Коллективное бессознательное автор: Книга: «Архетипы и коллективное бессознательное» — Карл Юнг. Купить книгу, читать рецензии | DIE ARCHETYPEN UND DAS KOLLEKTIVE UNBEWUSSTEN

Содержание

Читать онлайн «Архетипы и коллективное бессознательное», Карл Густав Юнг – ЛитРес

C. G. Jung

DIE ARCHETYPEN UND DAS KOLLEKTIVE UNBEWUSSTEN —

Archetypes and the Collective Unconscious (Collected Works, Volume 9.1)

Перевод с немецкого А. Чечиной

Печатается при содействии литературного агентства Paul & Peter Fritz Agency.

Школа перевода В. Баканова, 2019

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

***

Карл Густав Юнг (1875–1961) – швейцарский психолог, психотерапевт, философ, социолог и культуролог – один из выдающихся ученых XX столетия, ученик Зигмунда Фрейда, основоположник аналитической психологии и психотерапии, основатель Швейцарского общества практической психологии.

^[1]

¹ Гипотеза о коллективном бессознательном принадлежит к классу тех научных идей, которые поначалу кажутся странными, но быстро превращаются в хорошо известные и привычные концепции. Именно это произошло с понятием бессознательного в целом. Так, философская идея бессознательного, преимущественно сформулированная Карусом и фон Гартманом, сперва бесследно исчезла, захлестнутая волной моды на материализм и эмпиризм, а затем вновь появилась, но уже в области медицинской психологии.

² Изначально предполагалось, что содержание бессознательного включает лишь вытесненные или забытые элементы. Даже у Фрейда, который рассматривает бессознательное – по крайней мере метафорически – в качестве действующего субъекта, оно, по сути, остается не чем иным, как скоплением забытых и вытесненных содержаний, что и обусловливает его функциональную значимость. С этой точки зрения бессознательное носит исключительно личный характер

[2], хотя даже Фрейд признавал наличие в нем архаических и мифологических мыслеформ.

³ Более или менее поверхностный слой бессознательного, несомненно, является личным. Я называю его личным бессознательным. Однако личное бессознательное покоится на другом, более глубинном слое, который формируется отнюдь не из личного опыта. Этот врожденный глубинный слой я называю коллективным бессознательным. Я выбрал термин «коллективный», ибо эта часть бессознательного имеет не индивидуальную, а всеобщую природу; в противоположность личной составляющей психики, она включает содержания и модели поведения, которые встречаются повсюду и у всех индивидов. Другими словами, коллективное бессознательное одинаково у всех людей, образуя тем самым универсальный психический субстрат сверхличной природы, который присутствует в каждом из нас.

⁴ О психической жизни человека можно судить лишь по тем ее элементам, которые способны проникнуть в сознание. Следовательно, мы можем говорить о бессознательном лишь в той мере, в какой можем продемонстрировать его содержание. Содержание личного бессознательного главным образом составляют так называемые эмоционально окрашенные комплексы, образующие личную и интимную стороны психической жизни. Содержание коллективного бессознательного, напротив, представлено так называемыми архетипами.

⁵ Термин «архетип» встречается уже у Филона Александрийского^[3] в контексте

Imago Dei (образа Божьего) в человеке. Также его можно обнаружить у Иринея Лионского: «…мироздатель сотворил их не от самого себя, но заимствовал из чужих первообразов»^[4]. В Corpus Hermeticum^[5] Бог представлен как τò άρχέτυπον φϖς (архетипический свет). Понятие архетипа несколько раз встречается у Дионисия Ареопагита, например в его сочинении «De caelesti hierarchia» (II, 4; «нематериальные архетипы»^[6]) и в сочинении «De divinis nominibus» (I, 6; «архетипический камень»^[7]). Хотя Блаженный Августин само слово «архетип» не употребляет, в своем трактате «De diversis quaestionibus LXXXIII» он говорит об ideae principales, которые представляют собой «некие первичные формы или замыслы вещей… сами не получившие форму… и заключены они в Божественном разумении»^[8].

«Архетип» – объяснительная парафраза платоновского
εϊδος. Для наших целей использование термина «архетип» в высшей степени уместно и целесообразно: он подразумевает, что, говоря о содержании коллективного бессознательного, мы имеем в виду древнейшие или, лучше сказать, первозданные элементы этого содержания, то есть универсальные образы, существующие с незапамятных времен. К содержанию бессознательного равно применим и термин «représentations сollectives» (фр. – «коллективные представления»), предложенный Леви-Брюлем для обозначения символических фигур в первобытном представлении о мире и подразумевающий практически то же самое. Примитивные родоплеменные знания тесно связаны с архетипами, видоизмененными особым образом. Это уже не элементы бессознательного; они превратились в осознаваемые формулы, которые по традиции передаются в виде тайных учений. Последние представляют собой типичное средство выражения коллективных содержаний, берущих начало в бессознательном.

⁶

Другим распространенным выражением архетипов являются мифы и сказки.

Впрочем, и здесь мы имеем дело со специфическими формами, которые передавались от поколения к поколению достаточно длительный период времени. Таким образом, термин «архетип» применим к «représentations collectives» лишь косвенно, ибо обозначает только те элементы психического содержания, которые еще не подверглись какой-либо сознательной обработке и, следовательно, представляют собой непосредственную психическую данность. В этом смысле архетип как таковой существенно отличается от формул, возникших в ходе исторического развития. В частности, на высших уровнях тайных учений форма, в которой предстают архетипы, свидетельствует о решающем влиянии их сознательной переработки. Непосредственные манифестации архетипов, с которыми мы сталкиваемся в сновидениях и видениях, более индивидуальны, менее понятны и более наивны, чем, например, в мифах. Это происходит потому, что архетип – а именно бессознательное содержание, которое изменяется в результате осознания и восприятия, – приобретает особый оттенок под влиянием того индивидуального сознания, в котором возникает^[9].

⁷ Если формальное значение слова «архетип» явственно проступает в его связях с мифом, тайным учением, сказкой, то установить, что такое архетип с психологической точки зрения, гораздо сложнее. До сих пор мифологи опирались на солярные, лунарные, метеорологические и другие подобные представления. При этом никто не обращал внимания на то, что мифы – это прежде всего психические явления, обнажающие естество нашей души. Первобытный человек не склонен к объективному описанию очевидного, однако испытывает настоятельную потребность – точнее, его бессознательному свойственно непреодолимое стремление – уподобить весь внешний опыт внутренним, психическим событиям. Ему недостаточно просто видеть, как встает и заходит солнце, – эти внешние наблюдения должны стать психическими событиями, то есть движение солнца должно представлять судьбу бога или героя, обитающего, по сути, в самóй человеческой душе. Все мифологизированные естественные процессы, такие как лето и зима, фазы луны, сезоны дождей и так далее, есть не столько аллегория

[10] объективных явлений, сколько символические выражения внутренней бессознательной драмы, доступной человеческому сознанию через проекцию, то есть отражение в явлениях природы.

Такая проекция носит столь фундаментальный характер, что потребовалось несколько тысяч лет, чтобы хоть как-то отделить ее от внешнего объекта. Так, астрологию, эту древнейшую «scientia intuitiva», объявили лженаукой, ибо ее сторонники ставили психологическое описание характера в зависимость от звезд. Этот предрассудок жив и по сей день. Тем не менее каждый, кто способен исчислить гороскоп, должен знать, что со времен Гиппарха Александрийского точкой весеннего равноденствия считается 0° Овна. Следовательно, знаки зодиака, на которых основывается любой гороскоп, весьма произвольны, поскольку с тех пор эта точка сместилась в силу прецессии к началу Рыб.

⁸ Учитывая поразительную субъективность первобытного человека, нам давным-давно следовало догадаться, что мифы относятся к сфере психического. Его знания природы по сути представляют собой язык и внешние проявления бессознательного психического процесса. Именно в силу этой бессознательности при толковании мифов человек обращался к чему угодно, но только не к психическому. Он просто не знал, что психика содержит в себе все те образы, которые дали начало мифам, и что наше бессознательное является одновременно действующим и претерпевающим действия субъектом, внутреннюю драму которого первобытный человек по аналогии обнаруживал в природных явлениях – как больших, так и малых

[11].

⁹ «В твоей груди, и только в ней, заключены все звезды твоей судьбы»^[12], – говорит Илло Валленштейну. Пожалуй, это изречение могло бы удовлетворить всех астрологов, если бы мы хоть немного знали о тайнах сердца. К несчастью, до сих пор наши знания этого предмета были крайне ограниченны. Я даже не решусь утверждать, что сегодня ситуация изменилась в лучшую сторону.

¹⁰ Родоплеменные знания всегда священны и опасны. Все тайные учения стремятся постичь невидимые психические события, и все они претендуют на высший авторитет. Еще в большей степени это справедливо по отношению к господствующим мировым религиям. Они содержат изначально сокровенное знание и представляют тайны души с помощью величественных образов.

Их храмы и священные писания провозглашают в образе и слове освященную древностью доктрину, делая ее таким образом доступной каждому верующему сердцу, каждому чуткому глазу, каждому, даже самому дальнему, уголку человеческого разума. На самом деле мы вынуждены признать, что чем прекраснее, величественнее, полнее этот передаваемый традицией образ, тем дальше он от индивидуальных переживаний. Мы можем лишь ощупью найти путь к нему, что-то почувствовать, но изначальный опыт давно утрачен.

¹¹ Почему психология является самой молодой из эмпирических наук? Почему бессознательное не было уже давно открыто, а его сокровищница вечных образов – поднята на поверхность? Именно потому, что для всего психического мы имели религиозную формулу, причем намного более стройную и всеохватывающую, нежели непосредственный опыт. Хотя для многих христианское видение мира поблекло, сокровищницы символов Востока по-прежнему полны чудес, которые еще долго смогут питать нашу страсть к зрелищам и новым нарядам.

Кроме того, эти образы – будь они христианскими, буддистскими или еще какими-нибудь – красивы, таинственны, интуитивны. Конечно, чем привычнее они для нас, тем сильнее они стираются от постоянного употребления; в результате от них остается лишь банальная внешняя оболочка и почти лишенная смысла парадоксальность. Таинство Непорочного Зачатия, единосущность Отца и Сына или Троица, не являющаяся тем не менее простой триадой, больше не окрыляют фантазию философов. Они превратились в собственно предметы веры. Отсюда неудивительно, что верующий разум и философские измышления образованных европейцев тяготеют к восточной символике – поистине грандиозным индийским представлениям о божественном и безднам философии китайского даосизма. Точно так же сердце и разум античного человека были захвачены в свое время христианскими идеями. Сейчас немало европейцев, которые настолько поддались влиянию христианской символики, что у них не развился кьеркегоровский невроз, или которые, в силу обеднения символики, трансформировали свое отношение к Богу в отношение «Я – Ты», чтобы затем пасть жертвой магии и новизны восточных символов.

Подобное отречение не обязательно означает поражение; скорее, оно доказывает восприимчивость и жизнеспособность религиозного чувства. Нечто похожее мы наблюдаем у образованных представителей Востока, которых нередко привлекают христианские символы и столь чуждая восточному духу европейская наука. Многие даже демонстрируют их завидное понимание. Тяга к вечным образам абсолютно нормальна, для этого они и существуют. Они должны привлекать, убеждать, очаровывать, подавлять. Они сотканы из изначального откровения и отражают уникальный опыт божественного. Вот почему они наделяют человека предощущением божественного, одновременно оберегая от непосредственного его переживания. Благодаря усилиям, которые предпринимал человеческий дух на протяжении столетий, эти образы, с одной стороны, запечатлены во всеохватывающей системе мышления, стремящейся упорядочить окружающий мир, а с другой – представлены могущественным, обширным, авторитетным институтом под названием Церковь.

¹² Лучше всего я могу проиллюстрировать вышесказанное на примере недавно канонизированного швейцарского мистика и отшельника, брата Николая из Флюэ^[13]. Вероятно, его важнейшим переживанием было так называемое видение Святой Троицы, которое он изобразил – или попросил изобразить – на стене своей кельи. Рисунок (его до сих пор можно увидеть в приходской церкви Заксельна) представляет собой разделенную на шесть частей мандалу, в центре которой находится коронованный лик Божий. Сегодня известно, что брат Николай исследовал природу своего видения с помощью иллюстрированной брошюры какого-то немецкого мистика. Много лет он занимался тем, что старался придать своим переживаниям более или менее понятную форму. Я называю это «проработкой» символа. Размышления брата Николая о сущности видения, выраженное влияние на которые оказали мистические диаграммы, использованные им в качестве отправной точки, привели его к выводу, что он, должно быть, узрел саму Святую Троицу – summum bonum, вечную любовь. Такое истолкование подтверждает и «подчищенное» изображение, которое поныне можно увидеть в Заксельне.

¹³ Первоначальный опыт, однако, носил абсолютно иной характер. То, что увидел брат Николай, оказалось настолько ужасным, что его собственное лицо изменилось, причем столь сильно, что люди стали его бояться. Увиденное им обладало невероятной интенсивностью. Вельфлин^[14] – старейший источник, которым мы располагаем на сегодняшний день, – пишет:

Все приходившие к нему с первого взгляда преисполнялись жуткого страха. Сам он объяснял это тем, что видел пронизывающий свет, напоминающий человеческое лицо. Видение было столь устрашающим, что он боялся, как бы его сердце не разорвалось на части. Охваченный ужасом, он тут же отвернулся и упал. Вот почему отныне его собственное лицо стало страшно для других.

¹⁴ Это видение по праву сравнивали^[15] с апокалипсическим образом Христа, описанным в Откровении Иоанна Богослова (1:13). По своей отвратительности и необычности его превосходит лишь чудовищный семиглазый агнец с семью рогами (там же, 5:6). Крайне трудно увидеть связь этой фигуры с евангельским Христом. По этой причине ранние источники толковали видение брата Николая строго определенным образом. В 1508 году гуманист Карл Бовиллус (Шарль де Бовель) писал своему другу:

Я хотел бы рассказать тебе о лике, который привиделся ему на небе в звездную ночь, когда он предавался молитве и созерцанию. Он увидел голову человека с ужасным лицом, полным гнева и угрозы^[16].

¹⁵ Это истолкование вполне соответствует современному развернутому описанию на основе Откровения Иоанна Богослова 1:13^[17]. Также не следует забывать и о других видениях брата Николая, например Христа в медвежьей шкуре; Бога Отца, Бога Сына и Богородицы (в данном случае в образе Сына был сам брат Николай) и т. п. Им всем присущи черты, крайне далекие от догматов христианства.

¹⁶ С вышеописанным видением традиционно связывали изображение Святой Троицы в заксельнской церкви, а также символ колеса в так называемом «Трактате паломника»^[18]. Брат Николай, как известно, показал рисунок колеса навестившему его паломнику. Очевидно, оно занимало его некоторое время. Бланке полагает, что, вопреки традиции, между видением и изображением Троицы нет никакой связи^[19]. На мой взгляд, подобный скептицизм заходит слишком далеко. Интерес брата Николая к колесу должен иметь основания. Подобные видения часто вызывают смятение и дезинтеграцию (сердце, «разрывающееся на части»). Опыт подсказывает нам, что защитный круг, мандала, является традиционным средством против хаотических состояний духа. Вполне понятно, почему брат Николай был очарован символом колеса. Истолкование ужасного видения как богооткровенного не должно быть также далеко от истины. Связь видения и изображения Троицы в Заксельне, а также связь их обоих с символом колеса, таким образом, кажется мне весьма вероятной, если исходить из психологических соображений.

¹⁷ Это видение было, несомненно, страшным и крайне волнительным. Оно прорвалось в религиозное миросозерцание брата Николая без всякой догматической подготовки и без экзегетического комментария. Разумеется, потребовалось длительное время для того, чтобы оно ассимилировалось – уложилось в общую структуру психики, и восстановилось нарушенное психическое равновесие. Брат Николай свыкся с этим переживанием благодаря непререкаемым в то время христианским догматам, превратившим нечто ужасное и живое в прекрасную абстракцию идеи Троицы. Однако это примирение могло произойти на иной основе – основе, предусмотренной самим видением и его неестественной реальностью. Это могло привести к искажению христианских представлений о Боге и нанести еще больший вред самому брату Николаю, который в таком случае оказался бы не святым, а еретиком (если не психически больным) и, вероятно, закончил бы жизнь у позорного столба.

¹⁸ Данный пример свидетельствует о ценности догматического символа: он делает потрясающий, в высшей степени убедительный и важный психический опыт (так называемое «переживание Божественного») доступным нашему пониманию, при этом не только не искажая его сущности, но и не умаляя его чрезвычайной значимости. Видение гнева Божьего, которое мы также встречаем у Якоба Беме, плохо сочетается с новозаветным Богом – любящим Отцом Небесным, и по этой причине легко могло стать источником внутреннего конфликта. Это вполне бы соответствовало духу того времени – концу XV века, эпохи Николая Кузанского, чья формула «сотрlexio oppositorum» фактически предвосхитила неизбежный церковный раскол. Вскоре после этого произошло возрождение яхвистического представления о Боге в протестантизме. Яхве – концепция Бога, содержащего противоположности в еще не разделенном состоянии.

1. [Впервые очерк опубликован в 1934 г. в журнале Eranos-Jahrbuch. В переработанном виде вошел в сборник Von den Wurzeln des Bewusstseins (Цюрих, 1954).]

2. В более поздних работах Фрейд разграничивает инстинктивную составляющую психики «ид» и коллективное сознание «супер-эго», в рамках которого индивидуальное носит частично сознательный и частично бессознательный характер (так как подавляется).

3. Dе oрificio mundi, I, § 69. [Перевод на рус. яз. см.: Филон Александрийский. О сотворении мира согласно Моисею. – Примеч. пер.]

4. Adversus haereses, кн. II, гл. 7, абз. 5: «Mundi fabricator non a semetipso fecit haec, sed de alienis archetypis transtulit». [Перевод на рус. яз. cм.: Ириней Лионский. Против ересей. – Примеч. пер.]

5. Scott, Hermetica, I, стр. 140.

6. Migne, P.G., vol. 3, col. 144.

7. Там же, col. 595. См.: The Divine Names (пер. Rolt), стр. 62, 72.

8. Migne, P.L., vol. 40, col. 30. В аналогичном смысле термин «архетип» использовался алхимиками, например в «Tractatus aureus» Гермеса Трисмегиста (Theatrum chemicum, IV, 1613, стр. 718): «Как Бог [хранит] все сокровища своего божественного разума… в себе как в сокровенном архетипе [in se tanquam archetypo absconditum]… так и Сатурн скрывает в себе подобия металлических тел». В «Tractatus de igne et sale» Вигенеруса (Theatr. chem., VI, 1661, стр. 3) говорится, что мир «ad archetypi sui similitudinem factus» (сотворен по подобию своего архетипа), а потому называется «magnus homo» («homo maximus» Сведенборга).

9. Необходимо различать «архетип» и «архетипические идеи». Архетип как таковой представляет собой гипотетическую, недоступную представлению модель, схожую с «паттерном поведения» в биологии. См.: О природе психе, разд. 7.

10. Аллегория – перефразирование осознаваемого содержания; символ – наилучшее возможное выражение неосознаваемого содержания, о природе которого можно только догадываться, ибо оно еще не известно.

11. См. мои очерки о божественном ребенке и Коре, включенные в полное издание, а также сопутствующие эссе Кереньи в сборнике Einführung in das Wesen der Mythologie.

12. [Шиллер Ф. Пикколомини. II, 6. – Здесь и далее приводятся примечания редактора к изданию на немецком языке.]

13. Cм. мой очерк «Brother Klaus».

14. Генрих Вельфлин, также известный как Lupulus, родился в 1470 г. Гуманист, преподаватель латыни в Берне. Цит. по: Fritz Blanke, Bruder Klaus von Flüe, стр. 92 и далее.

15. Там же, стр. 94.

16. Ein gesichte Bruder Clausen ynn Schweytz und seine deutunge (Wittemberg, 1528), стр. 5. Цит. по: Alban Stoeckli, O. M. Cap., Die Visionen des seligen Bruder Klaus, стр. 34.

17. Б. Лаво (Lavaud, Vie Profonde de Nicolas de Flue) проводит аналогичную параллель с текстом из Horologium sapientiae Генриха Сузо, в котором апокалипсический Христос предстает в виде разгневанного мстителя, что резко контрастирует с Христом, читающим Нагорную проповедь. [См.: Сузо Г. Книжица вечной премудрости. – Примеч. пер.]

18. Ein nützlicher und loblicher Tractat von Bruder Claus und einem Вilger (1488).

19. Blanke, стр. 95 и далее.

Коллективное бессознательное – концепция, теория, структура, архетипы, примеры

Коллективное бессознательное – загадочно по своей природе, оно выражает себя через множество форм: сновидения, мифы и сказания, того или иного поведения в ситуациях, предчувствиях, или, когда человек решает заниматься каким-то новым делом и руки как будто узнают это «делание». Мудрецы правильно говорили: «Все ответы в тебе!».

Понятие коллективного бессознательного

Концепция коллективного бессознательного предполагает, что каждый человек является носителем общего опыта филогенетического развития человечества в целом. Коллективное бессознательное передается через мозговые структуры и являет собой самый глубинный пласт психики, а содержание выражает себя через определенные архетипы – схемы поведения, включающиеся в ответ на конкретно возникающие ситуации. В глубинном слое коллективного бессознательного дремлют не только архаические формы существования людей, но и осадки функционирования животных предков.

Кто впервые ввел термин о коллективном бессознательном?

Автор понятия коллективное бессознательное знаменитый швейцарский психоаналитик Карл Густав Юнг, самый известный и противоречивый ученик З. Фрейда. Впервые термин прозвучал в 1916 г. в опубликованной статье Юнга «Структура бессознательного», где он подчеркнул, что З. Фрейд, при анализе сновидений пациентов первым обнаружил элементы, не являющиеся из индивидуального бессознательного, но подчеркивающих архаичную, коллективную природу. Позже К.Г. Юнгом стал использоваться термин «объективная психика», затем «трансперсональное бессознательное».

Проблема коллективного бессознательного

Теория коллективного бессознательного К.Г. Юнга была почерпнута из идей о «коллективных представлениях» этнолога Леви-Брюля ассоциирующихся с процессами социализации человека, но Юнг пошел дальше опираясь на биологические и местами мистические трактовки человеческого бытия. Религиозные отношения, мифологические связи представлялись К.Г. Юнгу одними из важных элементов человеческой психики, закрепляющихся в виде символов коллективного бессознательного, в отличие от Фрейда, не уделявшего духовному опыту человека должного внимания.

Индивидуальное и коллективное бессознательное

Понятие коллективного и индивидуального бессознательного в человеке имеет некоторое различие. Индивидуальное бессознательное открытое З. Фрейдом всегда личностно, основано на врожденных инстинктах самосохранения, размножения, генетического материала, переданного родителями. Коллективное бессознательное идентично у всего человечества, образует самый глубинный пласт психики и является предпосылкой индивидуального бессознательного каждого отдельно взятого человека.

Коллективное бессознательное по Юнгу

Коллективное бессознательное в концепции Юнга состоит из конгломерата архетипов, а самим архетипов столько, сколько типичных жизненных ситуаций, повторяющихся и закрепляющихся в психике в виде формы не наполненной содержанием, а содержащей возможности определенного типа восприятия или действия. Сами архетипы активируются в виде образа в подсознании, когда проигрывается соответствующая для них ситуация и проявляются во время сновидений, спонтанного творческого самовыражения.

Структура коллективного бессознательного

Для того, чтобы понимать, что формирует структуру коллективного бессознательного по Юнгу, важно обратиться за разъяснениями к трудам самого психоаналитика. К. Г. Юнг обозначал содержимое коллективного бессознательного опираясь на следующие параметры:

передается по наследству;
состоит из архетипов, являющихся предшественниками и образцами инстинктивного проявления;
архаично по природе: содержание и образы поведения идентичны у всего человечества не взирая на расовую принадлежность, и это образует единое основание душевной жизни каждого;
мифологично по структуре;
неподвластно контролю со стороны воли.

Архетипы коллективного бессознательного

Юнг об архетипах коллективного бессознательного говорил, что это своего рода помощь человеку адаптироваться во внешней среде. Люди подчиняются трем базовым моделям поведения:

хаос – стремление к войне;
порядок или нейтралитет – сотрудничество, кооперация, поддержание баланса;
гармония – стремление к процветанию, взаимопониманию и красоте во всем.

Архетипов много, но К. Г. Юнг выделяет основные или базовые, которые определяют существование, тактику поведения, взаимодействие с миром у большинства людей:

Анима и Анимус. Женская и мужская дуальность в человеке.
Тень – темная часть психики, тщательно охраняемая бессознательным.
Герой – решает задачи связанные с опасностью, спускается в подземелье, побеждает драконов.
Мудрый старец – Отец, положительный Анимус, сегодня К.Г. Юнга можно отнести к этому архетипу.
Трикстер – он же Джокер, Дурак, архетип хитрости, коварства, но и невероятной мощи и энергии, всегда всплывает в сказаниях о Героях.
Персона – то как человек являет себя обществу, «защитная кожа» личности.

Коллективное бессознательное у М. Фуко

Коллективное бессознательное в психологии совокупность архетипов, а коллективное бессознательное в философии это историческое или культурное бессознательное, по мнению Мишеля Фуко, философа и психолога, представителя антипсихиатрии создавшего первую психоаналитическую кафедру во Франции. Фуко определяет бессознательное как текст. При изучении разных эпох, Фуко заметил, для каждого отрезка времени существует «проблемное поле», образующееся из имеющихся дискурсов научных дисциплин, но все они образуют единую эпистему (систему знаний).

Эпистема реализуется в речи современников как определенный языковой код с предписаниями, нормами и запретами, бессознательно определяя поведение и мышление характерное для данной эпохи образуя единое коллективное историческое бессознательное. В противовес этому М. Фуко противопоставляет индивидуалистов аутсайдеров «социально отверженных» мыслителей, художников, безумцев, способных разрушить существующую эпиконструкцию.

Коллективное бессознательное – примеры

Коллективное бессознательное – примеры в жизни можно обнаружить при анализе поведения людей, которые находятся в толпе, и здесь коллективное или трансперсональное бессознательное проявляет себя через два вида поведения:

Объединяющее массовое поведение – толпа становится единым целым в результате заражения одинаковым эмоциональным фоном, идеями – так бывает во время митинг, где группа людей отстаивает свои права, или это толпа фанатиков в состоянии всеобщего экстаза.
Разъединяющее массовое поведение – здесь коллективное бессознательное выступает как «сеющее» панику и хаос. Люди эмоционально потрясены, и поведенческие механизмы в незнакомой ситуации срабатывают на уровне инстинкта выживания, люди действуя иррационально – внешне это выглядит, что человек не отдает себе отчета в своем поведении.

Пример из психиатрической практики К.Г. Юнга. Один из пациентов был под влиянием архетипа Спасителя и подозвал доктора посмотреть вместе с ним на солнце, чтобы лицезреть солнечный фаллос, и если попробовать качать головой из стороны в сторону, то фаллос будет также раскачиваться, создавая ветер. В 1910 г. Юнг изучая мифологию наткнулся на описание древней литургии культа Митры, где описывалось видение солнечной трубки на светиле, порождающей ветер. Сходство между этими описаниями очевидно, и в пациенте пробудилась информация из коллективного бессознательного древности.

Коллективное бессознательное Уолтера Боеша — К.Г. Юнг

Коллективное бессознательное

Картина К. Г. Юнга, с. 72 Красной книги ¹

Вальтер Беша

В лекции, прочитанной в Лондоне в 1936 году, Юнг сформулировал одно из своих наиболее полных и окончательных определений понятия коллективного бессознательного:

«Коллективное бессознательное является частью психика, которую можно отрицательно отличить от личного бессознательного тем, что она, подобно последнему, не обязана своим существованием личному опыту и, следовательно, не является личным приобретением. В то время как личное бессознательное состоит в основном из содержаний, которые когда-то были сознательны, но исчезли из сознания из-за того, что были забыты или вытеснены, содержания коллективного бессознательного никогда не были в сознании и, следовательно, никогда не приобретались индивидуально. но обязаны своим существованием исключительно наследственности. В то время как личное бессознательное состоит большей частью из комплексов , содержание коллективного бессознательного состоит в основном из архетипов. » (КВ 9.1, §88).

Концепция коллективного бессознательного является одним из столпов юнгианской модели психики, и ее формулировка прошла несколько этапов. Мы можем проследить начало его концептуализации до первых моментов творческого пути Юнга, когда он работал психиатром в больнице Бургхольцли. В это время Юнг наблюдал появление типичных мифологических тем, или мифологем , в бреде его психотических пациентов. В известном интервью для Би-би-си в 1959 году он рассказал корреспонденту Моргану Фримену о своем пациенте-шизофренике в Бургхольцли, которому было видение солнечного фаллоса. Это видение было, по-видимому, очень похоже на рукопись древней религии митраизма. Юнг видел в этом феномене намек на научную гипотезу существования сверхличного, или коллективного, бессознательного (McGuire, Hull, 1977).

С этого времени Юнг начал постоянный поиск доказательств своей гипотезы. Когда его так называемый психиатрический период в больнице Бургхольцли подошел к концу в 1909 году, Юнг провел обширное исследование мифологии народов со всего мира, что в конечном итоге привело к публикации его « трансформаций и символов либидо ». (1911/1912), позже опубликованный как Символы трансформации (1952). Это исследование выявило появление подобных первообразов ( Urbilden ) в различных культурах. Однако этой гипотезы миграции символов у разных народов было еще недостаточно для объяснения повсеместного существования сходных образов. Единственным возможным объяснением этого было автохтонное прорастание этих первообразов из сверхличного бессознательного. Юнг мог также наблюдать постоянное появление коллективных архетипических образов в фантазиях и снах своих пациентов, а также в своем собственном бессознательном материале. Основываясь на этих различных свидетельствах, Юнг выдвинул гипотезу о существовании филогенетическое бессознательное общее для всего человечества.

В период самоэкспериментирования, который Юнг называл своей «конфронтацией с бессознательным» с 1913 по 1932 год, Юнг записал серию субъективных переживаний, включая мечты, сны и важные внутренние образы. Эти внутренние диалоги вдохновили на публикацию его Красной книги в 2009 году. В ней субъективные персонажи, взаимодействующие с «эго» Юнга, частично являются результатом личного опыта автора, но они также имеют корни в коллективном бессознательном. Исторические личности из Ветхого Завета, пророки и

мифологических героев, фигурирующих в Красной книге, являются коллективными, но также относятся к собственному личному процессу Юнга. Содержание Красной книги , или Liber Novus , как ее еще называют, легло в основу всей последующей теоретической работы автора. Liber Novus можно рассматривать как отчет о личном опыте Юнга в отношении коллективного бессознательного.

Во время своих путешествий с 1920 года Юнг постоянно искал доказательства существования коллективного бессознательного в появлении сходных образов в совершенно разных культурах, таких как индейцы пуэбло в Нью-Мексико, племя элгоний на Берегу Слоновой Кости. (Уганда), в Египте, Тунисе и в индуистских храмах Индии. В своих теоретических работах Юнг снова и снова возвращался к теме коллективного бессознательного, описывая его как нечто объективное по своей природе, в отличие от субъективной части психики, которую он называл личным бессознательным.

Коллективное бессознательное является важным ориентиром в клинической практике Юнга. Символические элементы, появляющиеся во сне или в переносе, могут быть признаны принадлежащими опыту, разделяемому всем человечеством. Юнг утверждает, что когда эти коллективные элементы идентифицированы, пациент может выйти из изоляции своего невроза и понять, что его опыт разделяют многие другие. Он/она может также приобрести новое, телеологическое понимание своего собственного психологического процесса. Это теоретическая основа для Юнга метод амплификации .

Для некоторых авторов юнговское различие между коллективным бессознательным и личным бессознательным носит чисто теоретический характер, поскольку содержание коллективного бессознательного можно воспринять только через содержание личного бессознательного или через личный опыт (Williams, 1963, цит. Сэмюэлс, 1986). Проявления коллективного бессознательного можно наблюдать в психопатологии, особенно при психозах, где происходит интенсивное появление архетипических содержаний и идентификация с коллективными религиозными образами, такими как Христос, Мария и святые. У психотиков вмешательство личного бессознательного значительно снижено и имеет гораздо меньшее значение, чем наблюдаемое у невротиков, у которых комплексы играют преобладающую роль. Проявления коллективного бессознательного можно наблюдать и при массовых психозах, и при коллективных политических явлениях. Юнг стремился продемонстрировать зарождение национал-социализма в немецкой культуре XIX в.30-е годы как проявление коллективного бессознательного под влиянием Вотана, тевтонского бога бурь и войны (Юнг, 1936а).

Недавние юнгианские исследования политической психики (Сэмюэлс), культурного бессознательного (Хендерсон) и культурных комплексов (Зингер и Кимблс) также продемонстрировали патологические проявления коллективного бессознательного в социальных группах.

Ссылки:

Jung, C.G. (1936). Понятие коллективного бессознательного. CW Vol. 9.1. Принстон: Издательство Принстонского университета.
(1936 а) Вотан, CW, Vol. 10. Принстон: Издательство Принстонского университета,
Юнг, К.Г. (1911/1912) Преобразования и символы либидо. CW Vol. Б. Принстон: Издательство Принстонского университета,
Макгуайр, В., Халл, РФК (1977) К. Г. Юнг говорит. Интервью и встречи. Принстон: Princeton University Press
Сэмюэлс А., Шортер Б. , Плаут А. (1986) Критический словарь юнгианского анализа Лондон: Рутледж
Уильямс М. (1963), «Неразделимость личного и коллективного бессознательное», в кн.: Аналитическая психология: современная наука, изд. Fordham, M. et al., Heinemann, London, 19.73
Юнг, К.Г. (2009), Красная книга/Liber Novus, под редакцией Сону Шамдасани, В.В. Нортона.

Вальтер Бёхат прошел обучение в Институте К. Г. Юнга в Цюрихе. Он является одним из основателей Юнгианской ассоциации Бразилии (AJB). Он был представителем AJB в исполнительном комитете IAAP (Международная ассоциация аналитической психологии) с 2007 по 2013 год. Он имеет докторскую степень Университета штата Рио-де-Жанейро. Вальтер Бечат является сотрудником, отвечающим за бразильское издание Красной книги и Черных книг К.Г. Юнга как редактора переводов с немецкого на португальский язык. Уолтер является автором многочисленных научных публикаций в Бразилии и за рубежом. Его опубликованные работы включают «Красную книгу К. Г. Юнга: путешествие в неизведанные глубины». (Лондон: Карнак, 2017 г.) и всестороннее исследование мифа: «Мифопоэзисы психики: миф и индивидуация».

Коллективное бессознательное Скачать

₁ Перепечатано из Красной книги К. Г. Юнга. Авторское право © 2009 г. Фонда произведений К. Г. Юнга. С разрешения издателя, W.W. Norton & Company, Inc. Все права защищены. Юнг нарисовал этот образ в решающий момент написания своей Красной книги . Передает гармонию и симметрию в геометрических конусах и окружностях спереди, а фон выполнен в темных тонах, лишен строгого порядка лицевой части. Невозможно определить границы и содержание коллективного бессознательного, поскольку оно не имеет границ. Но оно проявляется в упорядоченной форме, в архетипических схемах, во всех культурах и во все времена.

Карл Юнг | Биография, архетипы, книги, коллективное бессознательное и теория

Карл Юнг

Смотреть все медиа

Дата рождения:: 26 июля 1875 г. Швейцария

Умер:: 6 июня 1961 г. (85 лет) Швейцария

Предметы изучения:: коллективное бессознательное свободная ассоциация индивидуация

Просмотреть весь связанный контент →

Прочтите краткий обзор этой темы

Карл Юнг , полностью Карл Густав Юнг (родился 26 июля 1875, Кесвиль, Швейцария — умер 6 июня 1961, Кюснахт), швейцарский психолог и психиатр, основавший аналитическую психологию, в некоторых аспектах ответ на Психоанализ Зигмунда Фрейда. Юнг предложил и развил концепции экстравертной и интровертной личности, архетипов и коллективного бессознательного. Его работа оказала влияние на психиатрию и изучение религии, литературы и смежных областей.

Молодость и карьера

Юнг был сыном филолога и пастора. Детство его было одиноким, хотя и обогащенным живым воображением, и с ранних лет он наблюдал за поведением своих родителей и учителей, которые пытался разрешить. Особенно обеспокоенный слабой верой своего отца в религию, он пытался передать ему свой собственный опыт общения с Богом. Во многих отношениях старший Юнг был добрым и терпимым человеком, но ни ему, ни его сыну не удалось понять друг друга. Юнгу, казалось, суждено было стать священником, потому что с обеих сторон его семьи было несколько священнослужителей. В подростковом возрасте он открыл для себя философию и много читал, и это, вместе с разочарованиями детства, побудило его отказаться от крепких семейных традиций, изучить медицину и стать психиатром. Он был студентом Базельского университета (189 г.5–1900) и Цюрих (доктор медицины, 1902).

Ему посчастливилось присоединиться к персоналу приюта Бургхольцли Цюрихского университета в то время (1900 г.), когда им руководил Ойген Блейлер, чьи психологические интересы положили начало тому, что сейчас считается классическим исследованием психических заболеваний. В Бургхольцли Юнг с выдающимся успехом начал применять ассоциативные тесты, инициированные более ранними исследователями. Он изучал, в частности, своеобразные и нелогичные реакции больных на слова-раздражители и обнаружил, что они вызываются эмоционально заряженными группами ассоциаций, утаиваемыми от сознания из-за их неприятного, аморального (для них) и часто сексуального содержания. Для описания таких состояний он использовал ныне известный термин «комплекс».

Связь с Фрейдом

Эти исследования, которые сделали его психиатром с международной репутацией, привели его к пониманию исследований Фрейда; его открытия подтвердили многие идеи Фрейда, и в течение пяти лет (между 1907 и 1912 гг. ) он был близким сотрудником Фрейда. Он занимал важные посты в психоаналитическом движении и считался наиболее вероятным преемником основателя психоанализа. Но это не должно было быть результатом их отношений. Отчасти из-за темперамента, отчасти из-за разногласий сотрудничество прекратилось. На этом этапе Юнг расходился с Фрейдом в том, что последний настаивал на сексуальной основе невроза. Серьезные разногласия возникли в 1912, с публикацией Юнга « Wandlungen und Symbole der Libido » (« Психология бессознательного», , 1916), которая противоречила многим идеям Фрейда. Хотя Юнг был избран президентом Международного психоаналитического общества в 1911 году, он вышел из общества в 1914 году. Ищу). Позже он выделил четыре функции ума — мышление, чувство, ощущение и интуицию, — одна или несколько из которых преобладают у любого данного человека. Результаты этого исследования были воплощены в Psychologische Typen (1921; Психологические типы, 1923). Широкая эрудиция Юнга хорошо проявилась здесь, как и в книге «Психология бессознательного».