Люди полигамны или моногамны: Полигамность у мужчин и женщин: виды и причины полигамии

Содержание

«Homo Sapiens моногамны или полигамны в своей природе?» — Яндекс Кью

Моногамия vs полигамия

18+

Сегодня полигамные отношения становятся все более популярными.

Партнеры не клянутся друг другу в верности и спокойно заводят романы на стороне. Могут ли такие отношения предполагать крепкие и сильные чувства?

Леша и Марина встречались три месяца, когда он однажды сказал, что не сможет приехать к любимой, так как у него свидание.

-Конечно, для меня это был шоком, – рассказывает девушка, – я росла в традиционной семье, где супруги любят и уважают друг друга, и никогда не думала, что могу столкнуться с такой неординарной ситуацией.

Марина решила тотчас прекратить отношения с молодым человеком, но…

-Я помню, он встретился со мной, умолял не расставаться…Именно тогда он впервые произнес заветные три слова… Когда я попросила объяснить его поведение, Леша сказал, что не видит ничего плохого в полигамных отношениях. Он даже был уверен, что я тоже с кем-то встречаюсь. Он многократно повторял, что те чувства, которое он испытывает ко мне – уникальны, а с другими девушками – только секс. Для большинства это может прозвучать дико, но я решилась на подобные отношения.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Леша и Марина вместе уже четыре года. Они живут в одной квартире, мечтают накопить денег и сыграть свадьбу.

-Я не могла и не могу думать о том, чтобы изменить Леше, но научилась спокойно воспринимать его связи с другими девушками. Для меня он идеален: и в духовном, и в интимном плане. Я просто приняла эту его «особенность» и абсолютно счастлива!

Со стороны отношения Леши и Марины кажутся странными и даже шокирующими. Как можно жить с человеком, зная, что он вступает в половую связь с кем-то другим? За разъяснением мы обратились к психологу-сексологу.

-Изначально, полигамия – это многоженство. Подобная форма отношений уже многие века действует в восточных и африканских странах. Но в современном обществе этот термин принял новые формы. Все больше людей полностью отрицают возможность моногамии. На западе, особенно в США, подобные отношения еще в конце прошлого века стали нормой. Что касается, России, статистика показывает, что, несмотря на сильное влияние заатлантической культуры, наши люди еще не готовы открыто признавать полигамию.

Ответ на вопрос «почему некоторым недостаточно состоять лишь в одних отношения?» на самом деле имеет довольно банальные ответы. Во многих это заложено генетически – у них проявляется так называемый «синдром охотника»; у других подобные проявления означают, что человек всего на всего не удовлетворен своими отношениям. У третьих желания иметь много партнеров находит свои корни еще в детстве: они просто берут пример с взаимоотношений родителей.

Кстати, ошибочным является мнение, что против моногамии выступают лишь мужчины. Исследования показывают, что с каждым годом все больше женщин предпочитают полигамные отношения. К их числу относится, например, Скарлетт Йоханссон. В одном из своих интервью актриса заявила, что не верит в моногамию, так как уверена в том, что подобные отношения для человека не естественны.

Но все же, для большинства людей моногамия – это норма, а точнее, неоспоримая аксиома. Влюбляясь, люди полностью отдаются своим чувствам и своему партнеру, не считают слова любви пустым звуком, а вкладывают в них обещание верности и ответственности друг за друга.

Илья, 23

Признаюсь, я изменял своим девушкам. Но это означало лишь одно: я не любил. После того, как я встретил свою вторую половинку, я ни разу не думал о том, чтобы «пойти налево». Для меня моя любимая – идеальна, и мне никто, кроме нее, не нужен.

Олеся, 25

У меня был опыт полигамных отношений. Мне было 19, это были мои первые серьезные чувства… Я была готова на все, чтобы удержать любимого. Мы встречались два года, и в какой-то момент я отчетливо поняла, что больше не могу засыпать в пустой постели, зная, что мой молодой человек спит с другой. Девушки, подобные отношения не имеют будущего: если человек вас любит, ему никогда не захочется никого другого, даже на физическом уровне.

Костя, 18

Никогда не смогу встречаться с девушкой, которая способна изменить, даже если это просто секс. Возможно, я старомоден, но в каждой девушке я вижу возможную мать моих детей. Этот образ никак не соотносится с образом женщины, которая готова провести ночь с незнакомым человеком.

Дима, 26

Я не вижу ничего плохого, чтобы состоять в нескольких отношениях одновременно. Живем один раз, тем более не в средние века, в конце концов. Я почти сразу предупреждаю девушек, что не стремлюсь к серьезным отношениям: многие не готовы принять это, но многие сами в поисках отношений без обязательств. Не понимаю парней, которые сковывают себя какими-то рамками. Ребят, оглянитесь! Вокруг столько красивых девушек.

Сколько людей, столько и мнений. А что думаешь об этом ты?

Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Текст: Ева К.

Человеческая моногамия имеет глубокие корни

Вкратце

Эволюция моногамии

Даже в тех обществах, где разрешена полигамия, моногамия является наиболее распространенным брачным договором среди людей. В этом отношении мы необычные животные: менее 10 процентов млекопитающих вступают в исключительные половые отношения.
То, как люди дошли до такого состояния, было предметом научных дискуссий на протяжении десятилетий, и этот вопрос до сих пор остается открытым. Но новое исследование проясняет ситуацию.
Теперь мы знаем, что первые гоминиды, появившиеся более семи миллионов лет назад, могли быть моногамными. Люди оставались (в основном) моногамными по уважительной причине: это помогло им развиться в завоевателей мира с большим мозгом, которыми они являются сегодня.

Млекопитающие не любят моногамию. Менее чем у 10% видов два человека обычно спариваются исключительно. Крыло приматов группы лишь немного более склонно к спариванию. Хотя от 15 до 29 процентов видов приматов выступают за совместную жизнь парами, гораздо меньше приверженцев моногамии, как ее знают люди, — исключительного сексуального партнерства между двумя людьми.

Очевидно, что у людей несовершенный послужной список. Люди заводят романы, разводятся и, в некоторых культурах, женятся на нескольких партнерах. На самом деле полигамия встречается в большинстве обществ мира. Но даже там, где полигамия разрешена, она остается договоренностью меньшинства. Большинство человеческих обществ организовано на основе предположения, что большая часть населения образует прочные, исключительно сексуальные пары. И моногамия, похоже, пошла на пользу нашему виду. «Парные узы», как ученые называют моногамные отношения, были важной адаптацией, возникшей у архаического предка и ставшей центральным элементом социальных систем человека и нашего эволюционного успеха. «У нас есть очень большое преимущество перед многими другими видами, потому что у нас есть парные связи», — говорит антрополог Монреальского университета Бернар Шапе.

Моногамная пара также формирует основу для чего-то уникально человеческого — обширных и сложных социальных сетей, в которых мы живем. Другие детеныши приматов устанавливают родственные связи только через свою мать; люди прослеживают родство от обоих родителей, расширяя семейные связи каждого поколения. Среди людей социальные сети расширяются, чтобы включать другие семьи и даже не связанные между собой группы в расширении кругов отношений. По мнению Шапе, такие групповые связи, наряду с моногамией, составляют «две наиболее важные черты человеческого общества».

Ученые десятилетиями пытались понять происхождение и значение человеческой моногамии. Основные вопросы, такие как, когда мы начали объединяться в пары на всю жизнь, почему это было выгодно и как совокупление могло способствовать нашему успеху как вида, остаются нерешенными и спорными, но новые исследования приблизили нас к разгадке тайны.

Происхождение спаривания

Вполне возможно, что наши самые далекие предки были моногамны. По словам антрополога К. Оуэна Лавджоя из Кентского государственного университета, ископаемые свидетельства свидетельствуют о том, что моногамия существовала даже раньше, чем 9 лет назад.0027 Ardipithecus ramidus , вид, наиболее известный по частичному женскому скелету возрастом 4,4 миллиона лет по прозвищу «Арди», обнаруженному в районе Среднего Аваша в Эфиопии. Согласно гипотезе Лавджоя, вскоре после разделения эволюционных ветвей человекообразных обезьян и человека от последнего общего предка более семи миллионов лет назад наши предшественники переняли три трансформирующих поведения: несение пищи в руках, освобождение от двуногой позы, формирование парных связей и сокрытие внешних сигналов женской овуляции. Развиваясь вместе, эти инновации дали гомининам, племени, которое возникло, когда древние люди отделились от шимпанзе, репродуктивное преимущество перед обезьянами.

Согласно этой гипотезе, полигамная система спаривания предков была заменена парными связями, когда самцы гоминидов более низкого ранга отвлекали энергию от борьбы друг с другом на поиск пищи, которую можно было бы принести самкам в качестве стимула для спаривания. Самки предпочитали надежных поставщиков агрессивным конкурентам и связывались с лучшими собирателями. В конце концов самки потеряли отек кожи или другие признаки сексуальной восприимчивости, которые привлекли бы других самцов, пока их партнеры собирали пищу.

В качестве доказательства Лавджой указывает на Ар. Зубы ramidus . По сравнению с живыми и ископаемыми обезьянами Ar. ramidus демонстрирует резкое уменьшение различий между размерами клыков самцов и самок. Эволюция превратила кинжалоподобные клыки многих самцов приматов в грозное оружие, используемое для борьбы за доступ к самкам. Не так обстояло дело с ранними гомининами. Представьте себе клыки в разинутой пасти самца гориллы; Теперь загляните себе в рот. Люди обоих полов имеют маленькие короткие клыки — неопасная черта, уникальная для гоминидов, включая самых ранних Ardipithecus экз.

Также существует грубая корреляция между брачным поведением приматов и половым диморфизмом, то есть различиями в массе и размерах тела между самцами и самками одного и того же вида. Чем более диморфен вид приматов, тем больше вероятность того, что самцы дерутся из-за самок. С одной стороны, полигамные самцы горилл вырастают более чем в два раза массивнее самок. С другой стороны, и самцы, и самки гиббонов, которые в основном моногамны, почти равны по массе. Люди находятся ближе к гиббонам по спектру диморфизма: самцы человека могут быть в среднем на 20 процентов массивнее самок.

Однако мы мало что можем сделать из летописи окаменелостей. Палеоантрополог Дж. Майкл Плавкан из Университета Арканзаса призывает к осторожности при переходе от окаменелых костей к социальному поведению гоминидов. Рассмотрим Australopithecus afarensis , вид, к которому принадлежала «Люси», живший между 3,9 миллионами и тремя миллионами лет назад. Как и Ardipithecus, A. afarensis имел маленькие клыки, но его скелет демонстрирует уровень диморфизма между современными шимпанзе и гориллами. «У вас есть [уровень] диморфизма размеров тела, предполагающий, что [ A. afarensis ] самцы конкурировали за самок и [a] потеря собачьего диморфизма говорит о том, что это не так», — говорит Плавкан. «Это головоломка».

Многие антропологи также оспаривают вывод Лавджоя о том, что моногамия, поддерживаемая самцами, дающими пищу своим партнершам и потомству, была стратегией гоминидов на протяжении миллионов лет. В апреле 2013 года в журнале Evolutionary Anthropology Шапе утверждал, что уникальные черты человеческой семьи и социальной структуры (моногамия, родственные связи через обоих родителей и расширение социальных кругов) проявлялись в ступенчатой последовательности. По словам Шапе, до первого шага и самцы, и самки гоминидов, как и шимпанзе, были беспорядочны в отношениях с партнерами. Затем произошел переход к полигамии, которая встречается у горилл. Но сохранить много партнеров — тяжелая работа. Это включает в себя много драк с другими самцами и охрану самок. Моногамия могла бы стать лучшим способом облегчить полигамию.

Шапе отказывается строить предположения о том, когда произошел этот сдвиг и какие виды были задействованы. Но другие исследователи ориентируются на период между 2 и 1,5 миллионами лет назад, после возникновения нашего рода Homo и совпадения с физическими изменениями, которые проявляются у Homo erectus , наиболее вероятно, первого вида гоминидов, успешно мигрировавшего. за пределами Африки. H. erectus обладал гораздо более крупным телом, пропорции которого больше напоминали пропорции современного человека, чем его предшественники. Примерно в два раза больше вида Люси, H. erectus также, по-видимому, менее диморфен по половому признаку, чем австралопитеки и самые ранние представители Homo . Ограниченные ископаемые данные свидетельствуют о том, что самок H. erectus начали приближаться по физическому росту к самцам и иметь ту же степень диморфизма, что и у современных людей, что в совокупности может свидетельствовать о том, что самок H. erectus вели менее конкурентный образ жизни, чем его предки. Поскольку приматы с одинаковыми размерами тела, как правило, моногамны, это изменение может сигнализировать о сдвиге в сторону более исключительного брачного поведения. Homo naledi , вымерший гоминид, зарегистрированный в 2015 году, но еще не датированный, похоже, следует той же тенденции в размерах тела. Около 1550 окаменелостей, принадлежащих по крайней мере 15 особям, показывают удивительно небольшие различия в размерах одних и тех же костей в разных скелетах взрослых людей.

Стратегическое партнерство

Если ученые не могут прийти к единому мнению, когда люди стали моногамными, вряд ли можно ожидать, что они придут к единому мнению, почему это произошло. В 2013 году две независимые исследовательские группы опубликовали отдельные статистические исследования существующей литературы, чтобы определить, какое поведение могло быть движущей силой моногамии. Оба исследования были направлены на поиск наилучшего объяснения моногамии среди трех устойчивых гипотез: промежутки между самками, предотвращение детоубийства и родительская забота о мужчинах.

Гипотеза промежутков между самками утверждает, что моногамия возникает после того, как самки начинают осваивать более крупные территории, чтобы получить больший доступ к ограниченным пищевым ресурсам и, в процессе этого, увеличивать расстояние друг от друга. Поскольку самки находятся дальше друг от друга, самцам труднее найти и удержать нескольких партнеров. Общение с одним партнером облегчает жизнь, снижая риск травмирования самца при патрулировании своей территории и позволяя ему гарантировать, что потомство его партнерши будет его собственным.

Зоологи Дитер Лукас и Тим Клаттон-Брок из Кембриджского университета нашли подтверждение этой теории в статистическом анализе 2545 видов млекопитающих. Они описали свои выводы в статье, опубликованной в журнале Science . Данные показали им, что млекопитающие начинали жить поодиночке, но затем тот или иной вид переходил к моногамии 61 раз в течение своей эволюционной истории. Моногамия чаще всего проявлялась у плотоядных и приматов, предполагая, что виды склонны к спариванию парами, когда их самкам требуется богатая, но редкая диета (например, богатые белком туши или спелые фрукты), которую обычно можно получить, только обыскивая большую территорию. Их результаты предоставили самую сильную статистическую поддержку выводу о том, что все более рассеянные одинокие самки заставляли самцов искать одиноких партнеров.

Лукас признает, что, хотя эта гипотеза может работать для нелюдей, она может быть не столь подходящей для людей: трудно примирить присущую людям социальность с гипотезой, которая зависит от низкой плотности доступных женщин. Возможно, наши предки были слишком общительны, чтобы самки были рассеяны по саванне, как другие млекопитающие. Но эта теория потенциально может быть верна для людей, если моногамия возникла у гоминидов раньше, чем наша склонность жить в группах.

Вторая ведущая гипотеза утверждает, что моногамия возникла из-за угрозы смертельного насилия по отношению к потомству. Если соперничающий самец бросил вызов доминирующему самцу в сообществе или вытеснил его, узурпатор мог убить младенцев, которых он не произвел на свет. Матери прекращали кормить грудью и снова начинали овуляцию, давая мародерствующему самцу шанс распространить свои гены. Чтобы предотвратить детоубийство, женщина выбирала союзника-мужчину, который мог бы защитить ее и ее ребенка.

Антрополог Кит Опи из Университетского колледжа Лондона приводит доказательства гипотезы предотвращения детоубийства в исследовании, опубликованном в Труды Национальной академии наук . Опи и его коллеги провели компьютерное моделирование истории эволюции приматов для 230 видов приматов; затем они применили так называемый байесовский статистический анализ, чтобы определить, какая из трех известных гипотез происхождения моногамии с наибольшей вероятностью окажется верной. Они выявили значительную корреляцию между моногамией у приматов и каждым из трех гипотетических триггеров, но только увеличение угрозы детоубийства последовательно предшествовало появлению моногамии во многих линиях приматов.

Биология и поведение современных приматов подтверждают вывод о том, что детоубийство является побуждением к моногамии. Приматы особенно подвержены риску детоубийства: у них большой мозг, которому нужно время для развития, что делает младенцев зависимыми и уязвимыми в течение длительного времени после рождения. А убийство младенцев наблюдалось более чем у 50 видов приматов; обычно в нем участвует самец, не входящий в группу, нападающий на младенца, которого не отняли от груди, в попытке получить доминирование или доступ к самкам. Но доказательства имеют пределы: почти все эти виды имеют либо беспорядочные, либо полигамные системы спаривания, поэтому распространение детоубийства среди современных приматов не соответствует прогнозу о том, что моногамия должна развиваться, когда детоубийство представляет большую угрозу.

Третья гипотеза о том, почему возникла моногамия, указывает на то, что самец выполняет родительские обязанности. Когда ребенок становится слишком затратным с точки зрения калорий и энергии для матери, чтобы вырастить ее самостоятельно, отец, который остается с семьей и обеспечивает питание или другие формы ухода, увеличивает шансы своего потомства на выживание и поощряет более тесные связи с матерью.

Родственная идея, предложенная антропологом Ли Геттлером из Университета Нотр-Дам, утверждает, что моногамия поддерживается только тем, что отцы вынашивают потомство. Матери должны удовлетворять значительные потребности грудных детей в питании. Тем не менее, для приматов и людей-охотников-собирателей вытаскивание младенца, особенно без перевязи или других приспособлений, требовало затрат энергии, сравнимых с грудным вскармливанием. Перенос самцами мог освободить самок для удовлетворения их собственных энергетических потребностей путем поиска пищи.

Южноамериканская обезьяна-сова Азары может пролить свет на то, как отцовская забота укрепляет моногамию. Эти обезьяны живут небольшими семейными группами, состоящими из пары взрослых самцов и самок и детенышей, а также одного или двух молодых особей. Мать-обезьяна носит новорожденного на бедре сразу после рождения. Но отец ребенка берет на себя большую часть ношения и заботы — ухода, игр и кормления — с того момента, как ребенку исполнится две недели. Взрослые партнеры буквально поддерживают связь с частым контактом хвоста, а простая близость самца как к самке, так и к его детенышам может укрепить эмоциональные связи.

Действительно, исследование, опубликованное в марте 2014 года в журнале Proceedings of the Royal Society B , представило генетические доказательства того, что пары совиных обезьян Азары остаются моногамными — первое генетическое подтверждение для любого примата, кроме человека. ДНК, собранная в нескольких исследовательских группах, показала, что все самки и все самцы, кроме одного, в 17 парах были наиболее вероятными родителями 35 потомков. «Они идут до конца и вступают в моногамные отношения с генетической точки зрения», — говорит антрополог Эдуардо Фернандес-Дуке из Йельского университета, соавтор исследования. Брачные узы между обезьянами-совами Азары длятся в среднем девять лет, и обезьяны, которые остаются с одним и тем же партнером, достигают большего репродуктивного успеха — конечная цель эволюции при любой системе спаривания.

Что два недавних статистических исследования говорят о гипотезе отцовской заботы? Оба пришли к выводу, что среди конкурирующих гипотез отцовская забота наименее вероятна для запуска моногамного спаривания, но, по словам Лукаса, «отцовская забота все же может объяснить, почему вид остается моногамным ».

Требуется деревня

Одной семьи родителей недостаточно, чтобы вырастить такую же умную и социальную обезьяну, как человек, говорит антрополог Сара Хрди из Калифорнийского университета в Дэвисе. Человеческий младенец потребляет около 13 миллионов калорий на своем долгом пути от рождения до зрелости, что является тяжелым бременем для матери, даже с помощью партнера. Это требование может объяснить, почему во многих обществах человеческие матери полагаются на «всех родителей» (таких как родственники одного из родителей или других членов группы), чтобы помочь обеспечить питание и уход за детьми. «Человеческие матери готовы позволить другим держать своих детей с самого рождения», — отмечает Хрди. «Это удивительно, и это удивительно необычно». Ни одна обезьяна не занимается чем-то подобным аллопарентингу.

Хрди утверждает, что кооперативное разведение, социальная система, в которой все родители помогают заботиться о детенышах, развилась среди наших древних предков, начиная с H. erectus почти два миллиона лет назад. У этого вида было гораздо большее тело и мозг, чем у его предков; по одной оценке, для управления телом H. erectus требовалось на 40 процентов больше метаболической энергии по сравнению с предыдущими гомининами. Если бы H. erectus пошел по похожему на человека пути задержки развития и длительной зависимости, то, возможно, потребовались бы сотрудничающие все родители, чтобы поддержать энергетические потребности в воспитании детей с большим мозгом.

Без совместного размножения, заключают Карин Ислер и Карел ван Шайк, обе из Цюрихского университета, начало Homo не пробился бы через гипотетический «серый потолок», который ограничивает максимальный объем мозга обезьяны примерно 700 кубическими сантиметрами. . Чтобы оплатить энергетические затраты на увеличенный мозг, животное должно снизить скорость рождения или скорость роста, или и то, и другое. Но люди добились более коротких периодов отлучения от груди и большего репродуктивного успеха, чем могли бы быть существа с объемом мозга от 1100 до 1700 см3. Ислер и ван Шайк связывают этот успех с аллородительством, которое позволило H. erectus , чтобы чаще иметь потомство, обеспечивая это потомство достаточным количеством энергии для роста большого мозга.

Таким образом, именно сотрудничество, будь то в форме моногамных пар, нуклеарных семей или племен, позволило людям добиться успеха, когда все наши ископаемые предки и двоюродные братья вымерли. На самом деле, сотрудничество может быть величайшим навыком, который мы приобрели за последние два миллиона лет, который позволил нашему молодому роду выжить в периоды изменений окружающей среды и стресса и вполне может определить будущее нашего геологически молодого вида.

Эта статья изначально была опубликована под названием «Полномочия двух» в специальных выпусках SA 25, 1s, 80–85 (март 2016 г. )

Пересмотр происхождения человека в свете Ardipithecus ramidus . К. Оуэн Лавджой в Science , Vol. 326, стр. 74, 74e1–74e8; 2 октября 2009 г.

Моногамия, сильно связанные группы и эволюция социальной структуры человека. Бернар Шапе в Эволюционная антропология , Vol. 22, № 2, стр. 52–65; Март/апрель 2013 г.

Эволюция социальной моногамии у млекопитающих. Д. Лукас и Т. Х. Клаттон-Брок в Science , Vol. 341, страницы 526–530; 2 августа 2013 г.

Детоубийство мужского пола приводит к социальной моногамии у приматов. Кристофер Опи и др. in Proceedings of the National Academy of Sciences USA , Vol. 110, № 33, страницы 13 328–13 332; 13 августа 2013 г.

ОБ АВТОРАХ

Блейк Эдгар является соавтором книги From Lucy to Language и других книг, а также пишущим редактором журнала Archeology Magazine . Он является старшим редактором по закупкам в University of California Press.

Люди моногамны или полигамны? Эволюция стратегий спаривания человека.

Фото Жоржа Гобе/AFP/Getty Images.

Чем мы отличаемся от всех остальных животных? Это наши распухшие мозги, наши ленивые руки или, может быть, наши гибкие большие пальцы? В 2011 году исследовательская группа изучила особенности ДНК человека и наткнулась на еще один придаток странной формы, который делает нас теми, кто мы есть: я имею в виду, конечно, гладкий и бесхребетный член человека. Пенисы многих млекопитающих снабжены «роговыми сосочками», затвердевшими бугорками или шипами, которые иногда выглядят как ряды шипов на причудливом презервативе. Эти сосочки усиливают ощущения, по крайней мере, так утверждается, и сокращают задержку брачного самца до оргазма. Поскольку люди потеряли свои фаллические выпуклости несколько миллионов лет назад, возможно, мы эволюционировали, чтобы делать это медленно. И также может быть так, что более продолжительный секс приводит к более интимным отношениям.

Таким образом, (можно возразить, что) отторжение шипов нашего пениса привело к любви и браку, и (можно также сказать, что) наша склонность к спариванию парами отодвинула в сторону потребность в мужественном соперничестве, что, в свою очередь, дало нам возможность жить вместе большими и мирными группами. Жизнь в группах, безусловно, имела свои преимущества, не последним из которых является то, что она привела к большему мозгу и способности к языку, а также, возможно, к набору черт, которые помогли нам цивилизоваться и приручить нас. Так мы перешли от роговых сосочков к верным партнерам — от полигамии к моногамному человечеству.

Мне очень нравится эта история, но она может быть правдой, а может и нет. На самом деле не все шипы полового члена в природе служат для ускорения секса — у орангутангов есть причудливые шипы, но они тратят четверть часа на половой акт, — поэтому мы не знаем, что делать с нашими сосочками или их отсутствием. Это не помешает никому задуматься.

Поскольку нам нравится думать, что то, как мы спариваемся, определяет нас, сексуальная жизнь древних гоминидов в течение многих лет изучалась с помощью компьютерного моделирования, путем измерения окружности древних костей и применения правил эволюции и экономики. Но чтобы понять спорную область палеосексологии, нужно сначала решить вопрос о том, как мы спариваемся сегодня и как мы спаривались в недавнем прошлом.

По данным антропологов, только 1 из 6 обществ, как правило, соблюдает моногамию. Существуют свидетельства существования институтов «один мужчина — одна женщина» еще в Кодексе Хаммурапи; кажется, что эта практика была дополнительно систематизирована в Древней Греции и Риме. Но даже тогда человеческое стремление к верности имело свои пределы: формальные наложницы не одобрялись, но рабыни любого пола были хорошей добычей для внебрачных связей. Историк Вальтер Шайдель описывает эту греко-римскую практику как полигамную моногамию .0163 — своего рода половинчатая моральная позиция в отношении распущенности. Сегодняшняя иудео-христианская культура не избавилась от этой склонности к обману. (Если бы не было никаких пустяков, нам не понадобилась бы седьмая заповедь.)

В Миф о моногамии психологи-эволюционисты Дэвид П. Бараш и Джудит Ева Липтон говорят, что мы не единственная пара- связывающие виды, которые любят спать рядом. Даже среди животных, давно известных как верные типы, — гнездящихся птиц и т. д. — не так уж много остается исключительным. Самый веселый. «Есть несколько моногамных видов, — говорит Бараш. «Толстохвостый карликовый лемур. Малагасийская гигантская прыгающая крыса. Однако, чтобы найти их, нужно заглянуть в укромные уголки и закоулки». Как и многие другие животные, люди не настолько моногамны. Проще говоря, мы моногамы иш .

Этот -подобный доставил массу неприятностей любителям и ученым. Попытки определить наше сексуальное поведение часто идут вразрез с человеческим промежуточным положением. Возьмем один общий косвенный показатель того, как приматы совокупляются: размер яичек. Мужчина, который вынужден делить своих партнеров, может преуспеть в том, чтобы считать каждую эякуляцию, выпуская как можно больше сперматозоидов. Шимпанзе довольно свободно спариваются и демонстрируют высокую степень конкуренции между самцами. У них также есть гигантские мячи, чтобы сдувать своих соперников». Гориллы, с другой стороны, имеют более развитую сексуальную динамику: у альфа-самца весь секс; остальные самцы облажались. Поскольку при эякуляции меньше шансов столкнуться лицом к лицу, размер тезиса не так важен. Мячи гориллы довольно маленькие. А что насчет мужских яичек? Они не такие большие и не такие маленькие. им всего а .

Самцы горилл не могут превосходить друг друга семенниками, но они полагаются на другие черты, чтобы получить и сохранить свои гаремы. Вот почему самцы горилл такие огромные и устрашающие: они могут бороться с другими самцами за доминирование в обществе. Внутри вида разница между мужским и женским телосложением дает еще один показатель брачных привычек: чем больше разница в размерах тела, тем более конкурентоспособны самцы и тем больше склонность к полигамии. Так как же соотносится разрыв между человеческими мужчинами и женщинами по сравнению с другими приматами? Мы как бы посередине.

Поскольку мы не являемся ни тем, ни другим, ученым пришлось размышлять о том, как наши предки могли делать свое дело. Были ли они похожи на горилл, где большинство самцов страдало, пока один чувак наслаждался возможностью распространить свое семя? Или больше похоже на шимпанзе — спят, а самцы соревнуются за нескольких партнеров? Или есть другая возможность, подобная той, которую защищают Кристофер Райан и Касильда Джета в их пользующемся спросом и сильно критикуемом гимне свободной любви 9.0162 Секс на рассвете ? По словам авторов этой книги, наши предки поступали так же, как и бонобо: они занимались безудержным сексом без особых ссор.

Такие дискуссии, как правило, быстро заходят в тупик, поскольку мы просто не знаем наверняка. Наши самые последние общие родственники с этими другими приматами жили около 6 миллионов лет назад. (Я полагаю, что если бы бонобо могли быть антропологами, один из них мог бы написать книгу о том, возникла ли сексуальность бонобо из чего-то похожего на человека.) «Что это на самом деле, — говорит Бараш, — так это тест Роршаха для людей, задающих вопрос».

У нас есть данные о тенденциях спаривания людей, но записи, как правило, немного неоднородны. В 2010 году группа в Монреале завершила анализ коэффициентов размножения Homo sapiens на основе тщательного изучения ДНК. Измеряя разнообразие человеческих хромосом, исследователи попытались выяснить, какая часть репродуктивного пула состоит из самок. Они обнаружили соотношение чуть больше, чем один к одному, а это означает, что на каждый миньян детородного мужчины приходится не менее 11 женщин. Но математика, которую они использовали, оказалась немного шаткой, и после внесения некоторых исправлений они немного увеличили числа в сторону 2. Они написали, что эти оценки все еще находятся в пределах диапазона, который вы найдете для описанных обществ. как «моногамные или последовательно моногамные, хотя они также пересекаются с теми, которые характеризуют полигамию». Еще раз — мы моногамны иш .

В какой момент эволюции гоминидов появилось это промежуточное поведение? Палеонтолог Оуэн Лавджой опубликовал в 2009 году ископаемые образцы Ardipithecus ramidus , которые жили 4,4 миллиона лет назад. Он использовал недавно описанный вид как доказательство великого перехода гоминидов к (в основном) отношениям один на один. Арди ходил на двух ногах, что освобождало его руки для переноски пищи, и самцы, которые несли пищу, по его словам, таким образом могли относить эту еду самкам. Они разработали способ ухаживать и приносить домой бекон. К этому этапу эволюции половой диморфизм также уменьшился, как и другие признаки конкуренции между самцами. В совокупности Лавджой написал в Science , эти точки данных предполагают «серьезный сдвиг в жизненной стратегии, [который] преобразовал социальную структуру ранних гоминидов». Самцы и самки начали объединяться в пары, и папы научились поддерживать свои семьи.

Специалист по вычислениям из Университета Теннесси Сергей Гаврилец в мае завершил исследование того, как этот переход мог следовать законам естественного отбора. Это непростая головоломка. Гаврилец объясняет, что полигамная схема спаривания может привести к «порочному кругу», когда самцы тратят свое время и энергию на борьбу за самок. Группе могло бы стать лучше, если бы все разделились на счастливые гетеропары и занялись заботой о своих детях. Но как только вы начинаете войны за секс, эволюционный толчок поддерживает их. Поэтому Гаврилец создал компьютерную модель, чтобы увидеть, может ли любое движение к моногамии соответствовать тому, что мы знаем об эволюции. Он обнаружил, что это могло произойти из-за изменения предпочтений женщин в отношении партнеров, которые предлагают еду и заботу о детях. (Мужчины с низким рейтингом могут также предпочитать отношения с партнершами, которые не изменяли.)

Гаврилец говорит, что ему нужно проверить свою модель на соответствие еще нескольким теориям эволюции человеческого партнерства, в том числе той, которая связана с изобретением приготовленной пищи. Но он, по крайней мере, доказал, что биология может привести к современной любви без какой-либо помощи со стороны закона или обычаев. «Культура появилась намного позже, — сказал он весной, — и только дополнила то, что уже было на месте».

Это одна идея, но изучение моногамии охватывает все виды. Другие больше интересовались культурой и обычаями. В январе ученый по имени Джо Хенрих опубликовал со своими коллегами отчет о том, как и почему система с одним партнером могла распространиться как социальная норма. В документе отмечается, что брачные обычаи — это не то же самое, что стратегии спаривания. (Однако они связаны между собой: мы склонны усваивать правила общества, в котором живем, поэтому «правильный поступок» становится наградой сам по себе.) Авторы утверждают, что когда общество становится достаточно большим и достаточно сложным, это выгодно для его культуры. поощрять моногамию или, по крайней мере, моногамность.

Почему? Потому что многоженство вызывает проблемы. Хенрих и др. рассматривают большое количество доказательств в поддержку утверждения о том, что многоженство оставляет многих мужчин неженатыми и склонными к рискованным и гневным действиям. Эти холостяки представляют угрозу: они увеличивают уровень преступности и конфликтов и снижают производительность. Например, в Китае с 1988 по 2004 год предпочтение детей мужского пола резко изменило соотношение полов. За это время количество неженатых мужчин почти удвоилось, как и преступность. В Индии уровень убийств зависит от соотношения мужчин и женщин в штатах страны. Используя эти и другие данные, авторы утверждают, что культура моногамии будет расти и процветать. Он был бы лучшим в своей нише.

Конечно, также возможно, что высокий уровень конфликтов приводит к случаям полигамии. Вальтер Шайдель указывает, что древний запрет на смешанные браки был приостановлен ближе к концу Пелопоннесской войны, когда погибло так много солдат, что потенциальных мужей стало не хватать.