Когда появились субкультуры: вечное движение – Новости – Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Содержание

вечное движение – Новости – Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Как меняются сегодня молодежные субкультуры? Кто приходит на смену хипстерам и панкам? Как меняется восприятие молодежных субкультур в обществе? Проблемой, не теряющей своей актуальности и в наши дни, давно занимаются петербургские ученые. На вопросы «Новостей Петербурга» отвечает директор Центра молодежных исследований петербургского филиала НИУ ВШЭ Елена Омельченко.

— Елена Леонидовна, когда зародились субкультуры?

— Понятие субкультур зародилось в послевоенной Европе. В капиталистических индустриальных обществах человек с рождения обязан был соответствовать своему классу. Класс предписывал ему определенную карьеру, культуру, окружение, одежду, вкус. Война, при всей ее трагичности, дала людям право изменить свой жизненный путь и статус. Эта тенденция нашла отражение и в СССР. Люди, побывавшие в Европе, ставшие героями, бойцами-освободителями, с большим трудом могли воспринять необходимость вернуться в свой колхоз, сдать паспорт и не иметь возможности менять свою судьбу.

Начался процесс смешения классов. У людей появилось больше возможностей в плане образования, перемещения в пространстве. Развивалось постиндустриальное общество. В это время стали зарождаться молодежные движения, которые не через открытое противостояние — революцию или бунт, а через культуру стали переопределять свое место в жизни, отказываясь от прямого и обязательного наследования родительского статуса.

Так появились субкультуры.

— Какие субкультуры были первыми? И как их воспринимали?

— Тедди-бойз (у нас — стиляги), панки, скинхеды, позднее готы, хиппи, моды, рокеры. Первые проявления субкультурной идентичности породили первые паники — по поводу морального падения молодежи. Самая жесткая и непримиримая борьба с субкультурами велась в советское время, ведь они подвергали сомнению основные идеологические и духовные ценности. Стиляг и хиппи, как известно, преследовали, обстригали, могли подвергнуть тюремному заключению.

В конце 70‑х — начале 80‑х годов субкультуры стали более расплывчатыми, широкими группами, хотя изначально были практически андеграундными движениями, попасть туда было достаточно сложно. Благодаря индустрии, которая всегда активно реагирует на изменения молодежных пристрастий и тиражирует новые образы, эти образы начинают практиковаться массово, уже безо всякой привязки к идеологии. Со временем стали развиваться клубные, барные культуры — когда человек ищет свою идентичность не через присоединение к очень ярким, эксклюзивным образам, а через тусовку, в которую он входит. Появилось рейв‑движение — массовое движение, которое не является субкультурой, но имеет особые практики, и исследователи в этой связи стали употреблять термин «неоплемена».

— А сами субкультуры в классическом понимании исчезают?

Несмотря ни на что, они по-прежнему существуют.

— Почему они продолжают формироваться?

— Всегда, везде, во все времена часть молодежи стремится к эксклюзивности. Люди растут вместе, могут учиться в одном классе, тусоваться в одном дворе. Но кто-то из них всегда будет выбирать исключительность, а кто-то будет присоединяться к большинству. Субкультурщиков, альтернативщиков, неформалов (их называли и называют по-разному) всегда мало. Любое меньшинство преследуется и маргинализуется большинством. Но оно никуда не исчезает и даже иногда становится разработчиком, источником или законодателем культурных и социальных преобразований.

Был период, и, я думаю, он снова наступит, когда происходили зачистки, борьба с культурным плюрализмом. Субкультурный бум у нас был в конце 80‑х, в 90‑х. А потом стали постепенно закручивать гайки, и в начале 2000‑х на субкультурщиков началась настоящая охота. Такое ожесточенное отношение характерно для закрытых систем, это признак культурной регрессии. Исследования субкультур сводились к наводкам — к тому, как распознать неформалов. В 2005–2006 годах по школам рассылали справки с приметами субкультур, они определялись как группы риска, с которыми должны работать психологи — переубеждать и возвращать к нормальной жизни. По классам запускали анкеты: назови, кто в твоем классе относится к субкультуре. Напоминает советские, пионерские дела — когда на собраниях пытались наставить на путь истинный.

— Кому досталось больше всего?

— Про готов писали, что они чуть ли не едят друг друга, эмо считали суицидальными.

Но тут перепутаны причина и следствие: не среда эмо развивает в молодых людях суицидальные наклонности, а молодые люди, испытывающие проблемы в связи с одиночеством и, возможно, склонные к суицидальным настроениям, включаются в эту среду.

Строго говоря, эмо — это не совсем субкультура, а скорее движение. Оно культивировало эмоции, открытость, мягкость, теплоту, то, чего не хватает некоторым детям. Говорить, что эмо-сцена провоцирует коммуникативные проблемы или что готическая сцена подталкивает к экспериментам со смертью или шрамированием, — это огромное упрощение. Все гораздо сложнее, здесь множество переплетений. Но среди родителей все равно существуют моральные паники.

— К чему приводит общественная борьба с субкультурами?

— Формируется представление о том, что субкультурные дети — это девиантная молодежь. Так называемые исследователи или чиновники даже не считают нужным проводить границу между субкультурами: им все равно, кто ты — гот или скинхед. И это очень опасно во всех смыслах, непрофессионально, усложняет диалог с молодежью.

— Но ведь неформалы не всегда ведут себя в рамках приличия и даже закона.

— Конечно, с рядом субкультур, особенно правонационалистических и реакционных, есть проблемы, и на них нельзя закрывать глаза. Но нужно разговаривать. Один весьма распространенный подход предполагает перевоспитание, социальное лечение. Другой подход — тот, который используем мы, — предполагает глубокое понимание. Это приводит к более гармоничной коммуникации и отказу от ярлыков — кто правильный, кто неправильный, кого надо лечить, а с кем надо работать.

— Всегда ли субкультуры легко определить и различить по внешним признакам?

— Мы обращаемся к смыслу идентичности, а не к ее внешним атрибутам. Все субкультурные сцены отличаются борьбой за истинную идентичность. Это тенденция конца ХХ — начала XXI вв. — попытка отказаться от имени, навязанного медиа и исследователями. Хипстеры не любят, когда их называют хипстерами, готы обязательно уточнят, какие они готы. Это связано с тем, что многие субкультурные имиджи растиражированы благодаря популярной культуре и потребительскому рынку. Многие признаки классических субкультур стали достоянием гопников.

— А чем по-настоящему различаются субкультуры?

— У каждой субкультурной сцены — свои представления о гендере, телесности, о ролях, о нормативности. Нам интересно найти мостики между различными субкультурными сценами, выяснить, как происходит передача субкультурных образов, как они становятся модным трендом и почему молодежь это практикует. Почему многие хотят быть похожими на хипстеров и почему самим хипстерам при этом важно сказать: «Вы вообще никто, и звать вас никак, и мы вообще из разных песочниц»?

— Хипстеры сейчас, похоже, уходят на второй план. Кто приходит им на смену?

— Так называемые weet — это теперь будет новая игрушка, новая потребительская ниша. Weet от слова sweet — это такие мягкие, беззлобные дети, которые любят друг друга, но отказываются от беспорядочного секса, возрождение хиппи в новом обличье. В отношении друг к другу и к миру у них преобладает нежность и теплота, они не позеры, скорее скромняги. Они очень аккуратненькие, чистенькие, носят бабушкины кардиганы, замшевые ботинки. Как всегда, воображение журналистов и маркетологов начинает приписывать новому поколению или новой субкультуре особый вид одежды и аксессуаров, свои книги и фильмы.

— Что сейчас происходит с субкультурами в России?

— Сейчас мы можем наблюдать некоторое затухание культурной активности, что вполне естественно в связи с консервативным поворотом, который отличает гендерную политику в России. На первый план выходит традиционная семейная социализация, воспитание патриотизма, что предполагает присоединение к большинству, определенные запреты культурной инаковости, единый взгляд на историю, определенные предпочтения в искусстве, музыке и так далее. Это не значит, что субкультуры исчезли. Они могут меняться, образовывать новые ядра. Если все это будет продолжаться, они уйдут в подполье, как это было в самом начале, в 70‑х, когда уже были стиляги, советские панки.

— Как вы изучаете субкультуры? Внедрение в среду? Интервью? Опросы?

— Есть исследователи, которые, преследуя политические цели, внедряются в среду — особенно если подразумевается социальная опасность субкультур. Но мы так не работаем. Мы практикуем включенное наблюдение, то есть исследователь говорит, что он исследователь, объясняет свою роль и задачу. У меня есть опыт исследования скинхед-сцены в Воркуте. Вхождение в среду, как правило, происходит с помощью проводников. Процесс завоевания доверия бывает очень долгим. Нельзя разделять взгляды, которые приняты в этой среде, иначе теряешь исследовательскую идентичность, но все равно устанавливаются дружеские связи. Так что выходить из среды тоже очень сложно. Мы берем глубинные интервью, изучаем субкультурные артефакты.

— Вхождение в субкультуры, как правило, происходит в подростковом возрасте, в юности?

— Я думаю, что это очень хороший период в жизни. Одна из общих потребностей возраста — попробовать новое. Часто она принимает негативные формы — алкоголь, курение, наркотики. Но это период жизненных проб, именно так люди вступают на путь самоопределения, самопоиска, ответа на вопросы — кто я, для чего я, с кем я? Это общие вопросы. Ответы могут быть разные, но включение в субкультуру помогает молодым людям обрести себя, друзей, избежать одиночества. Помимо фана, молодость — это время одиночества. Не всем подросткам удается найти свою компанию, добиться понимания, завоевать определенный статус. Возможность приобщиться к капиталу субкультуры — это возможность повысить свой уровень. Ребята, включенные в субкультурные сцены, как правило, ориентированы на высшее образование, это продвинутая часть молодежи. Так что я против моральных паник, я за диалог.

Беседовала Нина Фрейман

Молодежные музыкальные субкультуры за последние 100 лет

С момента появления тинейджеров весь мир стал свидетелем невероятно красочной и действительно бесконечной (и потому довольно запутанной) процессии молодежных течений и субкультур — от Группы Блумсбери до Брониз, гребо, сипанков, ромоз, фрагглз, Джаггало и многих, многих других.

Некоторые из них — побочные продукты той массовой культуры, в которой они жили, другие вдохновлялись отдельными философскими течениями или направлениями искусства. Как бы то ни было, большинство субкультур неразрывно связаны с определенными музыкальными жанрами или их разновидностями. В нашем материале мы постарались выделить несколько базовых молодежных группировок, из которых появились все (ну, или почти все) другие субкультуры.

Флэпперы, денди и Дети свинга

Идея «молодежи», слишком взрослой, чтобы быть детьми, но все еще слишком юной, чтобы стать полноценными взрослыми, родилась в начале 20-х годов прошлого века. В один момент вчерашние дети решили, что они могут делать, что считают нужным, и (о ужас!) иметь собственное мнение.

Молодежь слушала джаз и свинг, исполняла шокирующе-энергичные танцевальные движения в клубах и барах и носила остромодную (и даже неприличную по тем временам) одежду.

В Германии Дети Свинга проявляли особенную смелость в своем подростковом бунте: они слушали американскую музыку и говорили исключительно по-английски. Их пример подхватывали тинейджеры по всему миру.

Флэпперы и Дети свинга

Бит-поколение

Если ты захочешь покопаться в истоках хиппи, контркультурных течений 60-х годов и даже современных хипстеров, это приведет тебя к бит-поколению.

Плененные бипопом и джазом, прославленные такими бит-писателями как Джек Керуак и Аллен Гинзберг, облаченные в темную простую и удобную одежду Биты твердо верили в свободу индивида и создавали настоящие произведения искусства в попытках вырваться из серых будней.

Позже, в 60-х годах прошлого века, они трансформировались во всемирное движение битников. Эта субкультура имела колоссальное значение для других молодежных движений, например, для модов и хиппи.

Кстати, именно Нил Кэссиди — прототип Керуаковского Дина Мориарти из романа «В дороге» — позже оказался за рулем известного автобуса Кена Кизи под названием «Далше» («Furthur»), перевозившем «Веселых Проказников».

Битники

Тедди-бои

Британские Тедди-бойз и Тедди-герлз вдохновлялись довольно противоречивыми, но остромодными костюмами, популярными в Калифорнии в 1940-е (как немного позднее американские гризеры или байкеры) и, что даже более важно, жанром, ставшим молодежным гимном: рок-н-роллом.

Тедди-бои носили костюмы в эдвардианском стиле и остроносые ботинки-винклпикеры, укладывали волосы в стиле своего кумира Элвиса Пресли и других звезд рок-н-ролла и внушали взрослым ужас своими новаторскими взглядами и смелым поведением.

Женская половина этой субкультуры испытывала терпение консервативно настроенной общественности юбками-солнце и (кошмар!) джинсами в сочетании с кожаными жакетами. Девушки, одевавшиеся как мужчины, и мужчины, тратящие уйму времени на укладку волос, — все это было совершенно чуждо Британии 1950-х годов. Тэдз заложили основы для движения рокеров и, гораздо позднее, панков.

У истоков британских молодежных субкультур: Тедди-бойз (и не только бойз)

Руд-бои

Изначально руд-бои появились на Ямайке. Это были одетые по последней моде тинейджеры, так или иначе связанные с рокстедти, дэнсхоллом и электронной музыкой — а также с криминальными группировками.

Некоторые из них зарабатывали деньги на свои костюмы нечестным путем, но их модный вид и потрясающая музыка сделали свое дело: стиль руд-боев распространилась и в Великобритании с прибытием туда иммигрантов из Западной Индии в 50-х и 60-х годах.

Культура руд-боев оказала огромное влияние на внешний вид и манеру поведения молодежных банд, фанатов 2-Tone и многих других стильно одетых молодежных движений.

Аутентичные руд-бои из Ямайки

В 1960-х годах в Великобритании у молодежи не было проблем с работой — а значит, у них были и лишние деньги, чтобы потратить. Эти траты привели к возникновению самобытной субкультуры, существующей и сегодня — модов.

Вдохновленные элегантным, но в то же время лаконичным итальянским стилем мужчины-моды — или, правильнее будет сказать, модернисты — носили шерстяные костюмы, парки и футболки-поло, в то время как женщины-моды предпочитали брюки-капри, платья от Мэри Куант с сапогами до колена и клеили накладные ресницы.

Но выделяют их по-настоящему даже не знаменитые скутеры «Веспа» и «Ламбретта», а музыкальные вкусы. Истинные моды сходили с ума по только появившейся в то время музыке: раннему соулу и регги, ска и рокстеди.

Одна из самых долгосрочных субкультур Соединенного Королевства: Моды

Панки появились как ответная реакция на грязную, серую, апокалиптическую Британию 1970-х годов. Их не устраивало текущее положение дел.

Они построили свой сумасшедший мир в стиле Безумного Макса — с вызывающей одеждой, прическами, слоганами и громкой, агрессивно настроенной по отношению к взрослым музыкой. Как и в случае с большинством молодежных субкультур, в основе всего лежал сам акт бунта — и это работало!

Первоначальное панк-движение 1976-77 годов не просуществовало долго, но оно по-настоящему потрясло мир и породило бесчисленное множество других субкультур, включая анархо-панков, мод-панков, готов, новых романтиков, снотти скейтеров и многих других.

Панки версии нулевых

Рейверы

Популярность хауса и техно в Великобритании, а также нелегальных рейвов, где эта музыка играла, вдохновила Второе Лето Любви в 1988 году. Это событие стало шансом для небольшой части молодежи насладиться своим контркультурным бунтом и сбежать от своей скучной жизни на танцполы клубов, складов и даже полей.

Британский Эйсид-хаус и ранняя клубная культура были, пожалуй, последними массовыми молодежными движениями в Европе. И это была фактически последняя субкультура, которая вызывала такое возмущение в прессе и панический страх у родителей — не только из-за музыки, которая была им непонятна, но и из-за других атрибутов рейв-культуры.

Совсем как Биты и хиппи, рейверы пропагандировали свободу в популярном ключе коллективного all-you-need-is-love (все-что-тебе-нужно-это-любовь). Позднее они делали то же самое в DIY (Do It Yourself — Сделай Сам), панк-роке и борьбе с правительством.

Рейв-луки в конце 1980-х и начале 90-х

Что такое субкультура?

В этой статье мы познакомим вас с некоторыми академическими предпосылками и определением «субкультуры». Давайте исследовать.

Давайте сделаем обзор «субкультуры», рассмотрев некоторые описания ученых.

Определение субкультуры

Согласно Оксфордскому словарю английского языка (OED), субкультура означает «идентифицируемую подгруппу в обществе или группе людей, особенно такую, которая характеризуется убеждениями или интересами, расходящимися с убеждениями или интересами большей группы» .

Термин впервые появляется в англоязычных документах в 1914 году. Первоначально «субкультура» обозначала определенную группу людей и их культуру. Например, OED показывает пример «субкультуры» следующим образом:

«Эта субкультура по прозвищу хип-хоп примерно такая. . . статус и конкуренция, особенно среди мужчин» («Время», 21 мая 1983 г.).

Как обсуждает Терри Иглтон в Идея культуры, (1) понятие «культура» имеет аспект, противоположный слову «культура» с большой буквы С, которое должно иметь универсальные и трансцендентные ценности для всех (Иглтон 40) . Субкультура — это, если следовать аргументу Иглтона, «культура», ведущая нас к «идентичности и солидарности», а не к аутентичности или авторитетам.

В 1947 году Милтон М. Гордон в своем знаменитом эссе «Концепция субкультуры и ее применение» (2) определяет субкультуру следующим образом:

Понятие, используемое здесь для обозначения подразделения национальной культуры, состоящего из комбинации факторизуемых социальных ситуаций, таких как классовый статус, этническое происхождение, региональное, сельское или городское проживание и религиозная принадлежность, но формирующихся в их сочетании. функционирующее единство, оказывающее интегрированное воздействие на участвующую личность .

Позже Гордон объясняет, что у каждой субкультурной группы есть этнические, классовые и региональные различия, но каждая группа создала свой собственный «мир внутри мира». Субкультура в этом смысле может быть определена как «культура» внутри «культуры», что может быть связано с контркультурой.

Субкультура в Японии

Как эта теория применима к субкультуре в Японии после Второй мировой войны? Акио Миядзава, рассуждая в своей книге Nippon Sengo Sabu Karucha Shi (4) [История субкультуры в Японии после Второй мировой войны] (2014) [рис.1], в которой он имеет дело со своими личными воспоминаниями о 19с 60-х по 1990-е годы, указывает, что вначале японская субкультура находилась под сильным влиянием контркультуры Западного побережья Америки (глава 1).

Согласно Миядзаве, слово «субкультура» впервые появилось в японских документах, когда в февральском номере 1968 год.

^{(справа) Рис.1 Nippon Sengo Sabu Karucha Shi}

[История субкультуры в Японии после Второй мировой войны], Акио Миядзава, Токио: NHK Shuppan, 2014. (Слева) Рис. 2 Бидзюцу Техо , Бидзюцу Шуппан-ша, Журнал, февраль 1968 г.

В своей статье « Wakudeki heno Izanai: Kyampu to Hippi Bunka (3) [Приглашение к снисходительности: Кэмп и субкультура хиппи]» Канесака отмечает, что люди становятся свидетелями большого перехода индустриального искусства от прямых линий к извилистые и извилистые линии, которые можно было бы сравнить с модерном на рубеже веков.

Видя традиционные правила искусства и традиционное чувство свободы, распущенные цветовые сочетания теперь процветают в так называемой культуре хиппи, Канесака упоминает, что это культурное явление — «дурной вкус», и «это можно было бы назвать субкультурой». , которой еще предстоит быть культурой» (3), с.87.

Интересно, что Канасака, кажется, полагает, что субкультура еще не является культурой, как если бы субкультура была, другими словами, незрелым состоянием, которое еще не стало культурой, даже несмотря на то, что субкультура способна прорваться сквозь традиционное понимание ценность.

Сабукару и субкультура

Примерно с 1990-х годов слово «субкультура» стало часто сокращаться как «сабукару», когда мы говорим о японских субкультурах. Насколько нам удалось выяснить, одним из первых документов, включающим слово «сабукару», является «9-й путь» Эйдзи Оцуки.0009 Sengo Minsushugi no Rihabiritaishion (5) [Реабилитация демократизации после Второй мировой войны] (2001). В контексте Оцуки сабукару ассоциируется с какой-то дрянью и эфемерностью.

Субкультуры в японском контексте могут не указывать на культуры в этнических или региональных подгруппах, как указывает Гордон. Японские субкультуры могут скорее указывать на маргинальность, незрелость, эфемерность или уязвимость.

Субкультуры в современном понимании обычно относятся к популярной культуре, включая анимацию, мангу, видеоигры и популярную музыку. И все же мы должны признать, что «субкультура» имеет смешанные значения.

Модные субкультуры и молодежная идентичность

The Dyás Admin

04 марта 2022 г.

Мода десятилетиями использовалась молодыми людьми для общения и самовыражения, а также для определения молодежных субкультур. Синтезируя требования личности с требованиями общества, мода вписывается в более широкий ландшафт культуры как своего рода связующее звено между людьми и сообществами. В этой статье мы рассмотрим, что такое молодежная субкультура, как ее изучают и что они говорят нам о том, как можно использовать одежду для создания ощущения эксклюзивности и аутентичности.

Чтобы было ясно, группа людей, собравшихся вместе, не обязательно составляет субкультуру. В отличие от контркультуры, субкультура не полностью противоречит ценностям и нормам более широкой культуры, из которой она возникла. Субкультура связана с социальной критикой, образом жизни и искусством и может интерпретироваться индивидуально и коллективно. Субкультуры можно рассматривать как арены, генерирующие смысл, которые ведут переговоры между внутренней реальностью актера и более широкими динамическими паттернами социализации. Концепция субкультуры также дает много социологических знаний о том, как люди взаимодействуют, когда они рассматриваются как культурные и символические.

Изучение молодежной культуры во многом является исследованием пересечений идентичности. Идентичности неразрывно связаны с субкультурами и используют их как способ создания «аутентичности». Многие определяют субкультурную идентичность как «стили сопротивления» или стили, которые существуют, чтобы заявить о себе и символизировать то, что представляет собой субкультура. Эти стили сами развивают значения и становятся тесно связанными с чувством принадлежности или идентичности, которое человек испытывает в субкультурной среде. Более того, поскольку эти идеи бессознательно выражаются через нечто вездесущее и видимое (одежда на теле людей), они могут затрагивать все аспекты культуры и делать это зримо.

Но они также кое-что значат для человека — и в этом смысле одежда сообщает больше, чем просто принадлежность человека к субкультуре. Они сообщают элементы, из которых состоят субкультуры. Кроме того, субкультурная идентичность основывается на различных интерпретациях и реакциях на различные соответствующие события, ситуации и периоды времени. В результате субкультурные идентичности не являются ни единичными, ни статичными, потому что интерпретация и выражение идентичностей в ответ на постоянно меняющийся мир — это непрерывный процесс.

Дело в том, что молодые люди, которых в этих субкультурах, как правило, большинство, сами меняются и переживают переход от подросткового возраста к взрослому. Некоторые ученые утверждают, что одежда обеспечивает подросткам механизм развития и поиска себя, поскольку детские привязанности начинают постепенно исчезать, но взрослые привычки и обязанности еще не полностью сформировались.

Тем не менее, особенности того, почему и как деятельность по одеванию используется как такая важнейшая форма самовыражения, и как ее следует обсуждать, является предметом горячих споров. Субкультурная теория была создана в 19 в. 20-х годов профессорами социологии Чикагской школы, которые особенно интересовались расследованием возникновения девиантного поведения. Исходя из предпосылки, что отклонения были результатом социальных проблем, эти ранние анализы молодежных субкультур рассматривали их существование как свидетельство более серьезных социальных недугов. Таким образом, изучению этих групп как творческих движений уделялось мало внимания. Вместо этого исследователи сосредоточились на попытках понять, что делает субкультуры привлекательными для молодежи.

Центр современных культурных исследований Бирмингемского университета (CCCS) продолжил эту традицию и в конечном итоге стал пионером в создании особой британской парадигмы культурных исследований. Вклад Бирмингемской школы в теорию субкультур заключался в анализе влияния субкультур на поведение людей, хотя они продолжали исследовать субкультуры как локусы девиантного поведения.

В настоящее время некоторые теоретики придерживаются «пост-субкультурного подхода», который в своем анализе ставит индивида перед субкультурой.

Они считают, что субкультура не определяет коллективное поведение, и поэтому индивидуум должен быть отправной точкой для любого исследования идентичности. Однако многие современные ученые продолжают исследовать субкультуры, чтобы узнать причины их возникновения, почему люди выбирают быть их частью и чему субкультуры могут научить нас социальным структурам.

Тем не менее, в центре внимания этих исследований, как правило, находятся молодежные культуры 60-х, 70-х и 80-х годов, и не только потому, что ученые предпочитают сосредотачиваться на темах, которые они могут рассматривать с некоторой исторической точки зрения. Средства массовой информации и рост быстрой моды ограничили возможности молодых людей использовать свою одежду в качестве инструментов культурной революции. Повсеместное распространение и доступность одежды усложнили заявление о том, что вы носите, и становится все более распространенным явлением, когда растущие культурные движения поглощаются (и монетизируются) основными институтами.