Не очень нравится: Не нравится внешность парня — 56 ответов на форуме Woman.ru

Содержание

«Стоит ли начинать встречаться с человеком, если очень сильно нравится характер, и не очень сильно нравится внешность?» — Яндекс Кью

Мне нравится, что Вы больны не мной… — Цветаева. Полный текст стихотворения — Мне нравится, что Вы больны не мной…

Литература

Каталог стихотворений

Марина Цветаева — стихи

Марина Цветаева

Мне нравится, что Вы больны не мной…

Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем ни ночью — всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,
За то, что Вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не Вами.

1915 г.

О любви

Длинные

Серебряный век

Стихи Цветаевой Марины Ивановны – О любви

Стихи Цветаевой Марины Ивановны – Длинные

Стихи Цветаевой Марины Ивановны – Серебряный век

Другие стихи этого автора

Так

Почему ты плачешь? — Так. —

Плакать так смешно и глупо.

Для детей

Они и мы

Героини испанских преданий

Умирали, любя,

О любви

Так будет

Словно тихий ребенок, обласканный тьмой,

С бесконечным томленьем в блуждающем взоре,

О жизни

Вот

Вот: слышится — а слов не слышу,

Вот: близится — и тьмится вдруг…

Серебряный век

Моим стихам, написанным так рано…

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я — поэт,

Серебряный век

Вчера ещё в глаза глядел

Вчера ещё в глаза глядел,

А нынче — всё косится в сторону!

О любви

Как читать

Публикация

Как читать «Преступление и наказание» Достоевского

Рассказываем о масштабном психологическом исследовании русского классика

Публикация

Как читать «Белую гвардию» Булгакова

Литературная традиция, христианские образы и размышления о конце света

Публикация

Как читать «Очарованного странника» Лескова

Почему Иван Флягин оказывается праведником, несмотря на далеко не безгрешную жизнь

Публикация

Как читать поэзию: основы стихосложения для начинающих

Что такое ритм, как отличить ямб от хорея и могут ли стихи быть без рифмы

Публикация

Как читать «Лето Господне» Шмелева

Почему в произведении о детстве важную роль играют религиозные образы

Публикация

Как читать «Двенадцать» Блока

На какие детали нужно обратить внимание, чтобы не упустить скрытые смыслы в поэме

Публикация

Как читать «Темные аллеи» Бунина

На что обратить внимание, чтобы понять знаменитый рассказ Ивана Бунина

Публикация

Как читать «Гранатовый браслет» Куприна

Что должен знать современный читатель, чтобы по-настоящему понять трагедию влюбленного чиновника

Публикация

Как читать «Доктора Живаго» Пастернака

Рассказываем о ключевых темах, образах и конфликтах романа Пастернака

Публикация

Как читать Набокова

Родина, шахматы, бабочки и цвет в его романах

«Культура. РФ» — гуманитарный просветительский проект, посвященный культуре России. Мы рассказываем об интересных и значимых событиях и людях в истории литературы, архитектуры, музыки, кино, театра, а также о народных традициях и памятниках нашей природы в формате просветительских статей, заметок, интервью, тестов, новостей и в любых современных интернет-форматах.

О проекте
Открытые данные

Контакты

E-mail: [email protected]
Нашли опечатку? Ctrl+Enter

Материалы

При цитировании и копировании материалов с портала активная гиперссылка обязательна

грамматика — отличие отрицания: мне не очень нравится / мне не очень нравится / мне не нравится

Задавать вопрос

спросил 5 лет, 10 месяцев назад

Изменено 5 лет, 10 месяцев назад

Просмотрено 9к раз

У меня вопрос об отрицательных предложениях со словом «много» в английском языке.

Мне это не очень нравится. мне не очень нравится. — я так понимаю означает «нравится, но не очень».

Мне это не нравится. — возможно, он мне ни нравится, ни не нравится.

Мне это не очень нравится. — значит ли это, что человеку нравится вещь , но не очень или человеку эта вещь не нравится? Что мы отрицаем здесь «нравится что-то» или «нравится что-то

много «?

грамматика
структура предложения
отрицание

Я не очень люблю шоколадное мороженое.
Мне не очень нравятся фильмы с Винсом Вонном.
Я не очень люблю походы.
Я не очень люблю больницы.

Во всех этих четырех случаях я бы расценил это как означающее, что человеку не особенно интересен названный предмет или деятельность. Это может быть что угодно, от умеренной или легкой неприязни до более умеренной незаинтересованности. Другими словами, возможно, этот человек искренне не любит шоколадное мороженое, но, скорее всего, он просто предпочитает другие вкусы шоколаду. Возможно, этот человек полностью избегает пеших прогулок, но, возможно, он был бы не прочь совершить короткую прогулку пару раз в год. Я не хотел бы делать слишком много суждений на основе такого расплывчатого утверждения, но скажу следующее: я не ожидал, что этот человек будет ходить по пешеходным тропам каждые вторые выходные и заказывать шоколадное мороженое в этом причудливом маленьком магазине рядом с конец тропы каждый раз. Но если бы выбор был между шоколадным мороженым или отсутствием мороженого, трудно понять, каким путем он мог бы пойти, основываясь только на одном утверждении.

Трудно сказать, изменяет ли «много» вещь или степень (не)подобия, потому что это выражение несколько идиоматично и гибко в своем применении.

Как уже говорили другие, одно из выражений в вашей первой строке («Мне это не очень нравится») на самом деле не идиоматично и не произносится большинством носителей языка.

Мне это не нравится.

Это означает то, что написано. Тебе это не нравится. Обычно он равен Мне это не нравится .

Редко бывает, чтобы говорящий имел в виду что-то другое. Например. «Мне это не нравится. Я ЛЮБЛЮ это». Но это будет немедленно квалифицировано говорящим как часть драматического эффекта (или должно быть), и не является допущением по умолчанию для этой фразы.

Например:

A: Мне не нравятся эти апельсины.
[Б выбрасывает апельсины]
А: Почему ты выбросил апельсины?
B: Ты сказал, что они тебе не нравятся.
А: Мне они не нравятся. Я люблю их. Извлеките их из мусора.

А здесь настоящий умник, и никто не обвинит Б в том, что он злится на А.

Мне это не очень нравится.

Очень сильно здесь нечетко выражает

сумму «мне не нравится», а очень сильно означает что-то вроде 80%-90% — не 100%, а больше, чем «половина».

Амос Оз: «Я люблю Израиль, но не очень» | Художественная литература

Человек, который на протяжении десятилетий был самым известным литературным голосом Израиля, заявляет о своей «глубокой любви» к «одному из величайших евреев, которые когда-либо жили». Амос Оз вспоминает, как влюбился в «этого еврея» много лет назад, когда, будучи подростком из кибуцника, он был очарован «его поэзией, его юмором, его состраданием, его теплотой, его простотой». Сладкий хвалебный гимн Оза адресован Иисусу Христу.

Если это и стало неожиданностью, то не только потому, что Оз — израильский еврей. Это также потому, что он часто — и яростно — писал о той роли, которую столетия гонений на христиан сыграли в взращивании еврейской тоски по родине. Но какой бы гнев он ни питал к христианской Европе, к Иисусу, Оз выражает только нежное восхищение. Даже если, с улыбкой добавляет писатель, «мы с ним во многом расходимся — как любые два израильтянина».

Сейчас ему 77 лет, его очки привязаны к шнурку на шее, он по-прежнему благословлен суровой внешностью и завораживающим английским языком, которые с 1970-х годов заставляют международную литературную аудиторию падать в обморок. Этой осенью киноманы могут присоединиться к ним благодаря выходу экранизации Натали Портман «Повесть о любви и тьме », бестселлера мемуаров и романа Оз. Но пока он находится в Лондоне, чтобы продвигать свой последний роман, первый за более чем десятилетие: Judas 9.0016 на английском языке, он был опубликован на иврите как Евангелие от Иуды .

Аккуратными, хорошо отточенными абзацами он рассказывает мне о своем подростковом увлечении Новым Заветом. «В 16 лет я понял, что, если не буду читать евангелия, у меня никогда не будет доступа к искусству эпохи Возрождения, к музыке Баха или романам Достоевского. Поэтому по вечерам, когда другие мальчики шли играть в баскетбол или гоняться за девочками — у меня не было ни того, ни другого — я находил утешение в Иисусе».

Для большинства его современников, особенно тогда, Новый Завет показался бы запретной территорией, местом, на которое боялись ступать славные еврейские мальчишки. Но у Оза и Иисуса была семейная связь. Его двоюродный дед, ученый Йозеф Клаузнер, был автором книги « Иисус из Назарета », опубликованной в 1921 году, которая шокировала как евреев, так и христиан: она утверждала, что Иисус был евреем. Как говорит Оз, «Иисус родился евреем и умер евреем. Ему никогда не приходило в голову основать новую религию. Он ни разу не перекрестился: незачем. Он никогда не ступал ногой в церковь. Он пошел в синагогу».

Но как бы молодой Оз ни был очарован Иисусом, история Иуды раздражала его. Не теологически. Но скорее «маленький сыщик внутри меня» был потрясен рассказом об Иуде, который, по словам Оза, представляет собой «порочную, уродливую историю», цепляющую за то, что она так плохо написана: если бы у евангелий был достойный редактор, говорит он, они бы были вычеркнуты.
Это не невинная история. Он несет ответственность за реки крови, за поколения ненависти и преследований

В этом нет ничего общего. Иуде Искариоту суждено стать богатым человеком, но он совершает свое великое предательство всего за 30 сребреников — «около 400 фунтов стерлингов в сегодняшних деньгах». Приличная сумма, но явно недостаточная для мотива. И зачем преследователям Иисуса нужно, чтобы Иуда указал на него незабываемым жестом поцелуя? Чудотворец уже прославился в римском Иерусалиме, вызвав такой переполох в храме. Ничто из этого не имеет никакого смысла, говорит Оз.

Эти противоречия преследовали его более полувека. Не в последнюю очередь потому, что легенда об Иуде имела серьезные последствия. «Это не невинная история. Эта история несет ответственность больше, чем любая другая история, рассказанная в истории, за реки крови, за поколения ненависти, преследований, инквизиции, массовых убийств и, возможно, Холокоста».
Иуда — это двойной синоним: синоним предателя, но также и еврей. «В моих словарях трудно различить эти два слова», — говорит Оз, прежде чем отбарабанить слова, обозначающие «Еврей» и «Иуда» как на немецком, так и на испанском языках: на каждом языке эти два слова звучат почти одинаково. Как мог трехлетний немецкий ребенок, услышав слово, обозначающее Иуду, последнего предателя, отделить это понятие от своего представления о «еврее», спрашивает Оз. По его мнению, история Иуды — это «Чернобыль мирового антисемитизма».

И все же понадобилось прибытие главного героя этого нового романа, чтобы наконец предложить способ борьбы с проблемой Иуды. (Оз склонен так говорить о своих героях: как будто они вполне самостоятельные актеры, постоянно способные удивить его, даже растрогать до слез, словами и поступками, которые они выбирают для себя. В соответствии с еврейскими представлениями о Всевышнем, Оз может быть их создателем, но у них есть свобода воли.)
Натали Портман в Повесть о любви и тьме . Фотография: Allstar
Главный герой, о котором идет речь, — Шмуэль Эш, приятный, неуклюжий, бесцельный аспирант, который откликается на объявление на доске объявлений о поиске оплачиваемой сожительницы для одинокого престарелого интеллектуала.
Роман рассказывает об одной иерусалимской зиме, когда 1959 год превращается в 1960 год, в маленьком доме, который занимают Эш, старик, и его загадочная сорокалетняя овдовевшая невестка Аталия. (Оз говорит, что она напоминает ему Иерусалим его юности: «Она не молода. Она очень красива. Она глубоко ранена. Она яростно независима и очень зла».) Как говорит сам Оз, большая часть книги состоит из этого трио пьет галлоны чая и разговаривает, разговаривает, разговаривает.
Присутствуют многие знакомые мотивы страны Оз. Треугольник или ряд пересекающихся треугольников, в каждом из которых находятся двое мужчин и женщина. Главный герой парализован в бездействии. Женщина вне досягаемости. Тайна, возможно, затаенный скандал, связанный с недавним прошлым страны. Но что порадует тех читателей, которые, возможно, сочли некоторые прошлые произведения Оза непривлекательными, даже когда они упивались его журналистикой и эссе, восхищаясь их моральной строгостью и использованием свежих, уточняющих метафор, так это то, что этот роман предлагает аспекты обоих жанров.
Это роман идей, наполненный аргументами и исследованиями, демонстрирующий головокружительный диапазон навыков Оза.
Иуда верил в Иисуса больше, чем Иисус верил в себя

Поскольку областью исследования Эша является отношение евреев к Иисусу и особенно клевета на Иуду. Он излагает свою теорию истинной истории Иуды — проявление силы, которое само по себе гарантирует, что эта книга останется в памяти.
Эш убедительно доказывает, что Иуда был не только предателем, но и самым искренним верующим в Иисуса. Действительно, трагедия заключалась в том, что, как выразился Оз, «он верил в Иисуса больше, чем Иисус верил в себя». Иуда отбросил свой первоначальный скептицизм и убедился, что Назорей действительно был тем самым: чистота его учения, чудо его чудес не оставляли в его уме никаких сомнений.
Но чтобы убедить широкую публику, нескольких замечательных магических подвигов в Галилее было бы недостаточно. Как сказал мне Оз, Иисус должен был провернуть что-то невероятное «в прайм-тайм по телевидению» в Иерусалиме, где все могли бы это увидеть. Если бы Он был распят и все же чудесным образом бросил вызов собственной смерти, каким-то образом спустившись с креста перед наблюдающей иерусалимской публикой, тогда все бы поклонились ему в одно мгновение: Царство Небесное было бы над нами.
Иисус беспокоился, опасаясь собственной смерти, но Иуда был непреклонен. Он играл импресарио, работая сверхурочно, чтобы подтолкнуть власти к распятию этого галилейского чудотворца — не потому, что не верил в него, а потому, что верил. Иуда добился своего, но когда он увидел, что Иисусу не удалось избежать своей участи, что он не может сойти с креста, что отец оставил его, он обезумел. Он понял свою ошибку и повесился. «Так умер… первый христианин. Последний христианин. Единственный христианин».
Это замечательное переосмысление этой ядовитой истории, которая действительно, по словам Оза, «нейтрализовала бы смертельную радиацию» антисемитского Чернобыля, если бы она когда-либо стала общепринятой точкой зрения Иуды. Вместо этого Иуда остается ненавистным предателем, которого художники обычно изображают в воспоминаниях о Тайной вечере с мрачными, преувеличенными чертами антиеврейской карикатуры — человеком, не считая своих собратьев-апостолов, которые, как ни странно, все светлокожие и благословлены арийцами. хорошо выглядит.
Этот тезис удобно сидит в романе, потому что оба имеют определяющую тему: предательство. Загадочная вдова Аталия стала свидетелем того, как ее отец подвергся остракизму как предатель, которого избегали за противодействие созданию государства Израиль десятилетием ранее. Он был идеалистом, с Иисусовой верой во всеобщую любовь и братство. Он выступал против всех государств с их границами, флагами и армиями и надеялся, что евреи и арабы смогут жить бок о бок в свободном сообществе, свободном от такого аппарата. За это его обвинили в государственной измене.
Оз не разделяет политики покойного — он подчеркивает, что хоть он и миротворец, но никогда не был пацифистом, — но он знает, каково это — быть заклейменным предателем. Он осудил оккупацию территорий, завоеванных Израилем в 1967 году, почти сразу же после окончания шестидневной войны, когда его соотечественники все еще были одержимы победой. Солдат в этом конфликте — и снова в 1973 году — Оз впервые стал известен как один из группы молодых кибуцных писателей, которые собрали несогласный сборник о только что выигранной войне: День седьмой . Задолго до того, как это стало предметом международного дипломатического консенсуса, Оз выступал за раздел исторической Палестины на два государства — Израиль и Палестину — рядом друг с другом. И он был одним из основателей движения, которое стало известно как «Мир сейчас».
На каждом шагу резкие голоса правых националистов поспешили осудить его как предателя своего народа. Он говорит, что считает это «знаком чести», предлагая перекличку провидцев, которые были так же осуждены за измену, начиная с пророка Иеремии и включая Авраама Линкольна, немецких офицеров, которые замышляли убить Гитлера, Шарля де Голля, Анвара Садата. , Михаил Горбачев и, ближе к дому, основатель Израиля Давид Бен-Гурион вместе с Менахемом Бегином, Ицхаком Рабином и Шимоном Пересом — все израильские лидеры в какой-то момент подверглись резкой критике за их готовность пойти на компромисс по территории. (Позже, в ту ночь, когда выясняется, что Перес перенес серьезный инсульт, Оз будет с тревогой проверять свой телефон, ожидая известий о человеке, которого он долгое время считал хорошим другом: Пересе, даже будучи премьер-министром и даже когда они решительно не соглашались с друг друга, был преданным читателем романов Оза. Эти двое часто виделись и разговаривали.) К этому залу славы предателей Оз добавляет Томаса Манна, Бориса Пастернака, Альбера Камю и Александра Солженицына. Иногда, говорит он, то, что другие называют изменой, на самом деле просто «смелость опережать свое время».
Это мое политическое кредо и мое дело как писателя: перемены, происходящие в сердцах и умах людей

В романе витают эти вопросы верности и предательства. Для Оза обвинение в предательстве часто является наградой, которую человек получает просто за то, что изменился. Если они передумают, их обвинят в предательстве дела — даже если они просто находят новый способ лучше служить делу.
И все же они должны измениться. «Это моё политическое кредо, и это моё дело как писателя: изменения, которые происходят в сердцах и умах людей». Вспомните Бегина или Ариэля Шарона, давних ястребов, которые уходили с оккупированных территорий и уничтожали израильские поселения. По общему признанию, изменения, с которыми сталкиваются персонажи Оза, имеют тенденцию быть более тонкими и менее впечатляющими, но основная истина та же: Оз настаивает на том, что люди имеют склонность удивлять нас – и самих себя.
Амос Оз в 1999 году. Фото: Дэвид Силлитоу/The Guardian
А что насчет него? Как он изменился? В основных вопросах он кажется удивительно последовательным, несмотря на драматические сдвиги, которые формировали и преобразовывали его маленькую страну. Я впервые взял у него интервью в 1985 году, когда мне было 18 лет. Тогда он был моложе, чем я сейчас. Я помню, как спросил его о библейском предписании, что народ Израиля должен быть «светом для народов». В то время он сказал мне, что в тот день, когда Израиль откажется от этой цели, он потеряет интерес к Израилю как к проекту.
«Я беру свои слова обратно», — говорит он. «Израиль должен стремиться быть достойной страной. Этого достаточно для меня».
А как насчет решения с двумя состояниями, идеи, для которой он был чем-то вроде интеллектуального пионера почти 50 лет назад? Многие, кто считает это правильным в принципе, отказались от него на практике, полагая, что момент упущен: 50 лет оккупации и поселений сделали это невозможным. Ранее в этом году А.Б. Йегошуа сказал Guardian: «Мы должны переосмыслить решение о двух государствах». Было недостаточно повторять один и тот же старый лозунг в течение полувека.
Оз не выдерживает такого нетерпения. Он считает, что в человеческих делах нет ничего необратимого. Если де Голль смог переселить миллион поселенцев из Алжира, Израиль мог бы вывести своих поселенцев с Западного берега — если бы у него было желание сделать это.
И он говорит о времени. «Разные часы работают одновременно», — говорит он, имея в виду, что всегда работают разные шкалы времени. Он выступал против оккупации каждые 50 лет. Но по сравнению со многими столетиями, которые понадобились народам Европы, чтобы перестать убивать друг друга и установить свои границы? Палестино-израильский конфликт «только вчера начался».
Кроме того, он с подозрением относится к тем, кто так настаивает на том, что решение с двумя состояниями мертво. Он указывает на любопытный союз «израильских крайне правых и левых радикалов в Европе, включая эту страну [Великобританию]. Оба усиливают одну и ту же музыку, говоря: «От оккупации возврата нет, единственное решение — жить… в одном государстве». Думаю, это ерунда». Особенно ему не терпится левое видение единого государства, которое он клеймит неким «кичем», представляя, что два народа могут забыть о кровопролитии и конфликте прошлого века и «прыгнуть друг к другу в постель, как в паршивый голливудский фильм».
Это всего лишь один из многих выговоров, которые Оз стремится раздать жестким краям континентальных и британских левых. Во время этого визита он сказал Newsnight , что утверждать, что Израиль не должен существовать, значит переходить черту от антисионизма к антисемитизму, потому что никто «никогда не говорил после Гитлера, что Германия должна прекратить свое существование, или после Сталина, что не должно существовать не быть России». Он считает, что если вы хотите изменить Израиль, бойкотировать его глупо, потому что «это усугубляет израильскую паранойю, что весь мир против нас», тем самым укрепляя израильские правые.
И он отмечает то, что, по его мнению, является двойным стандартом. Он считает, что либералы упускают из виду насилие в некоторых частях развивающегося мира, «говоря: «Ну, эти люди много страдали, вы должны понимать, что это вполне естественно, что они склонны к насилию». Но «Когда дело доходит до евреев, они часто говорят: : «Ну, они так натерпелись. Как они могут проявлять насилие после такого опыта?». В нашем разговоре он расправляется с теми, кто считает, Холокост должен был превратить евреев в пацифистов. Он вспоминает слова своей родственницы, пережившей нацистские концлагеря, которая всегда напоминала ему, что ее освободители «не были мирными демонстрантами с плакатами и оливковыми ветвями. Это были солдаты в касках и с автоматами. Еврей моего поколения не может позволить себе забыть об этом».
Общества, погруженные в конфликты, становятся более расистскими, нетерпимыми и неумолимыми. Наоборот, он откровенно говорит: «Я люблю Израиль, но не очень». То, что он любит, остается прежним. «Мне нравится это из-за аргументации, потому что каждая лестница в Израиле полна воспоминаний, историй и противоречивых идей». Но он возмущен, по его словам, «политикой, оккупацией, угнетением палестинского народа и ухудшением стандартов гражданских прав». Он считает, что «50 лет оккупации и 100 лет одиночества» взяли свое, добавив, что «общества, погруженные в конфликты, становятся более расистскими, нетерпимыми и неумолимыми». С усталостью человека, слишком много повидавшего в истории, он размышляет о том, что «долгие войны смердят».
Тем не менее, он по-прежнему сопротивляется любым быстрым решениям или революционным решениям. Как говорит старик в новом романе, масштабные мечты о мировой реформе «всегда связаны с резней, крестовыми походами, джихадом, ГУЛАГом или войнами Гога и Демагога». Действительно, это отвращение к всеобъемлющим идеологическим догмам — еще одна тема страны Оз. Его бестселлер «Как вылечить фанатика» сейчас преподают в шведских школах.
«Фанатик хочет изменить других людей для их же блага», — говорит мне Оз. «Он большой альтруист, больше интересуется тобой, чем собой. Он хочет спасти вашу душу, изменить вас, искупить — и если вы окажетесь неисправимым, он вцепится вам в горло и убьет вас. Для вашего же блага.» Оз беспокоится, что нынешняя эпоха оказывается гостеприимной для фанатиков, которые существуют со всех сторон и в каждой культуре, потому что «по мере того, как все становится сложнее, люди жаждут простых ответов на все вопросы одним предложением».
Писатель говорит, что всегда предпочитал «решения, а не спасения», что является подтверждением того, что, несмотря на все его подростковое увлечение Иисусом, он так и не стал христианином. И поэтому он продолжает вставать в 4 утра — наследие всех этих лет в кибуце, рано вставать, чтобы подоить коров, — покидая тель-авивскую квартиру, которую он называет домом, и гуляя — слегка прихрамывая из-за военного ранения — в пляж или парк, чтобы проветрить голову. И когда он видит окно с горящим светом, он все еще ловит себя на мысли, что не дает этому человеку спать по ночам, что его беспокоит.