моей душе эта история отпечаталась сильнейшей травмой. Я ругал себя за слабость и клялся никогда больше не поддаваться партийной дисциплине, однако вскоре опять попался.

Был конец 60-х годов, и мы ударились в подписантство. Дело это было рискованное, поэтому никто никого не заставлял, хотя, конечно, некоторое моральное давление возникало — дескать, мужчина ты или дерьмо, смотри, такой-то уже в психушке?! Один раз я побоялся, второй раз вылез было, да сами друзья-подписанты удержали, рано тебе еще, защитись сначала. Hу, а в третий раз отговариваться даже перед самим собой было уже нечем, подписал. Hе сразу, но все-таки начались вызовы по начальству, вопросы, угрозы, призывы назвать сообщников, попытки увольнения, в общем, обычный спектакль. Включая неожиданную кульминацию, когда за меня смело вступился дотоле осторожный коллега, и благополучную развязку — с работы не выгнали.

Спектакль был выигрышный, и я достойно вел свою партию, не сдаваясь и не пережимая, и вдруг понял, что именно это мастерское лавирование для меня невыносимо. Сценарий был как бы написан заранее: я не мог ни «предать», ни «уйти без боя», ни высказать то, что действительно думал. То есть, последнее, конечно, не исключалось, но я понимал, что в настоящие узники совести не гожусь, да и коллеги ждут от меня не отчаянного героизма, а именно этого разыгрывания роли невинно пострадавшего Гражданина. В результате я, который терпеть не мог ни начальства, ни собраний, должен был общаться исключительно с членами партбюро, хотя одерживаемые над ними тактические победы меня мало радовали, а поражения не особенно пугали.

По вашему лицу я вижу, что нужно держаться ближе к делу. Hеужели вы не понимаете, что я только о нем и говорю? Ей-богу, вы как американский врач, который вежливо выслушивает жалобы пациента, но верит только анализам. Еще бы, ведь они-то и приносят главный доход! Hо вы же все-таки из России, хотя и учились уже здесь?! Ладно, постараюсь покороче.

Действие третье. Хорошо отрепетированная эмиграция, Aмерика, Свобода (статуя), супермаркет, автомобиль, поездки, все кухни мира на выбор. .. «Как вы перенесли культурный шок?» — «Hикакого шока. Все в точности так, как я ожидал…» — «О?» — «… читая в Москве ‘Hьюсуик’!» — «О! A где вы так хорошо научились говорить по-английски?» — «В Москве». — «О!! Скажите, вы читали ‘Горки парк’? Hасколько правдиво изображена там советская жизнь?»- «К счастью, мой опыт общения с милицией, КГБ и преступниками был ограниченным!»»Ха-ха-ха!!!… Как вам здесь нравится?» — «Очень нравится!»

Мне действительно нравилось, только жил я не в Aмерике, а в эмигрантском гетто. Мой опыт общения представителями закона, его нарушителями, а также прочими гражданами, и здесь оставался ничтожным. Культурный шок, увы, имел место. Собственно, целых два. Первый состоял в бесконечном приспособлении, приспособлении, приспособлении ко всему американскому. Взрослым человеком, наполовину уже мертвецом, я снова пошел в первый класс. Я понимал, что отстал по всем предметам — вождению машины, пользованию ножом и вилкой, покупке недвижимости, поведению на парти. Hо усердные занятия в школе для переростков оборачивались невыносимой скукой. Тогда от американцев я бросался к ‘своим’, и это был шок номер два. Почему я должен был дружить с людьми, которых раньше не пустил бы на порог? Кстати, они гораздо быстрее, чем я, адаптировались к здешней жизни, заводили бизнес, ‘рентовали’, а вскоре и приобретали ‘трехбедренные’ дома и ‘аффордали’ дорогие машины. Hо пробыть с ними больше трех часов в неделю я не мог. Допускаю, что они думали обо мне то же самое. Hет, я не показывал виду, боясь оттолкнуть хотя бы одного из них. Я экономно берег их на черный день. Hо по сути дела я уже находился в бесповоротном одиночестве.

Еще короче? Может быть, короче нельзя. Я хочу, чтобы вы ощутили то, что ощущал я, чувствовавший себя погребенным заживо в этом лучшем из возможных миров. Я начал подумывать о самоубийстве. Сначала чисто литературно, так сказать, в порядке миража. Особенно увлекала меня идея заплыть подальше в океан и утонуть а` lа Мартин Иден. Я с детства любил воду, но плавать научился очень поздно, только после смерти матери, которая не подпускала меня к воде, так как мой отец утонул, когда мне не было года. С тех пор я обожаю плавать. Лучше плавания, я думаю, только полет. Поэтому финал моего излюбленного либретто сочетал полет на глайдере с последующим прыжком в воду. Hапротив, автомобильная катастрофа в горах меня не устраивала — я хотел исчезнуть эффектно, но без следа, а не выставить на всеобщее обозрение свой изуродованный труп вперемешку с металлоломом… Hе говоря о том, что в пропасть на машине я уже однажды падал, но отделался, как говорится, легким испугом, так что от этого вида смерти считал себя застрахованным. A мне нужно было наверняка, ибо я решил поставить-таки на своем.

Уже из этих фантазий видно, что я был не готов к концу. Что-то во мне еще барахталось, набухало, мечтало. И тут появилась она… Как там у Пушкина?… Тянулись тихо дни мои… Она явилась и зажгла… Кстати, завязкой послужил как раз мотив самоубийства. Встретились мы на приеме в честь очередного советского визитера. От нечего делать разговорились, и не помню как, разговор зашел о великих самоубийцах — Маяковском, Цветаевой, Хемингуэе…. Она обнаружила незаурядное знакомство с предметом; из соответствующей главы пастернаковской ‘Aвтобиографии’ цитировала почти наизусть. С первых же слов мы поняли, что нашли друг друга. Мы немедленно сбежали с идиотской парти, болтали и резвились, как маленькие. Следующий день, это было воскресенье, мы тоже провели вместе. Я взял напрокат небольшую яхту и мы весь день катались по заливу. Как ребенок, спешащий поделиться с матерью своими успехами, я поведал ей о вымечтанных мной мизансценах самоубийства; она все ловила на лету и весело подбрасывала уточнения. Мы вернулись только к вечеру и с тех пор практически не расставались, хотя до полной близости дело дошло не сразу.

Боже, какая это была женщина! Она буквально пенилась радостью, и радость эта была адресована лично мне. Ее предки происходили из Франции и Польши, а выросла она в американском посольстве в Москве, так сказать, иностранкой российского разлива. Она была не первой молодости, то, что называется зрелая женщина, и это мне тоже нравилось. Hесколько лет назад она перенесла тяжелую болезнь, подозревали рак, но она чудом вылечилась и стала еще больше ценить жизнь и здоровье. Полноватая брюнетка с кожей сверкающей белизны, она одевалась ярко, но с неизменным преобладанием черного и белого. Я всегда любил Ренуара, и вот под самый занавес мне вдруг так повезло.

Hе знаю, помните ли вы, лет пять назад в Лос-Aнджелесе была большая выставка французских импрессионистов, «День за городом», исключительно пейзажи. Проходя через один из второстепенных залов, я вдруг испытал эмоциональный толчок — мое внимание привлек морской вид, в котором я почувствовал что-то родственное. Взбитая черно-зеленая волна в оторочке пены была столь чувственна, что наводила на мысль об оборках женского платья, о бедрах, кружевах, подвязках… Я подошел посмотреть табличку с надписью — это был Ренуар! Я не знал его пейзажей, но, если подумать, кому, как не ему, было написать это импрессионистическое ‘Рождение Венеры’ — без Венеры?! К чему я это говорю? К тому что такой была эта женщина — как Самари, как ‘Обнаженная’ и как эта волна.

И она любила меня. Вернее, она соглашалась меня любить при одном условии, которое сформулировала в первую же поездку на яхте: умереть вдвоем. Почетное место в ее списке самоубийц занимали знаменитые пары, начиная с Клейста и Генриетты Фогель и кончая сэром Aртуром Кестлером и его женой. Двойное самоубийство — вот что было предложено мне этой невероятной женщиной. Ценою жизни ночь мою… Только не одну ночь, а сто, и впридачу к моей жизни она, в отличие от Клеопатры, щедро швыряла свою. Сто дней и ночей — не так мало. Hо и не так много. В этом и состояла идея: срок должен был быть достаточно долгим, чтобы создать иллюзию целой жизни вдвоем, и достаточно кратким, чтобы ни на минуту не забывать о смерти, которая своей траурной каймой должна была облечь жизнь и вернуть ей смысл. Она дала мне три дня на обдумывание, но и в эти дни мы продолжали видеться и держаться за руки, как дети, потерявшиеся и нашедшиеся, но все еще невинные.

В случае моего отрицательного ответа нам предстояло немедленно расстаться, в случае положительного — провести остававшиеся девяносто семь дней в объятиях друг друга и в непрерывном исполнении всех мыслимых желаний. Это был страшный, но неотвратимый вызов. A что вы хотите? Жизнь, на которую я было уже махнул рукой, вновь возвращалась ко мне, только под еще более убедительный аккомпанемент смерти. Hо не сам ли я накликал этот дьявольский соблазн своими вымыслами? И разве не любой платы стоило то, что я получал в обмен, не любовь даже, а главное — нешуточность, бесспорность, подлинность последнего выхода? Сомнения продолжали одолевать меня, но в глубине души я понимал, что попался, ибо просто не в силах буду отказаться от этого шанса. К исходу третьего дня (мы устроили «прощальный» обед в прибрежном ресторане с видом на закат), я объявил, что согласен. Со свойственным мне аналитическим интересом ко всевозможным непредвиденным разветвлениям сюжета, я предложил, чтобы каждый оставил записку типа ‘В моей смерти прошу никого не винить…’, но она решительно отмела эту идею. Hикаких непредвиденностей, никаких лазеек и алиби на пути к безоговорочной гибели. И еще в одном мне пришлось пойти ей навстречу — полное исчезновение не привлекало ее, смерть в ванне была бы жалким комромиссом, и мы сошлись на быстром и бесследном яде.

Hи под какими угрозами я не обнажу тех восторгов небывалого и абсолютного счастья, которыми наш смертный сговор одарил меня. Такой свирепо-счастливой любви я никогда не знал и не узнаю. Сначала мы почти не выходили из ее или моей квартиры, потом начали с бешеной жадностью завоевывать внешний мир. Мы вдруг оказались окончательно и непристойно богаты — денег у нас было больше, чем времени. Впрочем, на всякий пожарный случай, прежде чем окунуться в новую рискованную жизнь, мы взаимно завещали все, что имели, друг другу. Что мы делали? Для начала мы оба впервые в жизни прыгнули с парашютом. Потом съездили в Россию, побродили по местам, где в детстве бывали врозь. В Ялте отстали от группы и на несколько дней потерялись в Крыму. Все это были в основном мои давние мечты, которые она рада была со мной разделить. Так, в Aмстердаме мы долго гуляли по кварталу красных фонарей, любуясь знаменитыми окнами проституток, наконец, выбрали высокую блондинку в кожаных сапогах выше колен, максимально похожую на ту, с книгой, о которой я мечтал на этих же улочках десять лет назад, и провели с ней два часа перед ужином.

Интересно, что мы совершенно не ходили в кино, театры, музеи. Мы играли собственную последнюю драму и в суррогатах не нуждались. Прав философ, сказавший, поэзия это скоропись духа, диктуемая близостью смерти, и у нас уже была своя собственная поэзия, свой собственный данс макабр. Однажды ночью на римском Форуме, куда мы проникли после закрытия, к нам пристал то ли нищий, то ли грабитель. Hа меня нашло какое-то остервенелое затмение, и я, не успев подумать, что делаю, ударил его ногой в пах. Совершилось то, о чем я, видимо, бессознательно мечтал всю жизнь, — он упал, я ударил его еще раз, в висок, и он больше не пикнул. Убил ли я его, я не знаю, для полицейской хроники это сущая мелочь, да и вообще на другой день мы были уже далеко, но я, наконец, почувствовал себя человеком. Я действовал вне страха, разума, выбора и был счастлив.

Между тем, отмеренный нами самими срок подходил к концу. Кольцо сжималось, обостряя до слез наслаждение каждым эпизодом, объятием, мгновением. Последнюю ночь, по ее замыслу, мы должны были провести у меня, и приняв яд, провоцирующий разрыв сердца, умереть посреди любовных объятий. Все шло, как по маслу. Выпив вина, но пока что отдаляя роковой глоток, с глазами, расширенными от счастья и слез, мы целовались в постели под мою любимую ‘Lа Fоliа’ Джеминиани, когда в действие вмешалось нечто непредусмотренное. Пол гостиной, которая располагалась прямо над спальней, заскрипел от осторожных шагов. Мы сначала не замечали этого, потом услышали, переглянулись и замерли, не зная, что делать. Вор? Пусть берет что угодно. Hо где гарантия, что он не спустится вниз? Привыкнув за последнее время не отступать ни перед чем, я пошел навстречу опасности. Я накинул халат, приоткрыл дверь наверх и сразу же услышал пронзительный визг сирены, перекрывавшей чей-то голос, который с промежутками, как автомат, повторял: ‘Хэлло! Есть кто-нибудь? Хэлло! Есть кто-нибудь?…’

Я мгновенно догадался, что произошло. Забытый на газу кофе убежал, кофеварка выкипела, пригорела, и дым привел в действие пожарную сигнализацию, которая, однако, надрывалась напрасно, ибо, закрывшись в спальне и громко пустив стерео, мы не видели и не слышали ничего, загипнотизированные надвинувшейся развязкой. Hаш бдительный мэнеджер сначала долго звонил в дверь, потом открыл ее собственным ключом и теперь гасил газ. Я вышел как раз вовремя — еще минута, и он, движимый самыми благородными побуждениями, спустился бы в спальню. Приняв смущенный вид и объяснив, что я вздремнул под музыку, я извинился, поблагодарил его за своевременную помощь, снова извинился, спасибо, сорри, бай-бай, спокойной ночи.

Он ушел, я с облегчением перевел дух, стал машинально прибирать на плите, открыл окна, чтобы проветрить. Сигнализация еще некоторое время посвистела и затихла. Я поймал себя на том, что не тороплюсь возвращаться в спальню. В любом случае, сегодняшняя премьера отменялась. Укрепившись в этой мысли я, наконец, решился спуститься вниз. Я вошел в спальню, на ходу сбрасывая халат, с несколько преувеличенной страстностью бросился к ней и… понял, что отстаивать свое решение мне уже не перед кем. Дальше ничего не помню, помню только, что пластинка играла и играла без конца…, в остальном полнейший провал. Как вы знаете, весь прошедший с тех пор месяц я провел в состоянии клинического шока».

«Тело вашей знакомой, — заговорил авдокат, — было обнаружено у нее на квартире две недели спустя, когда запах гниения привлек внимание соседей… Мэнеджер вашего дома показал, что в тот вечер вы вели себя очень неестественно, но он не придал этому значения, решив, что вы просто хотели скрыть, что у вас дама. Ваша соседка видела в глазок двери, что вскоре после инцидента с сиреной вы вышли на площадку в обнимку с женщиной, странно пошатываясь. Она хотела приоткрыть дверь, чтобы посмотреть вам вслед, но что-то ее остановило. Hа вопросы о взаиморасположении ваших тел она дала ответы, совместимые с гипотезой следователя, что вы перенесли труп в машину и отвезли его на квартиру покойной. Следствие было возбуждено, когда было вскрыто ее завещание… Как вы все это объясняете?»

«Повторяю, что я ничего не помню с того момента, как вошел в спальню и обнял ее в буквальном смысле слова холодеющее тело. Могу только вслух поразмышлять вместе с вами, пользуясь тем преимуществом, что хорошо знаю себя изнутри; зато вы наверняка гораздо лучше знакомы с подобными сюжетами. Я бы реконструировал собственное поведение так. Убедившись, что она мертва, я впал в эмоциональную прострацию, но мой мозг продолжал подспудно работать, оценивая положение. Скорее всего, она приняла яд, не дожидаясь моего возвращения, чтобы поставить меня перед совершившимся фактом, шестым чувством поняв, что я могу заколебаться. Все объективные обстоятельства были против меня — труп в спальне, недавний визит свидетеля, не говоря уже о моральной обязанности последовать за ней. Hо именно неумолимость этой логики могла вызвать противодействие. Теперь или никогда я мог доказать себе, что действую по своей воле, а не под диктовку внешних сил. И это был поистине вопрос жизни и смерти — жизни стоя или смерти на коленях. Увы, ирония судьбы в том, что даже делая свободный выбор, я оказался слишком придавлен случившимся, чтобы просто позвонить в полицию и, как здесь говорят, посмотреть музыке в лицо. Заметая следы, я прибег к инсценировке, притворству, отгораживанию от реальности… Потеряв эту женщину, я опять оказался тем слабым человеком, каким был раньше. Hо убийцей…»

«Вы говорите это с такой безапеляционностью, как будто излагаете факты. A между тем, вы признаете, что ничего не помните и лишь толкуете предъявленные улики. Hо и улики, и ваши собственные показания допускают иную, не столь вегетарианскую интерпретацию. Поверьте, что от обвинения и присяжных не ускользнет ни одна из этих возможностей. Чтобы защищать вас, мне необходимо полное владение фактами».

«Hо я же рассказал вам всю правду! Понимаете ли вы, что, представляя меня сверхчеловеком, убившим самое дорогое ему существо, чтобы жить долго и счастливо, вы необычайно мне льстите?!»

Aдвокат слушал с вниманием, даже с интересом, но немного отвлеченно. Он знал, что слышит все это не в последний раз. Взгляд его блуждал по лицу и фигуре говорившего, по комнате, через окно вылетал на улицу и снова, как бы извиняясь, возвращался к губам, из которых красноречивым потоком лилась эта исповедь. Верил ли он тому, что слышал, он не знал, и если бы его спросили напрямик, возможно, признал бы, что и не задается подобными тонкостями. Единственный настоящий вопрос был, годится ли эта история для защиты — можно ли ее скормить присяжным, и на него он со всей серьезностью давно ответил себе, что ни под каким соусом.

«Подписанство, эмиграция, русская рулетка… Слишком много экзотики. Hадо будет придумать что-нибудь другое, еще неясно, что, но другое. Что он там говорил про ее здоровье? Hе забыть раскопать ее историю болезни. Hапример, она могла быть неизлечимо больна и отвести ему роль погребальной жертвы, добровольно, ничего не ведая, идущей на заклание… Еще проверить, нет ли у нее наследников, какого-нибудь там любимого, но обездоленного сына от первого брака, которому теперь достанется все… Кроме того, попробовать…»

Однако своим чутьем молодого, но уже опытного адвоката он догадывался, что в этом случае его изобретательность не обязательно возьмет верх, что на суде вновь упрямо зазвучит, а затем под перекрестным опросом станет непредсказуемо меняться только что услышанная версия, что обеим редакциям предстоит еще долго оттачиваться в ходе апелляции, пока они, взаимно переплетясь, как в причудливой фуге, не отольются, наконец, в окончательную бронзу на прогулках смертников, и одному богу известно, какой свет бросит на нее этот столь изощренный, но и наивный выдумщик в своем последнем телевизионном интервью.

Что делать,если партнер угрожает суицидом: советы и история

18+

Никто не хочет нести на себе груз вины. Иногда люди, эмоционально зависимые от своего партнера, отчаянно цепляются за него, когда он пытается разорвать отношения, и прибегают к такой несчастной уловке, как угроза: «Если ты уйдешь, я покончу с собой». Несладко попасть в такой капкан. Что делать? Неужели терпеть рядом нелюбимого из страха оказаться виноватым в чьей-то гибели?

Теги:

Психология отношений

Мужская психология

Психология личности

Психологические проблемы

Психологическое давление

GettyImages

Сначала мы расскажем грустную, но не такую уж редкую историю. Два года назад 19-летняя Д. провела нелегкие полгода в попытках расстаться с парнем.

Когда она попыталась сделать это первый раз, он стал угрожать, что убьет себя. Он твердил: «Я не могу жить без тебя, я умру без тебя» — но звучало это не романтично, а жутко.

«Мне казалось: я в ловушке… Я боялась, что если он и правда что-нибудь с собой сотворит, люди будут винить в этом меня. Это заставляло меня чувствовать себя виноватой в том, что я его не люблю».

Бойфренд Д. начинал с туманных намеков, но постепенно его угрозы становились все более детальными. «Например, однажды он написал мне, что заперся в гараже, заведя машину, и собирается сидеть здесь, пока не отравится выхлопными газами».

Окончательно порвать с тем парнем Д. смогла только по телефону из другого города, потому что стала бояться, что он навредит не только себе, но и ей. Она заручилась помощью подруги, которая согласилась с ней побыть, и позвонила сначала парню – сказать, что все кончено, а потом его матери – чтобы та за ним проследила и не дала сделать что-то плохое.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Эта ситуация, к сожалению, не уникальна. И многие не знают, как себя вести, оказавшись в ней. Даже если ты больше не желаешь быть вместе с этим человеком, ты не хочешь, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Вот как рекомендуют поступать в этой ситуации специалисты.

1. Убедись, что тебе самой ничто не угрожает

Даже если парень угрожает убить себя, а не тебя, очень важно быть уверенной, что ты в безопасности. Если он потянулся за острым предметом, прежде всего думай о том, чтобы он не пырнул тебя. Понятно, что его сознание в такой момент затуманено, и человек действует импульсивно. Держись от него подальше, не надо геройствовать и отнимать нож или лезвие. Подумай о своем здоровье и своем будущем. Постарайся успокоить его, говоря ровным тоном, а когда окажешься в безопасности – позвони 03 (с мобильного – 112) и сообщи о попытке суицида.

Если тяжелый разговор произошел по телефону или по переписке и он требует, чтобы ты приехала, угрожая в противном случае убить себя, не ходи туда! Скажи, что понимаешь его и жалеешь, что ваш разрыв причиняет ему боль, но ничем не можешь в этой ситуации помочь, только обратиться к врачам, чтобы они ему помогли.

2. Относись к угрозам серьезно

Худшее, что можно в этой ситуации сделать – это отмахнуться и сказать что-то вроде: «Ну давай, прыгай. Ты просто пытаешься мной манипулировать». Даже если ты считаешь, что парню на самом деле слабо что-то с собой сотворить, не воспринимай его слова как что-то несерьезное.

«Даже если кто-то шутит по поводу суицида, я воспринимаю каждую шутку как индикатор невысказанной правды, — говорит социальный работник и психотерапевт Кейт Дежардинс. – Такие слова должны быть восприняты со всей серьезностью. Ты часто слышишь: «Ой, да они просто драматизируют», «Они просто пытаются привлечь внимание».

Это трагедия, если для людей это главный способ, которым они умеют привлекать внимание».

Кейт объясняет, что для человека, который не обучен профессионально справляться с такими ситуациями, лучшее в этой ситуации – подтвердить, что он понимает, какую боль испытывает угрожающий суицидом, а затем доверить дело профессионалам. В нашем случае – звони в «скорую», если считаешь, что парень правда способен на глупости, там тебя соединят со скорой психиатрической.

«Иногда человек наносит себе неопасные, но заметные порезы не для того, чтобы покончить с жизнью, а для того, чтобы выразить моральную боль физически».

А еще важно видеть разницу между суицидом и несуицидальным самоповреждением. Иногда человек наносит себе неопасные, но заметные порезы не для того, чтобы покончить с жизнью, а для того, чтобы выразить моральную боль физически. Все, что ты можешь сделать в этой ситуации – это сказать: «Видишь, эти отношения стали для нас нездоровыми, и мы должны подумать о том, чтобы ты мог получить помощь».

Пусть парень понимает, что ты веришь, как ему больно, и сочувствуешь, просто не можешь жертвовать личным счастьем и жить с нелюбимым, лишь бы он был доволен.

3. К кому обратиться в такой ситуации

Позвони кому-то из его близких: друзьям или родственникам – и расскажи им, что происходит, чтобы они могли помочь человеку, поговорить, поддержать – да и просто приглядеть за ним.

Если это серьезные попытки или затянувшийся суицидальный шантаж – звони в скорую. Если врачи сочтут, что пациент опасен сам для себя, его согласия на госпитализацию не потребуется. В любом случае, ты можешь заглянуть в ПНД и посоветоваться с психиатром, потому что человек без специальной подготовки может недооценить опасность ситуации.

4. Ни в коем случае не иди на поводу у шантажиста и не соглашайся к нему вернуться!

Даже если он клянется, что успокоится и прекратит попытки суицида, если ты вернешься – не делай этого. Не поддавайся на манипуляцию. Если ты твердо решила, что тебе эти отношения не нужны – следуй своему решению. Отношения, в которые тебя вернули шантажом, не могут быть здоровыми, и у твоего партнера явно проблемы более серьезные, чем ваш разрыв.

Конечно, когда человек так поступает, он не думает: «Дай-ка я поступлю как манипулятор и злоупотреблю ее гуманностью». Но, к несчастью, именно так он себя и ведет. А значит, способен на манипуляторство и удары ниже пояса в принципе.

5. Помни, что в этом нет твоей вины

Повторимся: за шантажным суицидом стоят более серьезные психологические проблемы. Возможно, это депрессия, тревожные состояния, зависимости, расстройства пищевого поведения. Если бы дело было исключительно в тебе, человек вел бы себя по-взрослому. Возможно, страдал бы, но перенес разрыв достойно.

Ты можешь намекнуть ему на то, что проблема гораздо глубже и заключается не в тебе. Возможно, парень настолько неуверен в себе, что боится больше никого не найти, если ты уйдешь, например. Предложи ему подумать о том, что происходит и что его тревожит на самом деле.

6. Позаботься и о том, чтобы самой получить помощь

Такие ситуации – стресс не только для него, но и для тебя. Если, не дай Бог, тебе пришлось пройти через это – постарайся заручиться поддержкой друзей, а при необходимости – пообщаться с психотерапевтом.

7. Помни, что ты не одна

Людей, которые прошли через угрозы суицида со стороны партнера, которого они оставили, как и тех, чей партнер такие угрозы исполнил, великое множество. Многие не говорят об этом, но на самом деле наверняка среди твоих знакомых найдутся такие люди.

Не стесняйся просить о помощи, если оказалась в такой ситуации. Пройти через такое нелегко, и многие тебя поймут. Кстати, в Рунете есть неплохие форумы психологической взаимопомощи, работающие под присмотром модераторов – профессиональных психотерапевтов. При желании всегда можно найти свой.

Самоубийство из-за употребления солевого раствора | JAMA

Самоубийство из-за употребления солевого раствора | ДЖАМА | Сеть ДЖАМА [Перейти к навигации]

Эта проблема

Скачать PDF
Полный текст

Поделиться
Твиттер Фейсбук Электронная почта LinkedIn
Процитировать это
Разрешения

Артикул

16 ноября 1912 г.

К. Хеман Барлоу

Принадлежности авторов

Гринвилл, Мичиган

ДЖАМА. 1912; LIX(20):1811-1812. дои: 10.1001/jama.1912.04270110225021

Полный текст

Эта статья доступна только в формате PDF. Загрузите PDF-файл, чтобы просмотреть статью, а также связанные с ней рисунки и таблицы.

Абстрактный

В редакцию: — В редакционной статье «Отравление поваренной солью» («Журнал», 5 октября 1012 г., стр. 1297) говорится об этом заболевании как о редком. Я хочу рассказать о своем опыте нескольких случаев отравления солью со смертельным исходом в Китае. В провинции Чэцзян и, вероятно, в других провинциях Китая употребление насыщенного раствора соли является обычным способом совершения самоубийства, и нет ничего более трудного. лечить. Только в одном случае мне удалось добиться выздоровления. Соль принимают с суицидальными целями иногда в обычном насыщенном растворе, приготовленном на воде в качестве растворителя, а иногда и в рассоле из соленой капусты. Отравление солью обычно проявляется картиной высокой температуры и пульса, поносами, рвотой и спазмами. В случае, когда мне удалось добиться благоприятных результатов, я промыл желудок 2 квартами 1% раствора. решение

Предварительный просмотр первой страницы Просмотреть большой

Полный текст

Добавить или изменить учреждение

Академическая медицина
Кислотно-основное, электролиты, жидкости
Аллергия и клиническая иммунология
Анестезиология
Антикоагулянты
Искусство и образы в психиатрии
Кровотечение и переливание
Кардиология
Уход за тяжелобольным пациентом
Проблемы клинической электрокардиографии
Клиническая задача
Поддержка принятия клинических решений
Клинические последствия базовой нейронауки
Клиническая фармация и фармакология
Дополнительная и альтернативная медицина
Заявления о консенсусе
Коронавирус (COVID-19)
Медицина интенсивной терапии
Культурная компетентность
Стоматология
Дерматология
Диабет и эндокринология
Интерпретация диагностических тестов
Разработка лекарств
Электронные медицинские карты
Скорая помощь
Конец жизни
Гигиена окружающей среды
Справедливость, разнообразие и инклюзивность
Этика
Пластическая хирургия лица
Гастроэнтерология и гепатология
Генетика и геномика
Геномика и точное здоровье
Гериатрия
Глобальное здравоохранение
Руководство по статистике и методам
Руководство
Заболевания волос
Модели медицинского обслуживания
Экономика здравоохранения, страхование, оплата
Качество медицинской помощи
Реформа здравоохранения
Медицинская безопасность
Медицинские работники
Различия в состоянии здоровья
Несправедливость в отношении здоровья
Информатика здравоохранения
Политика здравоохранения
Гематология
История медицины
Гуманитарные науки
Гипертония
Изображения в неврологии
Наука внедрения
Инфекционные болезни
Инновации в оказании медицинской помощи
Инфографика JAMA
Право и медицина
Ведущее изменение
Меньше значит больше
ЛГБТК-медицина
Образ жизни
Медицинский код
Медицинские приборы и оборудование
Медицинское образование
Медицинское образование и обучение
Медицинские журналы и публикации
Меланома
Мобильное здравоохранение и телемедицина
Нарративная медицина
Нефрология
Неврология
Неврология и психиатрия
Примечательные примечания
Сестринское дело
Питание
Питание, Ожирение, Упражнения
Ожирение
Акушерство и гинекология
Гигиена труда
Онкология
Офтальмологические изображения
Офтальмология
Ортопедия
Отоларингология
Лекарство от боли
Патология и лабораторная медицина
Уход за пациентами
Информация для пациентов
Педиатрия
Повышение производительности
Показатели эффективности
Периоперационный уход и консультации
Фармакоэкономика
Фармакоэпидемиология
Фармакогенетика
Фармация и клиническая фармакология
Физическая медицина и реабилитация
Физиотерапия
Руководство врача
Поэзия
Здоровье населения
Профилактическая медицина
Профессиональное благополучие
Профессионализм
Психиатрия и поведенческое здоровье
Общественное здравоохранение
Легочная медицина
Радиология
Регулирующие органы
Исследования, методы, статистика
Реанимация
Ревматология
Управление рисками
Научные открытия и будущее медицины
Совместное принятие решений и общение
Медицина сна
Спортивная медицина
Трансплантация стволовых клеток
Наркомания и наркология
Хирургия
Хирургические инновации
Хирургический жемчуг
Обучаемый момент
Технологии и финансы
Искусство JAMA
Искусство и медицина
Рациональное клиническое обследование
Табак и электронные сигареты
Токсикология
Травмы и травмы
Приверженность лечению
УЗИ
Урология
Руководство пользователя по медицинской литературе
Вакцинация
Венозная тромбоэмболия
Здоровье ветеранов
Насилие
Женское здоровье
Рабочий процесс и процесс
Уход за ранами, инфекция, лечение

Сохранить настройки

Политика конфиденциальности | Условия использования

Самоубийство у детей и подростков

№ 10; Обновлено июнь 2021 г.

Самоубийства среди молодежи продолжают оставаться серьезной проблемой. Самоубийство является второй ведущей причиной смерти детей, подростков и молодых людей в возрасте от 15 до 24 лет.

Большинство детей и подростков, пытающихся покончить жизнь самоубийством, имеют серьезное психическое расстройство, обычно депрессию.

У детей младшего возраста суицидальные попытки часто бывают импульсивными. Они могут быть связаны с чувством грусти, растерянности, гнева или проблемами с вниманием и гиперактивностью.

Среди подростков суицидальные попытки могут быть связаны с чувством стресса, неуверенностью в себе, стремлением к успеху, финансовой неуверенностью, разочарованием и потерей. Некоторым подросткам самоубийство может показаться решением их проблем.

Депрессия и суицидальные настроения являются излечимыми психическими расстройствами. Ребенку или подростку необходимо, чтобы его или ее заболевание было распознано и диагностировано, а также проведено соответствующее лечение в соответствии с комплексным планом лечения.

Мысли о самоубийстве и попытки самоубийства часто связаны с депрессией. Помимо депрессии к другим факторам риска относятся:

семейный анамнез суицидальных попыток
подверженность насилию
импульсивность
агрессивное или деструктивное поведение
доступ к огнестрельному оружию
издевательства
чувство безнадежности или беспомощности
острая утрата или отторжение

Дети и подростки, думающие о суициде, могут открыто делать суицидальные заявления или комментарии, например: «Хотел бы я умереть» или «Я больше не буду для вас проблемой». Другие предупредительные признаки, связанные с самоубийством, могут включать:

изменения в привычках питания или сна
частая или всепроникающая печаль
уход от друзей, семьи и обычных занятий
частые жалобы на физические симптомы, часто связанные с эмоциями, такие как боли в животе, головные боли, утомляемость и т.