Особенности формирования нравственных представлений у детей 5-6 лет
Актуальность обращения к данному вопросу вызвана, в первую очередь, нарастающими в обществе ситуациями безнравственного поведения, засильем в детской и подростковой среде агрессии, жестокого обращения к сверстникам и более слабым людям. Современные дети и подростки стесняются выражать гуманные чувства, проявлять доброту и заботу по отношению к близким и незнакомым людям. А ведь именно в детском возрасте и формируется привычка нравственного поведения, закладывается система представлений о нравственности и морали.
Решением данной проблемы видится реализация положений Стратегии воспитания до 2025 года, Федерального государственного образовательного стандарта (далее – ФГОС) начального общего образования, его концептуальных основ в виде Программы духовно-нравственного развития и воспитания обучающихся [11].
Определение сущности и содержания понятия «нравственные представления у младшего школьника» требует обращения к философской, психолого-педагогической литературе за уточнением понятий «нравственность», «представления».
В философском словаре понятие «нравственность» синонимично понятию «мораль», что отражает человеческое поведение в соответствии с нормами, принципами, правилами, регулирующими отношения людей друг с на основе общечеловеческих ценностей: Добро, Милосердие, Истина. По В.И. Далю, нравственность – это значит духовный, противоположность телесному [4, с. 558]. В Толковом словаре русского языка рассматриваемое явление трактуется как внутреннее, духовное качество, которым руководствуются люди.
Нравственность, согласно С.И. Ожегову, выражается в соблюдении этических норм, правил поведения [8, с. 414]. Вопросы нравственности волновали представителей философской мысли в разных странах, к примеру, Аристотель называл нравственным человека, наделенного такими качествами, как справедливость, мужественность, благоразумность [1]. У Ф. Ницше находим, что нравственный тот, кто повинуется издревле установленным законам и обычаям» [5]. Нравственность, как указывает Э.В. Ильенков, выражается в реальном способе отношений людей друг к другу и самому себе, проявляясь в осознанном следовании принципам нравственности и нравственном поведении.
Можно сделать вывод, что нравственность составляют принципы нравственного поведения и нравственное мышление. Также нравственность определяет наличие совести, сопереживании, являющимися сердцевиной нравственности.
Педагоги всегда уделяли вопросам нравственного воспитания важное значение. Например, Л.Н. Толстой, сущность нравственности представлял как путь к самосовершенствованию [6]. По К.Д. Ушинскому, нравственный человек должен стремиться к выражению доброй воли, бороться со злом [10]. Идея П.Ф. Лесгафта о нравственном воспитании заключена в том, что необходимо формировать уже в детском возрасте нравственные идеалы, чтобы потом руководствоваться ими в жизни. В.А. Сухомлинский, говоря о нравственном воспитании, имел в виду формирование у детей чувства сопереживания к другому человек. И чем раньше начнется нравственное воспитание, тем сильнее станут нравственные убеждения, яснее будут усвоены представления о добре и зле, чести и бесчестье, справедливости и несправедливости [9, с.
170]. У А.С. Макаренко находим определение нравственности, которая характеризуется как результат умственного развития, выраженного в способности воспринимать, применять и оценивать соответствующие нормы и поступки. Также нравственность – это результат эмоционального развития, то есть способность к сопереживанию. В нравственность включены накопленный личный опыт, самостоятельные моральные поступки и последующая их самооценка. Педагог отмечает важность влияния примеров нравственного и безнравственного поведения, которые раскрывает социальная среда. Б.Т. Лихачев указывал, что воспитывать детей нужно в духе принятых нравственных законов как формы сознания всего общества, духовного продукта, суммы правил, требований норм по которым строится взаимодействие людей. Ю.К. Бабанский указывал на необходимость овладения уже в младшем школьном возрасте простыми нормами нравственности, при этом нравственные представления должны быть представлены в виде научных знаний, которые школьники получают, изучая учебные предметы.
Педагог указывает на важность нравственных знаний, что они имеют такое же важное значение для развития школьника, что и знания по конкретным учебным предметам [3, с.352].
Нравственность, считает В.А. Сластенин — это характеристика личности, в совокупности качеств и свойств (доброта, порядочность, честность, справедливость, трудолюбие, дисциплинированность, коллективизм), обусловливающих поведение личности. Этого же мнения придерживается и И.Ф. Харламов, считая, что нравственность — это усвоенные нравственные нормы, правила и требования, выраженные в личностных поведенческих навыках и привычках [12].
Нравственность, как свойство и качество личности, поддается формированию. Этот процесс происходит в ходе нравственного воспитания и в педагогике трактуется как деятельность педагога по формированию у воспитанников системы нравственных знаний, чувств и оценок, нравственного поведения [2, 274].
А. О. Лучинина выделяет конкретные чувства и переживания, которые присущи нравственности и являются неотъемлемой чертой нравственной души.
Из общего перечня нравственных чувств и переживаний можно выделить следующие базовые, являющиеся наиболее важными и определяющими: 1. чувство совести, 2. чувство стыда, 3. чувство долга, 4. чувство ответственности, 5. чувство справедливости, 6. чувство гармонии, 7. чувство братства, 8. чувство взаимопомощи, 9. чувство любви и т.д. Чувства детей наиболее интенсивно развиваются в дошкольном возрасте. При определении способов воздействия на чувства детей необходимо иметь в виду, что формирование чувств протекает главным образом по пути дальнейшего совершенствования имеющихся у ребенка чувств. Нельзя, например, прямо поставить перед ребёнком цель – испытать чувство восхищения поступком своего товарища или литературного героя. Для возникновения необходимого чувства важно создать соответствующую обстановку, при которой у дошкольника могут возникнуть те или иные переживания» [6].
Таким образом, приоритетными задачами нравственного воспитания являются: формирование нравственного сознания; воспитание и развитие нравственных чувств; выработка умений и привычек нравственного поведения.
Результатом нравственного воспитания, является нравственная воспитанность, характеризующаяся как совокупность сформированных нравственных качеств личности, их содержательно-структурных компонентов, устойчиво проявляющихся в поведении и деятельности и определяющих систему и направленность ее нравственных отношений. Нравственность, как результат нравственного воспитания, проявляется в отношении воспитанников к своим обязанностям, той или иной деятельности и ее результатам, другим людям. При этом учитывается характер таких отношений: доброжелательны они или нет, основаны на сотрудничестве или конкуренции, поддержке или нарушении коллективных решений, равнодушии или заинтересованности в делах товарищей, взаимной помощи или эгоизме.
Нравственные представления также формируются в процессе нравственного воспитания. «Представления» как категория психологии есть отражение и познание индивидом окружающей действительности. Согласно мнению Б.Г. Ананьева, особенность нравственного представления заключается в соединении образности (наглядности) и в то же время обобщенности нравственных понятий, смыслов, ощущений, восприятий, то есть обобщенный собирательный образ предметов и явлений нравственной реальности.
В представлениях отражены, как и отдельные предметы, так и типичные свойства групп, явлений предметов, то есть составляет образ. Нравственные представления есть результат восприятия нравственных явлений, также и овладение результатами нравственной деятельности всего человечества. Поэтому нравственные представления — это не только образ, но познавательный процесс по усвоению реальной действительности.
Изучая сущность нравственных представлений как сферы познания, уточним виды знаний, представленные М.Н. Скаткиным, которые делит их на три группы:
— основные понятия и термины, без которых невозможно понимание ни одного текста, ни одного элемента знаний;
— знания о способах деятельности, методах познания;
— оценочные знания, знания о нормах отношений к различным явлениям жизни, установленных в обществе.
Нравственные представления состоят из всех трех групп знаний: в их основе общечеловеческие ценности и знания о качествах нравственного человека; затем следует представления о нравственных чувствах; дополняют две предыдущие группы представления о способах общения.
Нравственные представления, построенные на идеалах мира, человеколюбия, предстают как обобщенные аффективные образы нравственного образа жизни. Нравственные представления определяют ценностно-смысловой характер деятельности человека, регулируют механизмы и функции общения, поведения и саморазвития. Нравственные представления отражают внутренний (субъективный) мир, передавая сложившиеся у личности образы реальной действительности, окружающего мира, представления-образы как когнитивная структура переходит в нравственное бытие, выражаясь в нравственных отношениях, нравственных действиях, нравственных поступках, нравственной деятельности.
Ученые (А.В. Зосимовский, Ж. Пиаже, Л. Колберг, И.А. Сикорский, М.М. Манасеина, П.Ф. Каптерев) в ходе исследований доказали влияние на формирование нравственных представлений биологических, физических и социальных факторов. К биологическим факторам относятся генетические предпосылки и психическое развитие. Генетическими параметрами являются возраст ребенка, имеющиеся интеллектуальные и физические свойства, переданные по наследству.
Период дошкольного детства связан с интенсивным развитием человека, временем накопления социально значимого опыта, формированием отношения к окружающему миру. Дошкольники начинают осваивать социальные нормы, моральные требования и образцы поведения на основе подражания, пробы сил в различных направлениях, в то же время дошкольников отличает заметная сосредоточенность на себе – детский эгоцентризм, проявляющийся как в познавательной, так и в моральной сферах. В этом возрасте формирование нравственных представлений может основываться на идеалах, взятых из жизни, сказок, художественных произведений, образов средств массовой информации. В этом возрасте ребенок начинают использовать определения нравственных понятий — добрый, вежливый, заботливый и др.
Дошкольный возраст – сензитивный период для формирования эталонов и нравственных представлений, составляющих основу ориентировочной деятельности, лежащей в основе регуляции поведения. Нравственные эталоны ориентируют ребенка в общении с окружающими людьми и миром.
К 5 годам дошкольник начинает осознавать нравственные эталоны, которые станут в дальнейшем ценностными ориентирами, поэтому необходимо содействовать процессу формирования нравственных представлений.
Нравственная сфера дошкольника 5-6 лет содержит в себе оценочную составляющую аксиологических характеристик поведения. Положительная оценка и поощрение являются необходимыми условиями для формирования нравственных представлений как ориентиров и эталонов в отношениях с людьми и миром, они закрепляются в сознании ребенка в качестве нравственных эталонов, которые имеют значение ориентиров, необходимых при самостоятельной оценке ребенком событий, людей, явлений. Отсюда, формирование нравственных представлений у детей 5-6 лет строится на основе нравственных оценок взрослых, нравственные ориентиры выступают как самостоятельная нравственная потребность, являющаяся не только движущей силой развития нравственного сознания, но позволяющая дошкольнику ориентироваться при самостоятельном нравственном выборе.
Благодаря этому у дошкольников 5-6 лет формируется способность различать и оценивать отношения и поведение людей с позиций нравственного смысла: «добро–зло», «хорошо–плохо», «можно–нельзя–надо».
Таким образом, нравственные представления – это чувственная форма нравственного знания, выраженного в образах, чувственно воспринимаемые нравственные факты, действия и поступки. На уровень сформированности нравственных представлений влияет глубина социального и личностного осознания значимости нравственных норм, правил и принципов. Формирование нравственных представлений – это процесс целенаправленного и организованного взаимодействия педагога и воспитанников с целью овладения последними нравственных норм, правил, отношений, которое эффективнее осуществляется в различных видах деятельности.
Поволжский православный институт. Гуманитарное образование
16.11.2022 ОБРАЗ СТРОЙНОЙ СВЕЧИ. К ЮБИЛЕЮ ХРАМА-ЧАСОВНИ АРХИСТРАТИГА БОЖИЯ МИХАИЛА
Окна в храме Архистратига Божия Михаила узкие, щелевидные, двери также вытянутых пропорций.
Эти элементы наряду с двусветным четвериком и его поворотом на 45 градусов придают зданию образ стройной, недавно зажжённой свечи, демонстрируют устремление от земного к небесному.
Часовня – это здание для молитвы, не имеющее алтаря. Храмы-часовни имеют алтарь, и потому являются на деле храмами, но отличаются от обыкновенной церкви малой вместимостью.
Строительство часовен – благочестивая традиция Русской Православной Церкви. Их строили и строят боголюбивые люди по разным поводам. Например на местах, связанных с жизнью подвижников благочестия, по обету, связанному с молитвой о помощи, поминальные на кладбищах. Часовни нередко устраивают для особо чтимых святынь, как особое пространство для молитвы перед ними, а также на местах, связанных с чудесными явлениями и на святых источниках; в тех местах, где произошли какие-то знаменательные события. Разве появление волжского автомобильного завода не является знаменательным событием? Великая стройка двадцатого века! Вся страна в ней участвовала.
В Михало-Архангельском храме-часовне со дня её освящения существует Книга памяти, в которую заносят имена выдающихся работников волжского автомобильного завода.
16.11.2022 ОЧЕРЕДНОЙ ВЫПУСК НОВОСТЕЙ ОТ КОМАНДЫ «СТУДБЛОГ»
Предлагаем вашему вниманию 15 выпуск новостей «СтудБлог» от корреспондентов телестудии «Новый взгляд»!
Дорогие зрители, мы ждем ваши вопросы о нашей Академии на эл. почте: [email protected]
И кто знает, может ответ именно на твой вопрос попадет в следующий выпуск?
Но что же еще ребята подготовили интересного на этот раз? Вдруг после титров выпуск не заканчивается.
..Узнаете в выпуске. Приятного просмотра!
16.11.2022 ФЕСТИВАЛЬ «НАШИ ТРАДИЦИИ» УЖЕ В ПЯТНИЦУ!
18 ноября 2022 года в Академии Святителя Алексия состоится XIII Всероссийский фестиваль традиционной культуры «Наши традиции». В этот день состоятся мастер-классы и гала-концерт Фестиваля.
Мероприятия проходит в рамках проекта «Благодатное лето. Жигули-2022», поддержанного фондом президентских грантов.
15.11.2022 ОЧЕРЕДНОЙ ВЫПУСК СТУДЕНЧЕСКОЙ ГАЗЕТЫ «ГАУДЕАМУС»
Предлагаем вашему вниманию очередной выпуск студенческой газеты «Гаудеамус».
Желаем приятного прочтения!
15.11.2022 ПРЕМЬЕРНАЯ ПРОГРАММА «ЖИЗНЬ ВО ХРИСТЕ»
Предлагаем вашему вниманию видео экскурсию «Минувших дней очарованье: зарисовки из жизни старой Самары и Ставрополя-на-Волге», созданную телестудией «Ставрос».
Коллекция создана в рамках фестиваля » Благодатное лето. Жигули», получившего поддержку фонда президентских грантов при поддержке исполнительного директора Православной классической гимназии матушки Юлии Лескиной.
15.11.2022 К ЮБИЛЕЮ ХРАМА АРХИСТРАТИГА БОЖИЯ МИХАИЛА
Северная, промышленная части Автозаводского района Тольятти, где расположено градообразующее предприятие – Волжский автомобильный завод. Благодаря ему в Тольятти появился новый район – Автоград. Его строительство велось одновременно с заводом, начиная с 70-х годов и продолжается до сих пор.
Первые жители Нового города, как ещё по-другому называют Автозаводский район, – строители и в дальнейшем работники АВТОВАЗа – молодые люди, приехавшие в 60-х годах на молодёжную стройку. Автозаводский район в своё время являлся эталоном градостроения. Его отличает квартальная планировка, удобное для жителей района размещение школ, детских садов, торговых центров внутри кварталов.
Напротив научно-технического центра АВТОВАЗа, построенного в 1996 году, возведён храм-часовня во имя Архистратига Божия Михаила. Изысканность пропорций и общая гармоничность храма позволяют воспринимать его как архитектурную доминанту значительного пространства площади, на которой он расположен. Белый цвет стен, золото купола и креста на фоне современной промышленной застройки, а также расположение на дорожной развязке выделяют здание храма, делают его заметным и значимым объектом городской среды.
14.11.2022 21 НОЯБРЯ — ЮБИЛЕЙ ХРАМА АРХИСТРАТИГА БОЖИЯ МИХАИЛА
21 ноября 2022 года состоится праздничное богослужение в честь 25-летия домового храма Архистратига Божия Михаила, духовно-просветительскому центру АО «АВТОВАЗ».
00 — литургия с крестным ходом12.00 — праздничный молебен
Приглашаем вас по адресу: г. Тольятти, ул. Заставная 2а.
11.11.2022 В АКАДЕМИИ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ СОСТОЯЛОСЬ ПОСВЯЩЕНИЕ В СТУДЕНТЫ
11 ноября 2022 года в стенах Академии Святителя Алексия состоялось торжественное посвящение в студенты. 112 первокурсников очной формы обучения, 83 — заочной и 45 магистрантов приняты в студенческое братство. По традиции нашего вуза перед торжественной частью состоялся молебен, который совершил ректор Академии протоиерей Димитрий Лескин. Он благословил ребят на ношение формы. И в храме первокурсники надели свои кители и пиджаки.
После того, как первокурсники помолились в храме и получили благословение от отца Димитрия, все поднялись Большой бальный зал, где началась торжественная церемония посвящения.
10.11.2022 ФИНАЛ КОНКУРСА «ВЕЛИКОЕ РУССКОЕ СЛОВО»
9 ноября 2022 года в Поволжской Академии образования и искусств имени Святителя Алексия, митрополита Московского состоялся финал регионального
конкурса культуры речи и ораторского мастерства «Великое русское слово».
Цель Конкурса – повышение уровня владения учащимися, студентами устной монологической и диалогической речью посредством овладения основными умениями и навыками публичного выступления. Задачи конкурса:
формирование у студентов и учащихся профессионально-речевых умений и навыков публичного выступления; содействие воспитанию в молодежи любви к литературе, культуре речи и риторике; овладение искусством убеждать, профессионально отстаивать взгляды в спорах и дискуссиях.
10.11.2022 ПОЗДРАВЛЯЕМ МАТУШКУ ЮЛИЮ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
Сегодня, 10 ноября 2022 года, свой день рождения отмечает заместитель ректора по воспитательной работе, директор филармонии Академии Святителя Алексия, вдохновитель многих общественно значимых грантовых проектов матушка Юлия Лескина!
Сотрудники, преподаватели, студенты Академии Святителя Алексия от всей души поздравляют матушку Юлию! Желают творческих успехов, здоровья, помощи Божией.
Многая и благая лета!
‹ 1 2 3 4 5 ›
Этика | Определение, история, примеры, типы, философия и факты
Кодекс Хаммурапи
Смотреть все СМИ
- Ключевые люди:
- Сократ Аристотель Платон Святой Августин Иммануил Кант
- Похожие темы:
- Проблема с тележкой юридическая этика биоцентризм этический релятивизм оптимизм
Просмотреть весь соответствующий контент →
Самые популярные вопросы
Что такое этика?
Термин этика может относиться к философскому изучению понятий морального добра и зла, морального добра и зла, к любой философской теории того, что является морально правильным и неправильным или морально хорошим и плохим, и к любой системе или кодекс моральных правил, принципов или ценностей.
Последние могут быть связаны с той или иной религией, культурой, профессией или практически с любой другой группой, которая хотя бы отчасти характеризуется своим нравственным мировоззрением.
Чем этика отличается от морали?
Традиционно этика относилась к философскому изучению морали, последняя представляет собой более или менее систематический набор убеждений, обычно разделяемых группой, о том, как люди должны жить. Этика также относится к конкретным философским теориям морали. Позже этот термин стал применяться к конкретным (и более узким) моральным кодексам или системам ценностей. Этика и мораль теперь используются почти взаимозаменяемо во многих контекстах, но название философского исследования остается этика .
Почему этика важна?
Этика важна, потому что (1) она является частью того, как многие группы определяют себя и, таким образом, частью идентичности их отдельных членов, (2) ценности, касающиеся других, в большинстве этических систем отражают и способствуют тесным человеческим отношениям и взаимному уважению.
Является ли этика социальной наукой?
Нет. Понимаемая как равнозначная морали, этика могла бы изучаться как социально-психологический или исторический феномен, но в этом случае она была бы предметом социально-научного изучения, а не социальной наукой самой по себе. Понимаемая как философское исследование моральных понятий, этика является отраслью философии, а не социальной науки.
Сводка
Прочтите краткий обзор этой темы
этика , также называемая моральной философией , дисциплина, занимающаяся тем, что с моральной точки зрения хорошо и что плохо, что с моральной точки зрения правильно и что неправильно. Этот термин также применяется к любой системе или теории моральных ценностей или принципов.
Как нам жить? Должны ли мы стремиться к счастью или к знанию, добродетели или созданию красивых вещей? Если мы выберем счастье, будет ли это наше собственное счастье или счастье всех? А как насчет более конкретных вопросов, которые стоят перед нами: правильно ли быть нечестным в благом деле? Можем ли мы оправдать жизнь в роскоши, когда в других частях мира люди голодают? Оправдано ли начало войны в тех случаях, когда есть вероятность гибели невинных людей? Разве неправильно клонировать человека или уничтожать человеческие эмбрионы в медицинских исследованиях? Каковы наши обязательства, если таковые имеются, перед поколениями людей, которые придут после нас, и перед нечеловеческими животными, с которыми мы делим планету?
Этика занимается такими вопросами на всех уровнях. Его предмет состоит из фундаментальных вопросов практического принятия решений, а его основные проблемы включают природу конечной ценности и стандарты, по которым человеческие действия могут быть оценены как правильные или неправильные.
Термины этика и мораль тесно связаны между собой. Сейчас принято ссылаться на этические суждения или на этические принципы, тогда как раньше было бы точнее говорить о моральных суждениях или моральных принципах. Эти приложения являются расширением смысла этики. В более раннем использовании этот термин относился не к самой морали, а к области исследования или отрасли исследования, предметом которой является мораль. В этом смысле этика эквивалентна моральной философии.
Хотя этика всегда рассматривалась как раздел философии, ее всеобъемлющий практический характер связывает ее со многими другими областями изучения, включая антропологию, биологию, экономику, историю, политику, социологию и теологию. Тем не менее, этика остается отличной от таких дисциплин, потому что она не является вопросом фактического знания в том смысле, в каком речь идет о науках и других областях исследования. Скорее, это связано с определением природы нормативных теорий и применением этих наборов принципов к практическим моральным проблемам.
В этой статье речь пойдет об этике как области философии, особенно в том виде, в каком она развивалась на Западе. Для освещения религиозных концепций этики и этических систем, связанных с мировыми религиями, см. Буддизм; Христианство; конфуцианство; Индуизм; джайнизм; иудаизм; сикхизм.
Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Истоки этики
Мифические рассказы
Введение моральных кодексов
Когда зародилась этика и как она возникла? Если иметь в виду собственно этику — т. е. систематическое изучение того, что является морально правильным и неправильным, — становится ясно, что этика могла возникнуть только тогда, когда люди начали размышлять о том, как лучше всего жить. Эта рефлексивная стадия возникла спустя много времени после того, как человеческие общества выработали своего рода мораль, обычно в форме общепринятых стандартов правильного и неправильного поведения.
Процесс размышления имел тенденцию возникать из таких обычаев, даже если в конце концов он мог обнаружить, что они отсутствуют. Соответственно, этика началась с введения первых моральных кодексов.
Практически каждое человеческое общество имеет ту или иную форму мифа, объясняющую происхождение морали. В Лувре в Париже есть черная вавилонская колонна с рельефом, изображающим бога солнца Шамаша, преподносящего свод законов Хаммурапи (умер около 1750 г. до н. э.), известный как Кодекс Хаммурапи. Другим примером можно считать еврейскую Библию (Ветхий Завет) о том, как Бог дал Десять Заповедей Моисею (расцвет XIV–XIII веков до н. э.) на горе Синай. В диалоге Протагор Платона (428/427–348/347 до н. э.) существует откровенно мифический рассказ о том, как Зевс сжалился над несчастными людьми, которые физически не могли сравниться с другими зверями. Чтобы компенсировать эти недостатки, Зевс дал людям нравственное чувство и способность к закону и справедливости, чтобы они могли жить в больших сообществах и сотрудничать друг с другом.
В том, что нравственность должна быть наделена всей тайной и силой божественного происхождения, нет ничего удивительного. Ничто другое не могло дать таких веских оснований для принятия нравственного закона. Приписывая нравственности божественное происхождение, жречество стало ее истолкователем и хранителем и тем самым обеспечило себе власть, от которой оно не хотело бы легко отказаться. Эта связь между моралью и религией выкована настолько прочно, что до сих пор иногда утверждают, что без религии не может быть морали. Согласно этой точке зрения, этика — не самостоятельная область исследования, а скорее ветвь богословия (9).0027 см. моральное богословие).
Есть некоторая трудность, уже известная Платону, с точкой зрения, что мораль была создана божественной силой. В своем диалоге Euthyphro Платон рассмотрел предположение о том, что именно божественное одобрение делает действие хорошим. Платон указывал, что если бы это было так, то нельзя было бы сказать, что боги одобряют такие действия, потому что они хороши.
Почему же тогда они их одобряют? Является ли их одобрение полностью произвольным? Платон считал это невозможным и поэтому считал, что должны существовать какие-то стандарты добра и зла, не зависящие от симпатий и антипатий богов. Современные философы в целом приняли аргумент Платона, потому что альтернатива подразумевает, что если бы, например, боги одобряли пытки детей и не одобряли помощь ближнему, то пытки были бы благом, а добрососедство — злом.
Пять причин, по которым моральная философия отвлекает и вредит
Начну с открытия. Я не «моральный философ», но я преподавал моральную философию в течение нескольких десятилетий. Я пришел к выводу, что сама идея морали является обманом. Теперь я считаю, что мораль — это тень религии, служащая для утешения тех, кто больше не принимает божественного руководства, но все еще надеется на «объективный» источник уверенности в правильности и неправильности. Моралисты утверждают, что различают существование заповедей столь же неотвратимых, как и заповеди всеведущего и всемогущего Бога.
Эти заповеди, как учат философы-моралисты, заслуживают того, чтобы возобладать над всеми остальными причинами действовать — всегда, везде и во все времена. Но это утверждение ложно.
Под «моралью» я подразумеваю такие правила, нарушение которых здравый смысл осуждает как «аморальное», «неправильное» или «злое». Такие правила обычно считаются обязывающими нас безоговорочно. Они предписывают обязанности не в силу ваших целей или роли — например, «в обязанности секретаря входит ведение протокола собрания», — а без квалификации . Утверждается, что они «связывают» нас просто в силу нашего человеческого статуса. И философы создали обширную индустрию, посвященную разработке тонких теорий, предназначенных для их обоснования. К понятой таким образом морали у меня есть пять претензий.
Во-первых, большинство систем морали по своей сути являются тотальными. Постоянно придерживаться их невозможно, и поэтому каждая система вынуждена быть несогласованной, устанавливая произвольные ограничения своей области.
Во-вторых, наша озабоченность моралью искажает силу наших причин действовать, производя среди них сортировку, в результате которой некоторые причины учитываются дважды. В-третьих, интеллектуальная акробатика, используемая для оправдания этого двойного счета, обязывает нас к неразрешимым и, следовательно, праздным теоретическим спорам. В-четвертых, психологическая сила морального авторитета может продвигать как плохие, так и хорошие системы оценки. И в-пятых, эмоции, культивируемые заботой о морали, поощряют самодовольство и мазохистскую вину.
Я предлагаю, делая выбор, учитывать наши причины, не спрашивая, что «морально правильно». Это может показаться нелепым. Позволь мне объяснить.
Обратите внимание, что слово «должен» и родственные ему слова («должен», «следует» и т. д.) используются в четырех различных значениях. Только один — «моральный». Существует «должно» предсказывать, как в «Согласно прогнозу, завтра должен быть дождь». Второе «должно» относится к благоразумию или практическим размышлениям: «Вы должны попробовать электрическую зубную щетку»; «Мне следует обратиться к врачу по поводу этой шишки в груди».
Третий относится к юридическим обязательствам: «По закону я должен подать налоговую декларацию на этой неделе». Это разные варианты использования, но они не создают очевидных проблем с интерпретацией. Четвертое, «моральное долженствование», — другое дело. Это тот, который претендует на первостепенную силу для общих правил, таких как «Вы должны сдерживать свои обещания» или «Вы не должны причинять вред невинным людям».
Мораль неразрывно связана как с благоразумием, так и с законом. Моральные обязанности могут конфликтовать с личными интересами; а законность не является ни достаточной, ни необходимой для морали. К морали иногда призывают в пользу предложенного закона или против несправедливого; но широко признано, что в современном плюралистическом обществе закон не должен обеспечивать соблюдение всех моральных норм. Ложь широко считается аморальной, но только под присягой она является незаконной. Современное право также все больше уходит из некоторых «частных» сфер. Секс и религия — очевидные примеры.
Большинство сейчас согласны с тем, что сказал Пьер Трюдо в 1967 лет, когда он был министром юстиции Канады, что «государству нет места в спальнях нации».
Без Бога моральный терроризм, опирающийся на ад, теряет некоторые рычаги воздействия.
Короче говоря, многие вещи не являются ни обязательными, ни запрещенными законом. Но мораль не столь сдержанна: система морали может, подобно Богу, претендовать на полную власть над каждым действием и даже над каждой мыслью. Такая тотальная система показалась бы угнетающе навязчивой. Тем не менее, ведущие теории морали могут смягчить свои чрезмерные возможности, только устанавливая произвольные ограничения своей релевантности.
В этом отношении среди многих других мораль кажется призраком религии. Религия тотальна по самой своей природе: Бог знает и судит обо всем, что вы делаете и думаете. А террор, хотя и менее модный среди христиан в наши дни, является испытанным орудием веры. Многие христиане жили в страхе перед адом. «Божественное правосудие никогда не стоит на пути», — провозгласил проповедник возрождения 18-го века Джонатан Эдвардс.
«Да, напротив, справедливость громко призывает к бесконечному наказанию».0003
И это работает: угроза ада (хотя и не обещание рая) оказывается хорошим мотиватором. Однако без Бога моральный терроризм, опирающийся на ад, теряет некоторые рычаги воздействия. И вообще, большинство моралистов не хотят отождествлять нравственность со страхом наказания. Тем не менее, мораль почти не отступает. Наиболее часто защищаемые системы морали, доведенные до их логического завершения, протягивают свои щупальца на любой выбор. Точно так же, как простительные грехи могут быть прощены, на практике некоторые поступки не подлежат моральной проверке. Но это только благодаря ad hoc интеллектуальной акробатике, с помощью которой моральные системы изолируют себя от своих более отвратительных последствий.
Это можно проиллюстрировать для всех трех самых выдающихся систем теории морали: кантианства, утилитаризма и теории добродетели, вдохновленной Аристотелем. Каждая из них, если ее рассматривать строго, подразумевает, что все подпадает под компетенцию морали.
Вот набросок того, как они это делают, и того, как каждый из них пытается вернуть часть этого обратно.
В кантовской морали «категорический императив» должен вытекать из того простого факта, что я разумное существо. Подобно тому, как вы можете просто увидеть , как разумное существо, что 2 + 2 = 4, вы должны просто видеть что действие неправильно, если вы не можете связно представить себе мир, в котором все делают это. Это дает испытание для каждой мысли и поступка. Это применимо не только тогда, когда мои действия затрагивают других: кантовская мораль прямо возлагает на меня обязанности перед самим собой. Это еще одно проявление статуса морали как призрака религии. Если мной владеет Бог, то не абсурдно предположить, что только Бог может распоряжаться мной. Но в светских терминах это не имеет смысла. Конечно, я мог бы иногда сказать Я пообещал себе… Но получатель всегда может отказаться от обещания. Как обещание, я могу отказаться от своего обещания.
Сказать, что мне не удалось его сохранить, значит сказать, что я передумал. Кантианцы признают, что некоторые обязанности «несовершенны»: вы всегда можете отдать больше на благотворительность, но мы не будем винить вас, если вы сделаете минимум. Но установка этого минимума произвольна. Некоторые кантианцы, хотя и не сам Кант, могли бы даже признать, что иногда мне действительно нужно солгать — например, убийце, который просит меня раскрыть местонахождение их жертвы. Но эти уступки, какими бы разумными они ни были, не являются частью кантианской системы: напротив, всякое отступление от категорического императива строго ей несовместимо.
У утилитаризма дела обстоят лучше? Принцип полезности устанавливает в качестве конечной ценности счастье наибольшего числа людей. Ничто в логике этого принципа не может освободить любое действие или мысль от включения в расчет общей полезности. Опять же, на практике утилитаристы будут делать исключения. Огорчение расиста, каким бы искренним оно ни было, по поводу успеха афроамериканца, можно просто не принимать во внимание, возможно, апеллируя к понятию «прав», которое каким-то изобретательным образом оправдывается ссылкой на полезность.
Моральные притязания, как всегда, важнее благоразумия — рационального учета собственных интересов, — но большинство утилитаристов хотят сохранить область личной свободы, относящуюся только к последнему: играть в хоккей или в шахматы — это не вопрос морали.
Возможно, учитывая нашу склонность к ошибкам, непоследовательность в моральной системе является недостатком, с которым мы должны жить. Ибо, поскольку мое счастье является составной частью общего, любой вред, который я причиняю себе, повлияет на чистую полезность мира. Если хоккей может навредить мне, мой выбор играть в него должен быть, строго говоря, аморальным. Даже тривиальное нельзя отделить в принципе от нравственно значимого. Как подчеркивал Питер Сингер, по цене еще одной пары обуви вы могли бы спасти какого-нибудь ребенка от голодной смерти. Для последовательного утилитариста вы виновны, когда жертвуете на благотворительность гораздо меньше, чем это повлекло бы за собой вашу собственную нищету. Поскольку большинство людей считают, что это больше, чем они могут принять, Сингер предоставил калькулятор, который подскажет, сколько вы должны откладывать, чтобы спасти других от бедности.
Но это опять-таки произвольно ограничивает принцип полезности.
Для сторонника Аристотеля или «теоретика добродетели» дело может выглядеть несколько лучше. Теоретик добродетели может допустить множество ценностей. Идеально добродетельный человек, которым я мог бы (но не стал) быть, отличается от добродетельного человека , которым могли бы быть вы . Однако даже здесь можно обнаружить тотализирующую тенденцию. Независимо от того, существует ли единая модель для всех или своя для каждого, вы, возможно, не реализуете свой собственный потенциал человеческого совершенства так эффективно, как должны. Сам Аристотель избегает говорить, что каждый поступок и мысль подлежат моральной похвале или порицанию, главным образом тем, что признает в первой главе своего «9».0027 Никомахова этика , что «не во всех рассуждениях следует искать точности». Свободное от морали пространство, которое я могу выделить для себя, в основном связано с невозможностью точно знать, каков мой потенциал.
В конце концов, в каждой моральной системе какое-то пространство обычно защищается от тирании тотальной морали только путем произвольных уступок в отношении областей жизни, которые считаются недостаточно важными, чтобы нуждаться в контроле. Плата за непоследовательность.
Возможно, учитывая нашу склонность к ошибкам, непоследовательность в моральной системе является недостатком, с которым мы должны жить. Но это все равно оставило бы институт морали открытым для моего второго обвинения: двойного учета некоторых причин.
Причин действовать может быть множество. Ими могут руководить капризы или долгосрочные интересы; они могут относиться к моему благополучию или благополучию других; и они могут относиться к любой области, от эстетической до финансовой. Некоторые принимают форму правил, претендующих на особый статус в силу того, что они моральных причин, которые автоматически перевешивают другие виды причин. Как мы видели, мораль может произвольно принять решение игнорировать некоторые из ваших причин, например, ваше предпочтение одного вкуса мороженого или цвета, в который вы покрасите свою дверь.
Но когда причина носит особый знак морали, тогда, как настаивает большинство философов, она является «окончательной, окончательной, главенствующей или в высшей степени авторитетной», как выразился Уильям К. Франкена в 1966 г., и «неизбежной», поскольку Бернард Уильямс сформулировал его в 1986 году. Чем можно оправдать такой статус?
Важнейшей особенностью моральных причин является то, что они всегда основаны (или «супервентны») на других, обычных фактах, которые могут быть определены без ссылки на мораль. Предположим, например, что вы планируете сделать X. Вы замечаете, что выполнение X причинит кому-то боль. Это может показаться вам причиной не делать Х. Назовите эту причину А. Другой факт может также поразить вас в качестве довода против Х: возможно, это будет скучно или слишком дорого. Назовите эту причину Б. Моралисты скажут вам, что ваша причина А, а не причина Б, также является «основанием» 9.0027 еще одна причина не делать Х, а именно, что это было бы аморально.
И на этом основании причина А, но не причина Б, теперь становится «неотвратимой», «преобладающей» над любой причиной, которая у вас была в пользу Х: скажем, чтобы она была захватывающей или запоминающейся. Итак, теперь кажется, что причина А, в отличие от причины Б, дает вам две причины не делать X: причина А (что это причинит боль) плюс тот факт, что X аморально . Но поскольку эта вторая причина была просто основана на причине А, что она может добавить к ней? Как это может внезапно заставить причину А преобладать над всеми другими причинами? Кажется, это просто способ подсчитать его дважды.
Если, конечно, этикетка не придает какой-то фактической добавленной стоимости, несмотря на то, что она полностью основана на первоначальной причине. И это именно то, что утверждает моралист. Ваша первоначальная причина как раз и заключалась в том, что X причинит боль конкретному человеку. Но теперь говорят, что мораль этого разума проистекает из чего-то другого: а именно из того факта, что существует общее моральное правило , которое говорит, что вы не должны когда-либо причинять кому-либо боль.
Причина, которую дал вам моралист, на самом деле другая причина, потому что речь идет не только об этом случае, но обо всех, всегда и везде.
К сожалению, поиск моральных основ только ухудшает ситуацию
Заметьте, однако, что это общее правило, если оно действительно отличается от той причины, которая у вас была изначально (не причинять вреда этому человеку) к обосновать это. Сейчас утверждается, что неправильно причинять боль этому человеку , потому что это было бы примером общей моральной истины: всегда неправильно причинять кому-либо боль (если только это не заслужено или не является средством для какого-то добра и т. д. – мы можно принять оговорку «при прочих равных условиях» как данность). Но фактом логики является то, что общее утверждение никогда не может быть более вероятным (следовательно, более достоверным), чем единичный случай. Общее утверждение влечет за собой частное, но не наоборот. Если ваша первоначальная причина подвергается сомнению, вам наверняка захочется подкрепить ее чем-нибудь больше заслуживает доверия, чем было изначально.
Вместо этого моральный философ говорит вам, что ваш разум стал главенствующим, потому что он выводится из другого основания, менее достоверного, чем он сам. Кажется, что это «оправдание» должно скорее уменьшить, чем повысить вашу уверенность в вашей первоначальной причине. Зачем привносить сомнительное, чтобы подкрепить очевидное?
Вот тут-то и начинают действовать теоретики морали. Они признают, что оправдание — это просто еще одна причина, которую, в свою очередь, можно оспорить, и так далее. Чтобы «и так далее» не тянулось до бесконечности, они обращаются к конечные ценности или принципы, которые служат основаниями, из которых можно вывести как изначальную причину, так и общее правило. Если эти основания абсолютно надежны, они передают эту уверенность на конкретные причины, которые они влекут за собой.
К сожалению, поиски этих основ только усугубляют ситуацию. Это моя третья жалоба. Во-первых, они настолько абстрактны, что их трудно оценить, и, безусловно, еще менее заслуживают доверия, чем причины или принципы более низкого уровня, которые они приводят для обоснования.
Что еще более важно, доверие к ним неизбежно подрывается непримиримыми разногласиями, которые они порождают.
Рассмотрим еще несколько примеров. Чтобы гарантировать, что причина является моральной, кантианец, как мы видели, выводит ее из категорического императива, замечательного приема, который должен следовать из простого факта, что вы рациональны, и оба предполагают, что вы абсолютно свободны. и подчиняет вас неизбежно обязывающей команде.
Утилитарист напомнит вам, что жизнь состоит из удовольствий и страданий, и вы всегда должны стремиться вызывать первое и предотвращать второе — для всех существующих и будущих сознательных существ, которые могут быть затронуты вашими действиями.
Для Аристотеля верховенство моральных доводов проистекает из того факта, что они следуют из того, что «существенно» для вас как человека. Для него существенно то, что является одновременно универсальным и уникальным для человеческой природы. Заметьте, между прочим, что чем больше мы узнаем о себе, тем труднее будет найти эти существенные свойства.
Ибо наука все больше проясняет, как много мы разделяем с остальными нашими родственниками-млекопитающими, а также насколько отдельные люди могут отличаться в том, что они испытывают как удовольствия и боли. Поскольку современная теория добродетели допускает ценностный плюрализм, ваша обязанность будет состоять в том, чтобы стать лучшим,0027 ваш единственный характер может быть. Что вряд ли легче различить, не говоря уже о том, чтобы выполнить.
Эти ведущие идеи — о рациональном действии, о ценности счастья и о достижении наилучшего, что дает нам природа, — являются великими идеями. В своем величии они могут еще раз напомнить нам о некоторых великих идеях религии. Например: что зло мира объясняется возможностью искупления его жертвой невинного Бога. Или что мы абсолютно обречены на ад или на небеса, но должны стремиться действовать так, как будто то, что мы делаем, может это изменить. И очень похоже на споры по этим богословским темам, споры об основаниях морали непоправимо неразрешимы.
Это не обязательно делает их бесполезными. Теоретические дебаты могут многому нас научить, даже если они не имеют практической пользы. В дебатах об окончательных ценностях мы могли бы спросить, когда причина является хорошей причиной. Мы могли бы лучше понять, насколько трудно сопоставить одну причину с другой. Но каждая мораль хочет всего: только одна конечная ценность может быть высшей. Так что дебаты идут. Ни один участник не может не апеллировать к «интуиции» — модному слову, которое просто относится к тому, во что вы верите, в первую очередь, без объяснения причин. Но интуиция конфликтует. В защиту своих различных «основополагающих» интуитивных представлений каждый защитник может прибегнуть только к спорным утверждениям. Ибо эти основы по определению являются высшими ценностями, фундаментальными принципами. Когда они соревнуются, нет ничего более глубокого, к чему они могли бы обратиться для разрешения разногласий, кроме всего остального. Но все остальное — это то, что мы имеем без моральной теории: конкурирующие причины всех видов, без какого-либо привилегированного класса причин, которым должны подчиняться все остальные.
Системы, разделяющие причины на моральные и неморальные, нацелены на определение правильного и неправильного. Но эти системы сами по себе могут быть плохими. Это моя четвертая жалоба.
Удивительно, но многие философы считают, что по-настоящему добродетельный человек будет обладать всеми добродетелями. Это учение о «единстве добродетелей» основано на идее, что применение умения не должно считаться добродетелью, если оно не служит добрым целям. Это означает, что никто не является по-настоящему добродетельным, поскольку, как обыкновенно напоминают нам христиане, все мы грешники. Но, несмотря на свою популярность среди философов, эта доктрина противоречит здравому смыслу, а также несостоятельна в свете недавних эмпирических исследований поэтапной природы морального развития.
Как показано во многих фильмах о каперсах, для совершения крупного преступления требуется несколько качеств, традиционно считающихся добродетелями: благоразумие, мужество, ум. Что еще более важно, в жизни человека может доминировать преданность злым целям, столь же пылкая и столь же зависящая от благоразумия, мужества, ума и особенно «чести», как и у самых почитаемых образцов общепринятой добродетели.
Возможность плохой морали заставляет нас определить, что считать хорошей моралью. Если вы просто не предполагаете, что ваша мораль бесспорно единственно верная, этот термин, похоже, подходит к любой системе принципов и ценностей, которой ее приверженцы чувствуют себя «связанными» — в некотором метафорическом смысле, который одновременно и специфичен, и трудно уловим.
Аморалисты мало надеются отучить многих других от их пристрастия к вине и обвинению
Когда они чувствуют себя связанными моральным правилом особым образом, нарушение этого правила, самим или другими, может вызвать «моральные» эмоции, такие как чувство вины или возмущения. Нацист мог возмутиться отсутствием у его коллеги рвения в преследовании евреев. Джихадист-фундаменталист может чувствовать себя виноватым за то, что тайно научил свою дочь читать. Выбор между хорошей и плохой моралью снова приведет к безумной погоне за основами. Это может только добавить отвлекающее осложнение к и без того сложной задаче оценки силы причин.
По своему психологическому профилю, по тому, как они строят жизнь и порождают моральные эмоции, плохая и хорошая мораль сходны.
Возможно, как утверждал Ницше, именно такие эмоции, коренящиеся в страхе и обиде, прежде всего побуждают нас верить в мораль. Мораль лицензирует право обвинять , от которого мы не хотим отказываться. Это подводит меня к моей последней жалобе: мораль разрешает безобразные эмоции. Это побуждает нас презирать тех, кто не разделяет наших принципов, или превозносить тех, кто не живет в соответствии с ними. Это позволяет нам ежедневно ощущать наслаждение, которое св. Фома Аквинский обещал избранным, чье вечное блаженство, как он уверял нас, будет усилено созерцанием мук проклятых. Более того, это побуждает нас погрязнуть в определенном виде сожаления, которое мы величаем как морально превосходящее, называя его «виной». Вина – первичная нравственная эмоция. Преимущество, заявленное для него, заключается в том, что он мотивирует вас вести себя лучше в будущем.
Но простое сожаление не менее способно информировать и направлять будущий выбор. В отличие от вины, сожаление не связано с моральной сферой: я могу сожалеть о том, что пропустил концерт, так же легко, как и о том, что поступил недоброжелательно. Мы можем извлечь уроки из прошлого, не претендуя на моральный авторитет.
Что мы теряем, отказываясь от морали? Как аморалист, я продолжаю ценить то, что красиво, или хорошо, или интересно, или добродетельно — в нравственно нейтральном смысле греческого термина aretē . Осмелюсь сказать, что меня волнует большинство вещей, которые волнуют многих нравственных людей. Это включает в себя благополучие других, а также мое собственное. От чего я отказываюсь, так это прежде всего от запутанного процесса сортировки моих доводов на моральные и неморальные. Поскольку этот процесс направлен на то, чтобы предоставить мне новые причины для действий, он может сделать это только на основе двойного счета или путем попытки вывести мои существующие причины из неясных и спорных интуитивных представлений об окончательных ценностях.
У меня много причин быть добрым, не обманывать и не лгать, точно так же, как у меня есть причины читать одни книги, а не другие, или путешествовать туда, а не туда. Зачем беспокоиться о том, какие из этих причин являются «моральными»? Ярлык ничего не добавляет к причинам. И если все же я обманываю или лгу, те же самые причины могут заставить меня сожалеть об этом. Вина, которая мне не нужна.
Как утверждал до меня философ Джоэл Маркс, отказаться от морали — значит осознать тот факт, что в каждом выборе нами руководят желания. Некоторые желания связаны с чем-то, что мы просто хотим для себя; другие предназначены для способов или средств их удовлетворения. Все они составляют или основаны на причинах действовать. Эти причины могут быть почти точно такими же, как те, которые двигают моралистом. Я просто отказываюсь от того дополнительного слоя псевдопричин, который позволяет некоторым из них считаться дважды. У меня есть вполне веские причины для моего желания не причинять вреда, не поступать несправедливо или быть добрым.
Эти причины вытекают как из моих причин первого порядка, так и из моих размышлений о них. Они важны не из-за морали, а потому, что мне не все равно.
Для аморалиста моральный дискурс не более чем вводящая в заблуждение риторика. Учитывая психологическую силу эмоций, поддерживающих моральный пыл, у нас, аморалистов, мало шансов отучить многих других от их пристрастия к вине и обвинению. Я также не ожидаю, что профессиональные специалисты по этике уйдут в отставку. Всегда следует поощрять изучение последствий планируемого действия или политики. Я лишь надеюсь, что усомнился в мудрости облачения некоторых наших веских причин в мантию ложного авторитета морали.
Некоторые спекулятивные дебаты, несомненно, очаровательны своей тонкой сложностью, даже если, как в случае теологии, в них отсутствует существующий предмет. Но даже те, кто не просто отвергает свои теистические предпосылки, могут признать эти дебаты упорно неразрешимыми, а также сомнительными с практической точки зрения.