Особенности внутренней речи: Внутренняя речь человека и ее особенности

Особенности внутренней речи | Диплом по психологии

Недостаточная изученность феномена внутренней речи и значительные расхождения в точках зрения различных авторов на данный феномен обусловлены, вероятно, не только трудностями изучения речи, преимущественно не имеющей внешних проявлений, но и отсутствием общепринятого определения внутренней речи, обусловливающего понимание сущности данного феномена.

Рассмотрим взгляды различных авторов на сущность внешней и внутренней речи и встречающиеся в литературе определения понятия «внутренняя речь»:

• «Речь, произносимую вслух, называют внешней. Однако когда человек думает, он говорит про себя, выражая мысли словами и фразами в виде так называемой внутренней речи» [5, с.46].
• «Внешняя речь связана с процессом общения, обмена ин­формацией. Внутренняя речь прежде всего связана с обеспечением процесса мыш­ления. Это очень сложное с психологической точки зрения явление, которое обес­печивает взаимосвязь речи и мышления» [8, с. 347; 10].
• «Внутренняя речь … неразрывно связана с мышлением и является его основой. Граница между внутренней и «внешней» речью условна. Так, достаточно частым вариантом использования речи в мышлении являет­ся «мышление вслух» (Безродная Г. В., Шпике Т. А., Емельянова Т. В., 2004)» [9, с.141].
• «Существенно отличны между собой … внешняя, громкая устная речь и речь внутренняя, которой мы по преимуществу пользуемся, когда, мысля про себя, мы отливаем наши мысли в словесные формулировки» [20, с.393].
• «Внутренняя речь – беззвучная речь, скрытая вербализация, возникающая, например, в процессе мышления. … В наиболее отчетливой форме представлена при решении различных задач в уме, внимательном слушании речи других людей, чтении про себя, мысленном планировании, запоминании и припоминании. Посредством внутренней речи происходит логическая переработка сенсорных данных, их осознание и понимание в определенной системе понятий, даются самоинструкции при выполнении произвольных действий, осуществляется самоанализ и самооценка своих поступков и переживаний. Все это делает внутреннюю речь весьма важным и универсальным механизмом умственной деятельности и сознания человека» [16].

Таким образом, определения понятия «внутренняя речь» и точки зрения на основания для разграничения внешней и внутренней речи можно классифицировать на следующие основные группы:

1. Внешняя речь – это речь, произносимая вслух, а внутренняя речь – это речь «про себя», не произносимая вслух. Данная группа определений, хоть и наиболее тесно связана с названиями изучаемых видов речи (внешняя речь – речь, направленная вовне, внутренняя речь – речь «внутри себя»), однако, вероятно, отражает одну из особенностей, но не основополагающее различие между внешней и внутренней речью, поскольку «большей частью внутренняя речь происходит про себя, «внутри», но может совершаться и вслух, например, при затруднениях в мышлении; когда мы остаемся наедине или забываем об окружающих» [4].
2. Внешняя речь служит для реализации коммуникативной функции, т. е. применяется в целях общения между людьми, а внутренняя речь выполняет сигнификативную функцию, сопровождая когнитивные психические процессы человека и, главным образом, мышление. Данная группа определений встречается наиболее часто, однако и эта точка зрения не является исчерпывающей: «Неправильно было бы целиком интеллектуализировать внутреннюю речь. Внутренняя речь … часто бывает эмоцио­нально насыщена. Но не подлежит сомнению, что с внутренней речью мышление связано особенно тесно» [20, с.394].

Таким образом, в современной психологии границы между внешней и внутренней речью проведены недостаточно отчетливо; кроме того, существуют некоторые расхождения в определении понятия «внутренняя речь» различными авторами.

Для того, чтобы уточнить определение внутренней речи и провести границу между понятиями «внутренняя речь» и «внешняя речь», обратимся к анализу особенностей самого феномена внутренней речи. Л.С.Выготский, подробно рассматривая явление внутренней речи, выделил следующие ее особенности:

1. Особый синтаксис внутренней речи, а именно отрывочность, фрагментарность, сокращенность внутренней речи в сравнении с внешней речью: «внутренняя речь по мере своего развития обнаруживает не простую тенденцию к сокращению и опусканию слов, не простой переход к телеграфному стилю, но совершенно своеобразную тенденцию к сокращению фразы и предложения в направлении сохранения сказуемого и относящихся к нему частей предложения за счет опускания подлежащего и относящихся к нему слов. … Совершенно аналогичное положение создается в ситуации, где подлежащее высказываемого суждения наперед известно собеседникам. Представим, что несколько человек ожидает на трамвайной остановке трамвая «Б» для того, чтобы поехать в определенном направлении. Никогда кто-либо из этих людей, заметив приближающийся трамвай, не скажет в развернутом виде: «Трамвай Б, которого мы ожидаем, для того чтобы поехать туда-то, идет», но всегда высказывание будет сокращено до одного сказуемого: «Идет» или «Б» … Наедине с собой нам никогда нет надобности прибегать к развернутым формулировкам. Здесь всегда оказывается необходимым и достаточным одно только сказуемое. Подлежащее всегда остается в уме, подобно тому как школьник оставляет в уме при сложении переходящие за десяток остатки. Больше того, в своей внутренней речи мы всегда смело говорим свою мысль, не давая себе труда облекать ее в точные слова … Внутренняя речь есть в точном смысле речь почти без слов» [2].
2. Преобладание во внутренней речи смысла слова над его значением.
3. Особые способы объединения, сочетания слов и значений во внутренней речи:
   1. Агглютинация – способ объединения слов, отличающийся от принятого во внешней речи. «Замечательным в этом являются два момента: во-первых, то, что входящие в состав сложного слова отдельные слова часто претерпевают сокращения с звуковой стороны, так что из них в сложное слово входит часть слова; во-вторых, то, что возникающее таким образом сложное слово, выражающее весьма сложное понятие, выступает с функциональной и структурной стороны как единое слово, а не как объединение самостоятельных слов» [там же].
   2. Заключение большого смыслового содержания в одно или несколько слов: «смыслы слов, более динамические и широкие, чем их значения, обнаруживают иные законы объединения и слияния друг с другом, чем те, которые могут наблюдаться при объединении и слиянии словесных значений. Смыслы как бы вливаются друг в друга и как бы влияют друг на друга, так что предшествующие как бы содержатся в последующем или его модифицируют. … Особенно ясным примером этого закона является название гоголевской поэмы «Мертвые души». Первоначальное значение этого слова означает умерших крепостных, которые не исключены еще из ревизских списков и потому могут подлежать купле-продаже, как и живые крестьяне. Но, проходя красной нитью через всю ткань поэмы, эти два слова вбирают в себя совершенно новый, неизмеримо более богатый смысл и означают уже нечто совершенно иное по сравнению с их первоначальным значением. Мертвые души – это не умершие и числящиеся живыми крепостные, но все герои поэмы, которые живут, но духовно мертвы» [там же].

Исходя из анализа перечисленных особенностей внутренней речи, Л.С.Выготский приходит к выводу о том, что «внутренняя речь оказывается динамическим, неустойчивым, текучим моментом, мелькающим между более оформленными и стойкими крайними полюсами изучаемого нами речевого мышления: между словом и мыслью» [там же].

При этом Л.С.Выготский употребляет понятие «мысль» в значении, связанном не только с процессом мышления, как видно из следующего фрагмента текста его научного произведения: «Мысль не состоит из отдельных слов так, как речь. Если я хочу передать мысль, что я видел сегодня, как мальчик в синей блузе и босиком бежал по улице, я не вижу отдельно мальчика, отдельно блузы, отдельно то, что она синяя, отдельно то, что он без башмаков, отдельно то, что он бежит. Я вижу все это вместе в едином акте мысли, но я расчленяю это в речи на отдельные слова. Мысль всегда представляет собой нечто целое, значительно большее по своему протяжению и объему, чем отдельное слово. … Мысль можно было бы сравнить с нависшим облаком, которое проливается дождем слов. Поэтому процесс перехода от мысли к речи представляет собой чрезвычайно сложный процесс расчленения мысли и ее воссоздания в словах. Именно потому, что мысль не совпадает не только со словом, но и с значениями слов, в которых она выражается, путь от мысли к слову лежит через значение. Так как прямой переход от мысли к слову невозможен, а всегда требует прокладывания сложного пути, возникают жалобы на несовершенство слова и ламентации по поводу невыразимости мысли» [там же]. Пример, приведенный в данном фрагменте («я видел сегодня, как мальчик в синей блузе и босиком бежал по улице») Выготский обозначает словом «мысль», однако по содержанию данный пример представляет собой продукт не столько процесса мышления, сколько процессов восприятия и памяти.

Таким образом, под словом «мысль» Выготский, вероятно, подразумевает фигурирующие во внутренней психической деятельности невербализованные сочетания различных образов и/или представлений (элементы первой сигнальной системы). Однако процесс мышления всегда участвует в процессе речи, как минимум, потому, что вербализация образов и представлений представляет собой процесс отнесения образов и представлений к определенным категориям, соответствующим условным знакам языка. Кроме того, как пишет Выготский, «мысль» образует единое целое, которое необходимо расчленить на отдельные составляющие (т.е. осуществить мыслительную операцию анализа) для того, чтобы затем эти составляющие перевести в условные знаки языка (элементы второй сигнальной системы).

Таким образом, вывод Л.С.Выготского о том, что внутреннюю речь составляют переходы от мыслей к словам и от слов к мыслям, следует рассматривать как вывод о том, что внутренняя речь содержит перевод элементов первой сигнальной системы в элементы второй сигнальной системы и наоборот.

По результатам психологических и психофизиологических исследований внутренней речи, осуществленных позднее, выяснилось, что внутренняя речь содержит неосознаваемые аспекты: «А.Н.Соколов показал, что в процессе мышления внутренняя речь представляет собой активный артикуляционный, несозна­ваемый процесс, беспрепятственное течение которого очень важ­но для реализации тех психологических функций, в которых внутренняя речь принимает участие» [10, с.327]. Вероятно, эти данные подтверждают точку зрения Л.С.Выготского об участии элементов первой сигнальной системы в процессе внутренней речи.

Дальнейшие исследования явления внутренней речи выявили еще одну ее особенность, заключающуюся в том, что внутренняя речь в определенных ситуациях произносится вслух: «элементы этой (эгоцентрической) речи можно встретить и у взрослого, кото­рый, решая сложную интеллектуальную задачу, размышляя вслух произносит в процессе работы какие-то фразы, понятные только ему самому … При возникновении затруднений в деятельности человека активность его эгоцентрической речи возрастает» [10, с. 328-329]. Согласно результатам психофизиологических исследований, даже при отсутствии внешних проявлений внутренней речи в моменты решения человеком сложных задач фиксируется повышенная активность речедвигательного аппарата [4]. Возможно, перечисленные данные свидетельствуют о том, что для решения сложных интеллектуальных задач человеку требуется переработка информации с применением второй сигнальной системы, т.е. в таких случаях требуется речевая деятельность в рамках сигнификативной ее функции.

Кроме того, аналогичное явление произнесения внутренней речи вслух проявляется и в другого рода ситуациях: «монологизирование наблюдается у взрослого в минуты особенно сильного эмоционально­го напряжения» [20, с.411]. Вероятно, в таких случаях основной функцией внутренней речи является эмоциональная функция.

Проведенный теоретический анализ особенностей внутренней речи позволяет сформулировать следующие выводы о различиях между внутренней и внешней речью и сущности явления внутренней речи:

1. Внешняя и внутренняя речь человека различаются, прежде всего, по своим функциям: внешняя речь направлена на реализацию преимущественно коммуникативной функции, на процесс общения и обмена информацией между людьми, а внутренняя речь направлена прежде всего на реализацию сигнификативной функции и переработку информации. При этом внешняя и внутренняя речь образуют единство, соответствующее единству сигнификативной и коммуникативной функций речи (п.1.2). При этом оба данных вида речи могут служить еще и для реализации эмоциональной функции речи.
2. Внутренняя речь осуществляет переработку информации посредством перевода, преобразования, трансформации элементов первой сигнальной системы (образы, представления) в элементы второй сигнальной системы (условные знаки, слова) и наоборот. При этом, независимо от содержания перерабатываемой информации, цели и направления переработки, в процессе внутренней речи всегда участвует мышление как основа речевой деятельности.

Далее: Диагностика внутренней речи

Глава 2. Особенности внутренней речи.

Очень важное значение для понимания отношения мысли к слову имеет внутренняя речь. Она, в отличие от внешней речи, облада­ет особым синтаксисом, характеризуется отрывочностью, фрагмен­тарностью, сокращенностью. Превращение внешней речи во внутрен­нюю происходит по определенному закону: в ней в первую очередь сокращается подлежащее и остается сказуемое с относящимися к нему частями предложения.

Основной синтаксической характеристикой внутренней речи является предикативность. Ее примеры обнаруживаются в диалогах хорошо знающих друг друга людей, «без слов» понимающих, о чем идет речь в их «разговоре». Таким людям нет, например, никакой необходимости иногда обмениваться словами вообще, называть предмет разговора, указывать в каждом произносимом ими предложении или фразе подлежащее: оно им в большинстве случаев и так хорошо известно. Человек, размышляя во внутреннем диалоге, который, вероятно, осуществляется через внутреннюю речь, как бы общается с самим собой. Естественно, что для себя ему тем более не нужно обозначать предмет разговора.

Во внутренней речи преобладание смысла над значением доведено до высшей точки. Можно сказать, что внутрен­няя речь, в отличие от внешней, имеет свернутую предикативную форму и развернутое, глубокое смысловое содержание.

Еще одной особенностью семантики внутренней речи является агглютинация, т. е. своеобразное слияние слов в одно с их сущест­венным сокращением. Возникающее в результате слово как бы обогащается двойным или даже тройным смыслом, взятым по от­дельности от каждого из двух-трех объединенных в нем слов. Такую речь в силу названных ее особенностей можно рассматривать как внутренний план рече­вого мышления. Внутренняя речь и есть процесс мышления «чистыми значениями».

Внутренняя речь не является просто речью про себя, как думали психологи в течение нескольких поколений, считавшие, что внутренняя речь — это та же внешняя речь, но с усеченным концом, без речевой моторики, что она представляет собой «проговаривание про себя», строящееся по тем же законам лексики, синтаксиса и семантики, что и внешняя речь. Думать так было бы величайшей ошибкой. Подобное представление ошибочно хотя бы потому, что такая «речь про себя» была бы дублированием внешней речи.

В подобном случае внутренняя речь протекала бы с той же скоростью, что и внешняя. Однако известно, что интеллектуальный акт, принятие решения, выбор нужного пути происходят довольно быстро, иногда буквально в десятые доли секунды. В этот краткий период никак нельзя проговорить про себя целую развернутую фразу и тем более целое рассуждение. Следовательно, внутренняя речь, выполняющая регулирующую или планирующую роль, имеет иное, чем внешняя, сокращенное строение. Это строение можно проследить, изучая путь превращения внешней речи во внутреннюю.

Вспомним, как строится речь ребенка, возникающая при любом затруднении. Сначала его планирующая речь носит полностью развернутый характер. Затем она сокращается, становится фрагментарной, и тогда во внешней шепотной речи проявляются только обрывки этой ранее развернутой речи.

Если внимательно проследить структуру речи, переходящей из внешней во внутреннюю, можно констатировать, во-первых, то, что она переходит из громкой в шепотную, а затем и во внутреннюю речь, во-вторых, что она сокращается, превращаясь из развернутой во фрагментарную и свернутую. Все это дает возможность предполагать, что внутренняя речь имеет совершенно другое строение, чем внешняя.

Характерной чертой внутренней речи является то, что она начинает становиться чисто предикативной речью.

Каждый человек, который пытается включить свою внутреннюю речь в процесс решения задачи, твердо знает, о чем идет речь, какая задача стоит перед ним. Значит, номинативная функция речи, указание на то, что именно имеется в виду, уже включена во внутреннюю речь и не нуждается в специальном обозначении. Остается лишь вторая семантическая функция внутренней речи — обозначение того, что именно следует сказать о данной теме, что нового следует прибавить, какое именно действие следует выполнить и т.п.

Эта сторона речи фигурирует в лингвистике под термином «рема». Таким образом, внутренняя речь по своей семантике никогда не обозначает предмет, никогда не носит строго номинативный характер, т.е. не содержит «подлежащего»; внутренняя речь указывает, что именно нужно выполнить, в какую сторону нужно направить действие. Иначе говоря, оставаясь свернутой и аморфной по своему строению, она всегда сохраняет свою предикативную функцию. Предикативный характер внутренней речи, обозначающий только план дальнейшего высказывания или план дальнейшего действия, по мере надобности может быть развернут, поскольку внутренняя речь произошла из развернутой внешней и данный процесс является обратимым.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, внутренняя речь представляет собой различные виды использования языка (точнее, языковых значений) вне процесса реальной коммуникации. Выделяют три основных типа внутренней речи: а) внутреннее проговаривание — «речь про себя», сохраняющая структуру внешней речи, но лишенная фонации, т. е. произнесения звуков, и типичная для решения мыслительных задач в затрудненных условиях; б) собственно речь внутренняя, когда она выступает как средство мышления, пользуется специфическими единицами (код образов и схем, предметный код, предметные значения) и имеет специфическую структуру, отличную от структуры внешней речи: в) внутреннее программирование, т. с. формирование и закрепление в специфических единицах замысла речевого высказывания, целого текста и его содержательных частей.

Большинство современных психологов не считает, что внутренняя речь имеет такое же строение и такие же функции, как и развернутая внешняя речь. Под  внутренней речью психология понимает существенный переходный этап между замыслом и развернутой внешней речью. Механизм, который позволяет перекодировать общий смысл в речевое высказывание, придает этому замыслу речевую форму. В этом смысле внутренняя речь порождает развернутое речевое высказывание, включающее исходный замысел в систему грамматических кодов языка.

Переходное место, занимаемое внутренней речью на пути от мысли к развернутому высказыванию, определяет основные черты, как ее функций, так и ее психологическую структуру. Внутренняя речь есть прежде всего не развернутое речевое высказывание, а лишь подготовительная стадия, предшествующая такому высказыванию; она направлена не на слушающего, а на самого себя, на перевод в речевой план той схемы, которая была до этого лишь общим содержанием замысла.

Это содержание уже известно говорящему в общих чертах, потому что он уже знает, что именно хочет сказать, но не определил в какой форме и в каких речевых структурах сможет его воплотить.

Внутренняя речь является существенным звеном в процессе превращения исходного замысла в развернутую, протекающую во времени, синтагматически построенную систему значений.

В течение длительного времени внутренняя речь» понималась как речь, лишенная моторного конца, как «речь про себя». Предполагалось, что внутренняя речь в основном сохраняет структуру внешней речи; функция этой речи оставалась неясной.

Таким образом, внутренняя речь отличается от внешней не только тем внешним признаком, что она не сопровождается громкими звуками — «речь минус звук». Внутренняя речь отличается от внешней по своей функции (речь для себя). Выполняя иную функцию, чем внешняя (речь для других), она в некоторых отношениях отличается от нее также по своей структуре — она в целом подвергается некоторому преобразованию (сокращена, понятна только самому себе, предикативна и т.

д.).

СПИсок использованной литературы

1. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология. / Учебник. М.: Academ A, 1998.

2. Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Психология человека. — М.: «Школа-Пресс», 1995.

3. Данилова Н.Н. Психофизиология. Учебник для вузов. — М.: Аспект-Пресс, 1998.

4. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики: Учеб. для студентов ВУЗов, обучающихся по специальности «Психология». — М.: Смысл, 1997.

5. Годфруа Ж. Что такое психология. — М.: Мир, т.1, 1992.

6. Леонтьев А.А. Внутренняя речь и процессы грамматического порождения высказывания. // Вопросы порождения речи и обучения языку (под ред. А.А. Леонтьева, Т.В. Рябовой). – М.,1967.

Внутренняя речь: Новые голоса | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews

Сборник предлагает всестороннюю, разнообразную и своевременную трактовку внутренней речи, феномена «голосика в голове». Это первый том, полностью посвященный внутренней речи с междисциплинарной точки зрения и включающий работы ведущих специалистов в области философии, психологии и неврологии. Внутренняя речь — это всепроникающая черта нашего разума, интроспективно заметная и эмпирически поддающаяся обработке, черта, природа и функции которой являются предметом споров. Это похожее на язык явление, которое рассматривается как форма мысли или неразрывно связано с ней, сознательное явление, включающее компонент перцептивного слуха, а также задействованное в нескольких когнитивных функциях. Книга предлагает углубленное рассмотрение этого явления с точки зрения как теоретического, так и эмпирического подходов и, таким образом, обеспечивает уникальную платформу для сопоставления и оценки различных подходов. Более того, напрямую взаимодействуя с внутренней речью, ее участники дают представление о природе мышления, сознания, восприятия, действия, самопознания и себя, тем самым представляя сеть взаимосвязанных тем для изучения разума.

Книга разделена на две части; первые шесть глав посвящены природе внутренней речи, а вторые шесть — функциям саморефлексии и самопознания, приписываемым внутренней речи. Главы можно читать совершенно независимо. Однако следует отметить, что междисциплинарность книги может стать препятствием для читателей, не знакомых с техническими терминами и методами в философии, психологии или неврологии.

Редакторы, Питер Лэнгланд-Хассан и Агустин Висенте, представляют поучительное введение, рассказывающее о сложности явления, мотивах для сосредоточения на нем внимания, его внутреннем интересе, а также о его связи с широким кругом других вечных вопросов философии. и психология. Они предлагают общую и очень полезную карту для навигации по ландшафту. Сначала они дают общее описание истории изучения внутренней речи, в основном выделяя до сих пор влиятельную работу русского психолога Льва С. Выготского (19).87) вместе с экспериментальными психологическими исследованиями рабочей памяти (Baddeley 1992, 2007). В аналитической философии сознания эта тема представляла второстепенный интерес до девяностых годов, когда несколько мыслителей начали сосредотачиваться на внутренней речи в своих теориях сознания, объяснениях слуховых вербальных галлюцинаций (AVH) и вложенных мыслей, самопознания или отношений. языка и мышления. В остальной части введения Лэнгланд-Хассан и Висенте резюмируют основной вклад книги, используя несколько наводящих вопросов.

Центральными вопросами книги являются, во-первых, какова природа внутренней речи и, во-вторых, какова функция(и) внутренней речи в познавательных процессах. Все участники представляют свои взгляды на один или оба вопроса, а также обсуждают другие более конкретные вопросы.

Относительно природы внутренней речи: в то время как «тихий голос в голове» является дотеоретически достаточно хорошим выражением для локализации явления, более технические определения выявляют расхождения в том, что следует считать правильной внутренней речью. Трудно найти единый способ обозначения явления в книге, так как встречаются разные определения в зависимости от направленности исследования и уровня описания или объяснения: (i) переживание внутренней речи, (ii) причины и механизмы, лежащие в основе внутренней речи, и (iii) неврологические признаки, связанные с задачами, связанными с внутренней речью. Примеры всех этих точек зрения можно найти в томе. Книга оставляет открытым вопрос о том, каким образом такие характеристики (не)совместимы или, скорее, дополняют друг друга.

Рассел Т. Херлберт и Кристофер Л. Хиви (глава 6) являются главными сторонниками подробного описания (i), переживания внутренней речи. Они сосредотачиваются на том, что они называют «первичным опытом внутренней речи», имея в виду явление, которое происходит и непосредственно воспринимается людьми в их повседневном окружении. Используя метод описательной выборки (DES), предназначенный для исследования первозданного внутреннего опыта с высокой точностью (стр. 179) — описанный и обсуждаемый в нескольких других работах (Hurlburt and Akther, 2006; Hurlburt and Schwitzgebel, 2007), — они представляют различные разновидности внутренний опыт: бессловесная речь, внутренняя речь с полными предложениями и несимволизированное мышление. Херлберт и Хиви неохотно основывают определения (и последующие теории) внутренней речи на случайном самоанализе, вопросниках и выборках, которые не обеспечивают обучение заключению в скобки предположений или выводов из экспериментальных условий.

В качестве примеров (ii), причин и механизмов, лежащих в основе внутренней речи, мы находим сложное обсуждение вычислительных моделей внутренней речи, в частности моделей управления двигателем. В семи публикациях упоминается или обсуждается вопрос о том, можно ли рассматривать внутреннюю речь как продукт прямой модели. Прямая модель — это внутреннее представление системы (тело, конечность, орган), которое фиксирует прямую или причинно-следственную связь между входными данными в систему (моторные команды) и выходными данными (Lœvenbruck et al., стр. 147). Подробная информация о различных существующих предложениях представлена ​​Лорен Свини и Элен Левенбрук и др. Swiney (глава 12) представляет концепции внутренней речи, подразумеваемые в различных описаниях симптомов шизофрении, таких как AVH и вставленные мысли. Она подробно описывает две конкурирующие модели: (i) внутренняя речь как предсказание в отсутствие сенсорной информации (которая аналогична литературе по воображению движений) или (ii) внутренняя речь как действие с предсказуемыми сенсорными последствиями (которые параллели с литературой по языковому производству). Глава Суини могла появиться в Части I рядом с главой о вычислительных моделях Левенбрука и др., Что также сохранило бы однородность содержания Части II (функции самопознания и саморефлексии внутренней речи).

Развитие (i) приведено Lœvenbruck et al. (Глава 5) с их четким изложением различных понятий и процессов, вовлеченных в модель прогнозирующего управления (прямая модель, эфферентное копирование, сенсорное затухание и т. д.). Левенбрюк и др. также защищают идею — в отличие от других подходов — говорить о внутреннем языке, понимаемом как мультимодальные акты с мультисенсорными восприятиями (слуховыми, соматосенсорными, визуальными), проистекающими из грубых мультисенсорных целей. Принимая определения, основанные на причинах и механизмах, лежащих в основе внутренней речи, Питер Каррутерс утверждает, что внутренняя речь представляет собой сопровождаемую сенсорную прямую модель отрепетированного речевого действия, где действие было выбрано среди других в результате бессознательной оценки и процессов принятия решений.

Сосредоточив внимание на (iii) неврологических данных, связанных с задачами, связанными с внутренней речью, Шарон Гева (глава 4) предлагает подробный и исчерпывающий обзор основных результатов исследования нейронной основы ментальных образов и внутренней речи. Основная часть ее главы посвящена исследованиям функциональной визуализации, в которых резюмируются основные результаты, связанные с различными задачами, связанными с внутренней речью (стр. 108–117): повторение слов, образование глаголов, завершение основы, оценка рифмы, оценка омофонов, беглость речи. и словесное преобразование. После обзора исследований внутренней речи при афазии (стр. 117-119), она обсуждает принципы ментальных образов через их общие механизмы: слуховые, зрительные и обонятельные образы активируют первичные сенсорные области, тогда как внутренняя речь и двигательные образы являются высшими функциями мозга, требующими нескольких шагов и процессоров. В случае внутренней речи задействованы лингвистическая обработка, восприятие и исполнение.

Один интересный вопрос о природе внутренней речи, рассматриваемый несколькими исследователями, состоит в том, имеет ли внутренняя речь слухово-фонологическую природу и является ли это сущностным свойством или сопутствующим эпизодом. Ленгланд-Хассан (глава 3) отвечает утвердительно, утверждая, что внутренняя речь имеет слухо-фонологический компонент (или репрезентирует его). Вкратце его аргумент состоит в том, что: (1) внутренняя речь привязана к определенному естественному языку, (2) единственное свойство, которым, вероятно, обладают эпизоды внутренней речи, позволяет нам быстро и надежно определить, какие язык, к которому они привязаны, является их слухо-фонологическим компонентом (семантика, синтаксис, фонология, графология и артикуляция отбрасываются), и (3) поэтому внутренняя речь должна иметь слухо-фонологический компонент. От этого интроспективного аргумента он переходит к существенному утверждению, что вся внутренняя речь включает в себя слухо-фонологический компонент, утверждая, что бессознательная внутренняя речь также имеет его. Статья Лэнгленда-Хасана — хороший пример эмпирически обоснованного философского аргумента по этой теме.

Сэм Уилкинсон и Чарльз Фернихоу (глава 9) занимают иную позицию относительно слухово-фонологической природы внутренней речи. Они утверждают, что внутренняя речь представляет собой как звучание высказывания, так и состояние дел со смысловым содержанием, хотя именно последнее поддается оценке на точность. Аудиально-фонологические представления — это случаи «содержания без обязательств» (с. 256). Они также утверждают, что мы можем быть введены в заблуждение относительно двух конкретных аспектов репрезентации: типа психического состояния, в котором человек находится, когда участвует во внутренней речи, и агента эпизода, чьим речевым актом он является (что приводит к эпизодам AVH). Даже если эпизоды внутренней речи представляют собой звуки, Уилкинсон и Фернихоу утверждают, что внутренняя речь и внутренний слух — два разных, но взаимосвязанных феномена. Для них внутренняя речь является продуктивным, а не воссоздающим феноменом воображения или внутреннего слуха, даже если внутренний слух и внутренняя речь связаны. Херлберт и Хиви также отстаивают четкое различие между этими двумя явлениями.

Кристофер Гоукер (глава 2), напротив, утверждает, что внутренняя речь — это разновидность мышления, состоящая во внутренней маркировке слов и предложений естественного языка, и, что особенно важно, слухо-фонологический компонент не является собственно частью внутренней речи. речи, а связанный с ней эпизод, посредством которого мы начинаем осознавать внутреннюю речь. Этот взгляд характеризует внутреннюю речь по аналогии с внешней речью, где мы можем различать внешнюю речь как таковую и восприятие или понимание внешней речи. Внутренняя речь сама по себе была бы результатом механизмов производства, а восприятие внутренней речи было бы родственным, но обособленным явлением. Что интересно для обсуждения слухово-фонологического компонента, Гева также завершает свой вклад, заявляя, что активация слуховых областей мозга и наличие слуховых восприятий внутренней речи все еще является предметом споров.

Один из способов узнать о природе внутренней речи — исследовать ее патологии и случаи, когда одна или несколько особенностей процессов функционируют по-разному. Наиболее изученными случаями являются состояния АВГ и бред вставки мыслей. Суини объясняет, что сбои внутренней речи, связанные с AVH и вставленными мыслями, предположительно влияют на чувство свободы воли, что приводит к тому, что внутренняя речь не воспринимается как собственная. Она утверждает, что эта модель все еще ставит открытые вопросы о том, как этот подход определяет внутреннюю речь по отношению к явным действиям, таким как движение рук или разговор. Затем она обсуждает различные взгляды на механизмы, лежащие в основе обоих симптомов. Ленгланд-Хассан предлагает новый способ их понимания, при котором может быть доступна унифицированная диагностика. Вставленные мысли будут подмножеством AVH, поскольку отчеты о вставленных мыслях кажутся пациенту происходящими на естественном языке и, таким образом, следуя аргументу Ленгланда-Хассан, можно сказать, что они обладают слухово-фонологическими свойствами.

Переходя ко второму вопросу, функциям внутренней речи, мы снова находим несколько точек зрения. С одной стороны, Каррутерс (глава 1) предполагает, что внутренние речевые функции позволяют мысленно репетировать и оценивать открытые речевые действия. Настоящая функция внутренней речи, по его мнению, состоит в сознательном планировании, хотя в ходе эволюции она стала играть и другие роли. По мнению Уилкинсона и Фернихоу, мы разговариваем сами с собой, чтобы выразить и поразмышлять над собственным разумом, не рискуя выдать эту информацию. Опираясь на эту функцию отражения, Ален Морен (глава 11) делает обзор обширного массива эмпирических работ, чтобы показать саморефлексивную роль внутренней речи, понимаемой как включающая различные формы того, что он (возможно, тоже) в широком смысле называет «самосознанием»: самоприписывание, формирование я-концепции, самопознание, самооценка, самооценка, чувство свободы воли, саморегуляция, ментальное путешествие во времени и самоэффективность. Он утверждает, что информация о себе, которую может предоставить внутренняя речь, в основном концептуальна, и поэтому внутренняя речь не нужна для достижения более низких, более перцептивных форм самореферентной деятельности.

Выделяя конкретную функцию отражения, Эдуар Машери (глава 10) утверждает, что внутренняя речь позволяет нам прозрачно знать наши убеждения, в отличие от наших желаний, которые непрозрачны: убеждения прозрачно передаются утверждениями (хотя и не всеми), в то время как желания нет. Слушателю не нужно ничего, кроме речевого акта, чтобы иметь основания полагать, что говорящий верит так-то и так-то (вот почему они прозрачны). По его словам, внутренняя речь — это форма общения, а убеждения — социальные психические состояния: они существуют для того, чтобы быть сообщенными.

Продолжая рассматривать вопрос о функции внутренней речи, Хосе Луис Бермудес (глава 7) отстаивает мнение, что внутренняя речь необходима для интенционального восхождения, т. е. размышления о нашем мышлении. Идея состоит в том, что мы можем обдумывать свои мысли только тогда, когда они сформулированы лингвистически. Два случая, представленные Бермудесом, представляют собой рефлексивную оценку и мониторинг собственного мышления и чтение мыслей пропозиционального отношения. Он представляет аргумент из девяти шагов (стр. 202) в защиту своей точки зрения. Затем он отвечает на два основных возражения против этой точки зрения: проблема, заключающаяся в том, что внутренняя речь слишком семантически неопределенна, чтобы представлять мысль как объект рефлексивного осознания (Мартинес-Манрике и Висенте, 2010), и проблематичное следствие того, что эта точка зрения несет в себе два разных типы контента (слуховой и пропозициональный) одновременно (Langland-Hassan 2014). Что касается первого, Бермудес предлагает альтернативный способ мышления о семантической неопределенности и лингвистическом понимании (стр. 207–211), а в отношении второго он утверждает, что проблема с двумя представленными содержаниями исчезает, когда кто-то отрицает эту внутреннюю речь, помимо того, что обладает слухо-фонологическими свойствами, также представляет эти свойства (стр. 213-217).

Бермудес вместе с другими авторами, такими как Кларк (1998) и Принц (2007), были представителями того, что было названо «форматными представлениями», согласно которым надлежащая функция внутренней речи состоит в том, чтобы способствовать мышлению, а другие функции производная от него. Напротив, деятельностные воззрения (Fernyhough 2009, Martínez-Manrique and Vicente 2015) выготского вдохновения отстаивают позицию, согласно которой внутренняя речь есть интернализованная деятельность внешней речи, наследующая, таким образом, основные функции речевых актов: побуждение, напоминание, помощь в рассуждении, и т. д. С этим связана точка зрения Кейта Франкиша (глава 8), согласно которой с некоторыми изменениями формат и представление деятельности совместимы. Он считает, что одна из функций внутренней речи состоит в том, чтобы обеспечить формат (репрезентативную среду) для сознательного мышления, но, как правило, это деятельность, многие функции которой продолжают функции внешней речи. Франкиш сочетает внутреннюю речь с мышлением типа 2 — медленной, последовательной, сознательной формой рассуждения, связанной с языком, воспринимаемой как форма преднамеренного действия — в отличие от мышления типа 1 — быстрого, бессознательного и автоматического. Он защищает утверждение, что интенциональное рассуждение представляет собой циклический процесс, в котором внутренняя речь используется на определенных этапах. Этот процесс представляет собой интернализацию языкового обмена в условиях решения проблем.

Повторяющиеся и общие темы, которые обеспечивают разнообразие подходов к одному и тому же вопросу, являются одним из самых интересных аспектов книги, как мы уже видели. Однако, возможно, неизбежно, что некоторые вопросы рассматриваются только в одной главе или лишь кратко упоминаются в других. Центральный вопрос исследования внутренней речи, который можно было бы включить в отдельную главу, касается методологических вопросов эмпирических исследований. Помимо краткого обсуждения методов Херлбертом и Хиви, мы не находим ничего о полезности и надежности опросников или методов выборки, об их возможностях и ограничениях или о том, как интегрировать (если возможно) феноменологические отчеты с косвенными измерениями. Феноменологические отчеты отслеживают субъективные качества внутренней речи, в то время как косвенные измерения, опирающиеся в основном на артикуляционное подавление или фонологические суждения, призваны показать наличие или отсутствие внутренней речи при реализации когнитивных задач. Общее методологическое обсуждение могло бы обогатить эту и без того весьма полную трактовку внутренней речи.

Другим недостающим элементом является лечение и развитие роли внутренней речи при патологиях, отличных от шизофрении. Помимо специфического дифференциального функционирования внутренней речи в AVH и вставленных мыслях, том включает только краткие обсуждения роли внутренней речи при афазии (главным образом в главе Гевы, стр. 117-119), но не охватывает исследования роли внутренней речи при других языковых нарушениях или других состояниях, таких как состояния аутистического спектра (ASC). Хотя исследований внутренней речи и аутизма немного, есть несколько исследований, посвященных этому вопросу (см. Williams et al., 2016), которые могли бы способствовать расширению горизонтов внутренней речи и психопатологий.

В целом, в этом томе удалась попытка представить общие общие исследовательские вопросы, выходящие за рамки более или менее изолированных материалов по теме, которые до сих пор можно было найти в литературе. Но понятно, что в качестве первого исчерпывающего сборника подходов к внутренней речи «работа по выявлению ключевых моментов согласия и разногласий между различными исследовательскими программами еще предстоит проделать» (стр. 4), как отмечают редакторы. На мой взгляд, именно этот факт делает книгу интересной и полезной площадкой для дальнейшего обсуждения и развития темы. В общем, книга 9.0021 — это превосходная коллекция передовых исследований в области философии, психологии и неврологии внутренней речи, феномена, играющего ключевую роль во многих различных когнитивных процессах. Внимательное знакомство с ним окажется полезным для студентов, преподавателей, исследователей и всех, кто интересуется природой разума.

ССЫЛКИ

Baddeley, AD (1992). «Рабочая память», Science, 255 (5044), 556-9.

Баддели, А. Д. (2007). Рабочая память, мысли и действия . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Кларк, А. (1998). «Волшебные слова: как язык дополняет человеческие вычисления». В П. Каррутерс и Дж. Буше (ред.), Язык и мысль: междисциплинарные темы (стр. 162-83). Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Фернихоу, К. (2009). «Диалогическое мышление». В А. Уинслер, К. Фернихоу и И. Монтеро (ред.), Частная речь, исполнительное функционирование и развитие вербальной саморегуляции , Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 42-52.

Херлбурт, Р. Т., и Ахтер, С. А. (2006). «Метод выборки описательного опыта», Феноменология и когнитивные науки , 5, 271-301.

Херлбурт, Р. Т., и Швицгебель, Э. (2007). Описание внутреннего опыта? Сторонник встречается со скептиком . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Ленгланд-Хассан, П. (2014). «Внутренняя речь и метапознание: в поисках связи», Mind and Language , 29, 511-33.

Мартинес-Манрике, Ф., и Висенте, А. (2010). «Что за…! Роль внутренней речи в сознательном мышлении», Журнал исследований сознания , 17, 141-67.

Мартинес-Манрике Ф. и Висенте А. (2015). «Деятельностный взгляд на внутреннюю речь», Frontiers in Psychology , 6(232), 1-13.

Принц, Дж. Дж. (2007). «Всякое сознание перцептивно». В BP McLaughlin and JD Cohen (eds.), Contemporary Debates in Philosophy of Mind , Оксфорд, Великобритания: Blackwell Publishing, 335-57.

Выготский Л.С. (1987). Мышление и речь . В г. Собрание сочинений Л. С. Выготского (Т. 1) . Нью-Йорк: Пленум (оригинальная работа опубликована в 1934 г.).

Уильямс, Д.М., Пэн, К., Уоллес, Г.Л., (2016). «Вербальное мышление и внутренняя речь при расстройствах аутистического спектра», Neuropsychol Rev 26:394-419.

Саморефлексивные функции внутренней речи: тринадцать лет спустя | Внутренняя речь: новые голоса

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicInner Speech: New VoicesPhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicInner Speech: New VoicesPhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

• Иконка Цитировать Цитировать

• Разрешения

• Делиться
  • Твиттер
  • Подробнее

Процитировать

Морен, Ален,

«Саморефлексивные функции внутренней речи: тринадцать лет спустя»

,

в Питере Лэнгленд-Хассан и Агустин Висенте (ред. )

,

Внутренняя речь: Новые голоса

(

Оксфорд,

2018;

онлайн EDN,

Academan

, 180002 онлайн EDN,

, 180002, 180002,

, 180002

,

, 180002

.

, октябрь 2018 г.), https://doi.org/10.1093/oso/9780198796640.003.0012,

, по состоянию на 17 января 2023 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicInner Speech: New VoicesPhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicInner Speech: New VoicesPhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

В данной главе вновь рассматривается более раннее описание (2005 г. ) того, как внутренняя речь ведет к саморефлексии. Сначала представлены определения, функции, нейроанатомия и измерение саморефлексии и внутренней речи, а затем подробное предложение, предполагающее, что эти два процесса связаны по крайней мере тремя возможными способами. Обсуждаются эмпирические данные, подтверждающие это предположение, а также теоретические соображения, касающиеся лежащих в основе механизмов, объясняющих, как могут быть связаны саморефлексия и внутренняя речь. Чтобы проиллюстрировать, несколько самореферентных задач, используемых в типичных исследованиях фМРТ, показывают надежную активацию левой нижней лобной извилины — основной области мозга, которая, как известно, поддерживает внутреннюю речь; внутренняя речь может воспроизводить (т. е. интернализовать) уже существующие социальные механизмы, ведущие к саморефлексии. В заключении обрисовываются некоторые возможные философские и клинические следствия роли внутренней речи в саморефлексии.

Ключевые слова: внутренняя речь, саморефлексия, блуждание ума, нарративная психология, ментальное путешествие во времени, левая нижняя лобная извилина, самодистанцирование, словесное обозначение

Субъект

Философия разума

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Нажмите Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Войти с помощью личного кабинета

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотрите свою личную учетную запись и получите доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т.