Почему люди матерятся? Мат — следствие неуверенности в себе
— Начиная разговор о мате, уточним, что мы говорим не о тех людях, которые раз в год могут выругаться в сердцах, а о тех, которые приправляют всю свою речь матерными словами. Эти люди явно отличаются от тех, которые не матерятся. Какие психологические причины могут подвинуть их к этому?
— Эти психологические причины легко понять на основе нашего с вами обывательского опыта. Что такое мат как языковый институт? Это какая-то табуированная часть языка, то есть язык, которым нельзя разговаривать. Странно: почему должен существовать язык, на котором нельзя разговаривать? Он есть, но говорить на нем нельзя. Если над этим противоречием задуматься, тогда чисто логически становится понятно: он нужен, чтобы показать, что я этот культурный барьер проламываю, я с ним не считаюсь. Вот я какой мощный, вот я какой крутой, вот я какой независимый!
Это инструмент, регулирующий отношения.
Можно сказать, что мат у людей — аналог рычания у животных, предупредительный сигнал: я небезопасен.
Люди чаще матерятся, когда у них обостряется потребность в защите, в самоутверждении. Это не от бескультурья и не от избытка сил. Наоборот, это судорога неуверенности в себе, это состояние, в котором человек особенно жадно прибегает к внешним атрибутам своей значимости. Проще говоря, чем больше люди перепуганы, тем больше они матерятся!
Испуганы мы бываем по самым разным причинам. Из расшифровок «чёрных ящиков» известно: последним, что говорят пилоты, успевшие понять неизбежность гибели, является не слово «конец», а его матерный аналог.
Но вы спрашиваете о других людях, которые матерятся вроде бы безо всякой видимой причины. В таких случаях причиной является другой страх, действительно невидимый и не сознаваемый самими «матерщинниками», но сильный: это страх собственной несамодостаточности, безотчётный страх того, что «я плохой», и что меня за это ждёт наказание.
Есть другое представление о том, почему люди матерятся: это представление о «дурном примере», от которого все родители хотят оградить своих детей.
Это поверхностное представление. Ведь этот пример матерщины (и любой другой агрессии) предъявлен более-менее всем на свете детям и подросткам. Но все по-разному ему следуют, все с разной податливостью ему подчиняются. И с большим энтузиазмом ему следуют неуверенные в себе люди. Чем меньше чувство самодостаточности, тем больше желание сойти за своего.
— Но ведь есть примеры крутости и самодостаточности совершенно другого рода. Есть люди интеллигентные, умные. Почему из всех примеров крутости будущие матерщинники выбирают именно такую крутость?
— Крутость для них важна именно как физическая внешняя защита. Ведь им страшно!
Еще раз вернемся к природе матерщины. Какое впечатление на нас этот язык производит? Прежде всего, впечатление повышенной агрессивности. От матерщины до удара гораздо меньше дистанция, чем от корректной фразы: «Ну, Васильич, ты меня и удивил» (как в известном анекдоте).
И поэтому перепуганные люди энергично матерятся. Мол, не тронь, а то вот-вот ударю. И поэтому для детей, которые чувствуют себя незащищенными, подлежащими заслуженно плохому обращению с собой, это такой заманчивый щит.
— А можно предположить, что влияют такие факторы, как недостаточность словарного запаса? Человек не знает, как выразить свою мысль или эмоцию. И вот он прибегает к этим словам. Возможна такая связь: человек недостаточно читал книжки, поэтому у него не хватает чисто выразительных средств?
— Нет, такой прямой связи нет. Если у психологически сохранного человека не хватает слов, чтобы выразить какое-то тонкое чувство или описать какую-то новую реалию, он может испытывать затруднения, может прибегать к междометиям, «мекать — бекать», но у него не будет потребности материться. Тем более что мат заменяет пустоты в эмоциональном плане, но не в смысловом, он не помогает собеседнику лучше понять: о чем, собственно идет речь.
На самом деле связь между бескультурьем и матом есть, но не прямая, а, так сказать, опосредованная.
Нехватка слов для выражения тех самых тонкостей возникает от того, что ребёнок этих слов просто не слышит. Это ребёнок, в чьей семье говорили в основном на конкретные материально-хозяйственные темы. «Дай соль. Уже поздно. Сколько раз тебе повторять». А о тонких чувствах не говорили, красотой не восхищались, чужому горю не сочувствовали. Значит, в той семье не говорили и о чувствах самого ребёнка, и его переживаниями не сочувствовали. Так и формируется неуверенность ребёнка в себе, чувство непринятости, которое потом провоцирует его на «матерщинную защиту».
— Имеется в виду неблагополучная среда в психологическом и нравственном отношении, или то, что окружающие матерятся, и это как заражение?
— Это одно и то же. Внешне это может выглядеть так, что отец матерится, сосед матерится, и поэтому наш пациент матерится. Но это не инфекция, которая передается воздушно-капельным путем. Эта «инфекция» передается иначе. Если отец матерится, значит, у него повышена агрессивность (то есть, как мы поняли, страх).
А это в свою очередь означает, что отец мало принимающий, он не будет сильно вникать в состояние ребенка, да и жены. Поэтому ребенок будет чувствовать себя незащищенным, испуганным. Вот от этого у него будет потребность материться.
— Как влияет привычка материться на способность человека поддерживать полноценное общение с близкими людьми?
— Влияет очень сильно, но только не сама матерщина, а её истоки. Те же психологические причины, что провоцируют мат, портят отношения человека с окружающими.
Для наших близких полноценным является такое общение, когда мы принимаем в них участие. Когда мы к ним реально присоединяемся, представляем себе их чувства, сосредотачиваемся на их обстоятельствах. Когда мы больше выслушиваем, чем выговариваемся.
Посмотрев на отношения под этим углом зрения, вы сразу заметите, что участливые люди гораздо меньше матерятся, чем люди, чьё участие остаётся в основном виртуальным. Вы не увидите человека, который склонен выслушивать, сосредотачиваться на собеседнике, и при этом энергично матерится.
Это какие-то разные образы.
— То есть человек, который матерится, испытывает трудности в близком общении?
— Да. Не потому, что он матерится, а по той же причине, по которой он матерится: из-за неуверенности в себе. От этого он матерится, и от этого же такой человек бывает менее участлив. Его собственный психологический дискомфорт так велик, что ему трудно сосредотачиваться на дискомфорте другого человека. Мат как проблема речи отражает проблему его менталитета. Очень редко человек матерщиной сопровождает предложение помочь. Как правило, матерщина сопровождает отказ в помощи: «Да пошел ты… туда-то и туда-то». Матерящийся человек бывает более негативен для окружающих, для домочадцев.
Есть и другая сторона этой проблемы. Жизненная позиция матерщинника близка к позиции кулачного бойца. А надо сказать, что люди любят или не любят себя ровно за то же, за что они любят или не любят окружающих. Поэтому кулачный боец безотчётно не любит себя. У него, как говорят психологи, негативное самопринятие.
— У нас издавна принято женщин ограждать от мата, говорить, когда кто-то матерится: «Что ты делаешь, здесь же женщины, дети». Можете как-то это психологически объяснить?
— Мне кажется, это связано с двумя причинами. Главная — то, что мат действительно является прелюдией к удару, к толчку, к негативному физическому воздействию. И женщин и детей первыми уводят из-под этого удара. Другая причина состоит в том, что словарь мата на 90 % связан с сексуальными реалиями.
— Сейчас мы видим, что молодые девушки зачастую не смущаются, а сами матерятся. Можете как-то прокомментировать это?
— С чем это связано, точно не скажу, у меня есть два предположения. Одно состоит в том, что это есть закономерное следствие общего феминистического движения, на мой взгляд, губительного для человеческой культуры и человеческой психики.
А второе объяснение состоит в том, что сейчас матерщина вообще гораздо больше пропитывает всю культуру, язык, в том числе публичные выступления, чем это было 15-20 лет тому назад. И, если справедлива наша логика, что матерятся перепуганные люди, то это есть результат гигантской социальной ломки, вследствие которой люди в своей массе сейчас перепуганы. Старые устои приемлемой жизни сломаны, а новые не только еще не сформировались, их даже еще не видно на горизонте. И люди потеряны, поэтому чувствуют обостренную потребность в самоутверждении.
— У человека есть разные способы удовлетворения своих потребностей. Здоровые, не здоровые. Вот мат — это один из способов удовлетворения потребности в защищенности и самоутверждении. Вот человек матерится. И что происходит с его потребностью при этом?
— Ничего хорошего. Это наркотик, а не витамин С.
— Кстати, слово «наркотик» очень подходит, в контексте следующего вопроса. Вопрос о том, как люди отучаются от этого дела.
Мы знаем, что от наркотика очень тяжело отучиться, и мы все встречали людей, которые когда-то матерились, теперь они засоряют язык какими-то странными междометиями, типа «ля» (кусочек одного матерного ругательства). Это делает из них каких-то клоунов. Смотришь, человек взрослый, серьезный, а как только он начинает «лялякать», представление о нем меняется. Почему они не могут легко отучиться и говорить нормально?
— Вы приводите случаи чисто механического избавления от мата. Механического, а не содержательного. То есть человек осознал, что лучше бы не материться, и начинает бороться с этим на уровне лексики, а не на уровне причины. Тогда неизбежно возникают всякие эвфемизмы, тот или другой. Иногда эти эвфемизмы выглядят комично, иногда вполне культурно. Например, человек начинает без конца говорить «как бы».
В чем состоит содержательная борьба с матом, как с наркотиком? Действительно, это хорошая аналогия. Пока наркоман не найдет, не нащупает своей правильной, содержательной деятельности, никакие химические, медицинские меры не окажутся долгосрочными.
Он быстро скатится обратно. Здесь то же самое. Поскольку матерщина провоцируется ощущением собственной несамодостаточности, то вытесняется этот негатив поиском собственной достаточности.
Прежде всего, речь идет о развитии своей участливости, о навыке сосредотачиваться на любом человеке, который появился в поле зрения. Это трудно. Чем более человек истощен, тем труднее, но в преодолении этой трудности его главное спасение.
— Попробуем поставить себя на место этого человека. Он держался за мат как за некую оболочку, защищающую от внешнего мира, он был как ощетинившийся ежик. И вдруг он эти иголки сбросил, он ощущает себя таким голеньким и беззащитным. Наверное, ему будет страшно, «как я такой без мата, меня все могут обидеть»? И как его участливость поможет ему переменить отношение к людям, поможет чувствовать, что они не угроза, а наоборот, что они, может быть, нуждаются в его участии, защите, и так далее?..
— Справедливые сомнения. Значит, надо начинать не с того, чтобы усилием воли держать себя за горло и отказываться мата, это такому человеку будет страшно, поэтому практически непосильно.
Ему надо начинать с того, чтобы, ещё отучаясь от мата, приучаться мысленно сосредотачиваться на собеседнике. Приучаться представлять себе: что этот человек хотел бы от него сейчас услышать. Чего он хочет: спать ли, в туалет ли, поделиться ли впечатлениями от фильма? Поначалу это будет очень трудно. Тут не надо себя насиловать, надо идти на то усилие, пусть небольшое, которое сейчас доступно. Пусть он ограничится одним-двумя вопросами и на этом свернёт разговор. Чем чаще он будет предпринимать даже такие ограниченные усилия, тем больше у него будут расти эти возможности. Как мускулатура накачивается. А мат потом сам по себе отпадет.
© Realisti.ru
Об авторе: Колмановский Александр Эдуардович
(
96 голосов: 4.22 из 5 )
Статья помогла? Поддержите работу сайта!
Перевести средства на работу сайта
Помочь делом
Поделиться статьей:
Поделиться
Твитнуть
116296 |
О чем говорит употребление мата, рассказал психолог: 17 декабря 2021, 08:39
Психолог Жаннат Амман рассказала, почему некоторые люди ругаются матом, выражают гнев нецензурной лексикой и о чем говорит частое его употребление, передает корреспондент Tengrinews.
kz.
Мат сегодня звучит почти везде, в том числе в местах, с которыми он несовместим: в семейном кругу, в общественных местах и даже в школах. Почему люди сквернословят? Является ли мат частью языка или это признак нравственного разложения личности?
Скудный словарный запас
Жаннат Амман отмечает, что ругаются матом люди по разным причинам, кроме того, стоит понимать, что существует мат бессознательный и осознанно употребляемый.
«Бессознательный мат — это когда люди разговаривают с использованием матерных слов. Когда для связки слов используют маты из-за ограниченного и скудного лексикона. Например, применяют на бессознательном уровне без какой-либо энергии», — рассказала Амман.
Психолог подчеркивает, что люди, у которых ограниченный словарный запас, автоматически употребляют мат, потому что одним словом можно заменить несколько других слов.
«Люди, не умеющие выражать свои чувства, для них мат — необходимость.
С помощью одного и того же слова можно выразить несколько эмоций и чувств, склонение и спряжение одного и того же слова очень удобно для людей, не владеющих широким словарным запасом», — пояснила она.
С помощью одного и того же слова можно выразить несколько эмоций и чувств, склонение и спряжение одного и того же слова очень удобно для людей, не владеющих широким словарным запасом», — пояснила она.
Сильные эмоции и сексуальная энергия
Специалист также считает, что некоторые люди, употребляя мат, стремятся подчеркнуть эмоциональность, экспрессивность и категоричность сказанного.
«Некоторые люди не могут выразить эмоции без матерных слов. Например, так как у нас патриархальное общество, мужчинам негласно ставятся обязательные условия доказательства своей гендерной принадлежности. В некоторых компаниях считается, что мат — доказательство мужественности», — добавила психолог.
За потребностью материться также может стоять сексуальная энергия, считает эксперт.
«Сам смысл мата — это обозначение половых органов. Уже давно известно, что люди сделаны из сексуальной энергии. Это энергия жизни, творческая энергия.
Когда люди употребляют мат, это говорит о недостатке энергии. Для поднятия энергии и эмоций это и делается», — добавила она.
Способ самоутверждения
По мнению Жаннат Амман, подростки со своей стороны используют мат для утверждения собственного положения в обществе.
«Возможно, это прозвучит эзотерично. Молодежь матерится, чтобы утвердить в жизни свое право на взрослость, так как это сексуальная энергия. Она отрицает ханжество и утверждает определенную взрослость. Так как право на мат есть у взрослого человека, а ребенок не должен материться. В мире ребенка секса не существует», — подчеркнула она.
В заключение психолог подчеркнула, что употребление нецензурной речи в определенном смысле позволяет присоединиться к очень сильной энергии.
«Мат — это часть жизни. Я бы не сказала что это хорошо, но это есть. Как человек, я бы не считала это положительным явлением. Так как это грубая форма обозначения половых органов и секса.
Потребность материться — это нехорошая форма проявления себя», — подытожила психолог Жаннат Амман. Подпишись на наши новости в Instagram. Самые интересные видео, а также сотни комментариев казахстанцев в твоей ленте!
У Tengrinews.kz есть Telegram-канал. Это быстрый и удобный способ получать самые главные новости прямо на твой телефон.
Наука о ругательствах – Ассоциация психологических наук – APS
Зачем ученому-психологу изучать ругательства? Экспертиза в такой области имеет разную практическую значимость внутри и вне психологического научного сообщества. За пределами научного сообщества знание табуированного языка является оправданием для частых консультаций по вечным современным проблемам: вредна ли ругань? Можно ли детям ругаться? Наша ругань становится хуже? Один из нас более 3000 раз давал интервью различным средствам массовой информации по вопросам, указанным выше, а также по поводу использования табуированных слов на телевидении, в рекламе, профессиональном спорте, радио, музыке и кино.
Помимо консультаций со средствами массовой информации, экспертные показания необходимы в делах, связанных с сексуальными домогательствами, драками, пикетными выступлениями, нарушением общественного порядка и неуважением к суду.
Принимая во внимание постоянную потребность в консультациях эксперта по вышеперечисленным вопросам, странно, что ругательствам присваивается такой разный вес, когда ругань рассматривается с точки зрения психологии. Хотя с начала 1900-х годов о нецензурной брани были написаны сотни статей, они, как правило, исходят из областей, выходящих за рамки психологии, таких как социология, лингвистика и антропология. Когда ругань является частью психологического исследования, она редко является самоцелью.
Кристин Яншевиц
Гораздо чаще можно увидеть сильные оскорбительные слова, используемые в качестве эмоционально возбуждающих стимулов — инструментов для изучения влияния эмоций на психические процессы, такие как внимание и память.
Почему общественность и наука расходятся? Разве ругань как поведение выходит за рамки того, что должен изучать ученый-психолог? Поскольку на ругань так сильно влияют переменные, которые можно количественно определить на индивидуальном уровне, ученые-психологи (в большей степени, чем лингвисты, антропологи и социологи) лучше всего подготовлены, чтобы отвечать на вопросы о ней.
Другим объяснением относительного отсутствия внимания к этой теме является ориентация психологической науки на процессы (например, память), а не на сферы жизни (например, досуг), проблема, описанная Полом Розиным. Возможно, более ориентированный на предметную область подход к психологическим исследованиям лучше учитывал бы такие темы, как сквернословие и другие табуированные действия.
Независимо от причины относительного отсутствия внимания к исследованиям ругательств per se внутри психологической науки, все еще существует большой спрос со стороны научного сообщества на объяснения ругательств и связанных с ними явлений. Чтобы дать читателю представление о работе, которую мы проделываем как ученые-психологи, изучающие нецензурную брань, давайте рассмотрим некоторые распространенные вопросы, которые нам задают о нецензурной брани.
Нецензурная брань проблематична или вредна?
Суды предполагают ущерб от высказываний в делах, связанных с дискриминацией или сексуальными домогательствами.
Первоначальное оправдание наших законов о непристойности было основано на необоснованном предположении, что речь может развратить или развратить детей, но существует мало (если вообще есть) социологических данных, демонстрирующих, что слово само по себе причиняет вред. Тесно связанной с этим проблемой является способ определения вреда — чаще всего вред определяется с точки зрения стандартов и чувств, таких как религиозные ценности или сексуальные нравы. Редко предпринимаются попытки количественно оценить вред с точки зрения объективно измеримых симптомов (например, расстройство сна, тревога). Ученые-психологи, безусловно, могли бы предпринять систематические усилия для установления поведенческих последствий ругани.
Нецензурная брань может сопровождаться любой эмоцией и иметь положительный или отрицательный результат. Наша работа до сих пор показывает, что большинство случаев использования нецензурных слов не вызывает проблем. Мы знаем это, потому что зафиксировали более 10 000 эпизодов публичной ругани детей и взрослых и редко сталкивались с негативными последствиями.
Мы никогда не видели, чтобы публичная ругань приводила к физическому насилию. Большинство публичных употреблений табуированных слов не в гневе; они безобидны или имеют положительные последствия (например, вызывают чувство юмора). Однако нет описательных данных о нецензурной брани в частной обстановке, поэтому в этой области необходимо проделать дополнительную работу.
Таким образом, вместо того, чтобы думать о ругани как о вредном или аморальном с точки зрения морали, можно получить более содержательную информацию о ругательствах, задав вопрос, каких целей общения достигает ругань. Нецензурные слова могут привести к ряду результатов, например, когда они используются для шутки или рассказывания историй, для снятия стресса, вхождения в толпу или в качестве замены физической агрессии. Недавняя работа Stephens et al. даже показывает, что ругань связана с повышенной переносимостью боли. Это открытие предполагает, что ругань оказывает катарсический эффект, который многие из нас, возможно, испытали лично в состоянии разочарования или в ответ на боль.
Несмотря на это эмпирическое свидетельство, средства массовой информации обычно игнорируют положительные последствия нецензурной брани. Это возможность для ученых-психологов помочь информировать средства массовой информации и политиков, четко описав ряд последствий нецензурной брани, включая преимущества.
Вредно ли детям слышать или произносить бранные слова?
Вопрос о вреде ругани взрослых относится к таким вопросам, как словесные оскорбления, сексуальные домогательства и дискриминация. Когда на сцену выходят дети, оскорбительные выражения становятся проблемой для родителей и основанием для цензуры в СМИ и образовательных учреждениях. Учитывая повсеместность этой проблемы, интересно, что в учебниках по психологии возникновение такого поведения не рассматривается в контексте развития или изучения языка.
Родители часто задаются вопросом, нормально ли такое поведение и как на него реагировать. Наши данные показывают, что нецензурная брань появляется к двум годам и становится взрослой к 11–12 годам.
К тому времени, когда дети поступают в школу, их рабочий словарный запас составляет 30–40 оскорбительных слов. Нам еще предстоит определить, что дети знают о значениях слов, которые они используют. Мы знаем, что младшие дети, вероятно, используют более мягкие оскорбительные слова, чем дети старшего возраста и взрослые, чья лексика может включать более сильно оскорбительные термины и слова с более тонким социальным и культурным значением. В настоящее время мы собираем данные, чтобы лучше понять развитие ругательств ребенка.
Мы точно не знаем, как дети учат ругательства, хотя это обучение является неотъемлемой частью изучения языка и начинается в раннем возрасте. Независимо от того, ругаются ли дети (и взрослые) или нет, мы знаем, что они усваивают контекстно-связанный этикет ругательств — соответствующие «кто, что, где и когда» ругани. Этот этикет определяет разницу между забавным и оскорбительным и нуждается в дальнейшем изучении. Из данных интервью мы знаем, что молодые люди сообщают, что узнали эти слова от родителей, сверстников, братьев и сестер, а не из средств массовой информации.
Учитывая, что последствия воздействия на детей нецензурной лексики часто приводят в качестве основания для цензуры, ученым-психологам следует попытаться описать нормальный ход развития детской бранной лексики и этикета. Важно ли пытаться подвергать детей цензуре языка, который они уже знают? Хотя ученые-психологи сами не устанавливают языковых стандартов, они могут предоставить научные данные о том, что является нормальным, для обоснования этих дебатов.
В последние годы стали чаще ругаться?
Это очень распространенный вопрос, и на него сложно ответить, потому что у нас нет исчерпывающих и надежных базовых данных о частоте до 1970-х годов для целей сравнения. Это правда, что с момента появления спутникового радио, кабельного телевидения и Интернета мы подвергаемся большему количеству форм ругани, но это не означает, что средний человек ругается чаще. В нашем недавнем подсчете частоты большая часть наших данных поступает от женщин (уменьшение когда-то большой гендерной разницы).
Мы интерпретируем этот вывод как отражение большей доли женщин в обществе (например, гораздо больше женщин в кампусах колледжей), а не как огрубение женщин. Наше предстоящее исследование также показывает, что наиболее часто упоминаемые табуированные слова оставались довольно стабильными в течение последних 30 лет. Англо-саксонским словам, которые мы произносим, сотни лет, и большинство исторически оскорбительных сексуальных отсылок до сих пор находятся в верхней части списка оскорбительных слов; они не вытеснены современным сленгом. Данные о частоте должны периодически собираться, чтобы ответить на вопросы о тенденциях ругани с течением времени.
Таким образом, наши данные не указывают на то, что наша культура становится «хуже» в отношении ругани. Когда возникает этот вопрос, мы также часто упускаем из виду влияние недавно принятых законов, предусматривающих наказание за оскорбительные выражения, таких как законы о сексуальных домогательствах и дискриминации. Наблюдение на рабочем месте за телефонными разговорами и перепиской по электронной почте также ограничивает использование табуированных выражений.
Все ли ругаются?
Мы можем ответить на этот вопрос, сказав, что все компетентные носители английского языка учатся ругаться по-английски. Нецензурная брань обычно берется из набора из 10 выражений и встречается примерно в 0,5 процента от ежедневного набора слов. Однако не информативно думать о том, как ругается обычный человек: контекстуальные, личностные и даже физиологические переменные имеют решающее значение для прогнозирования того, как будет происходить ругань. Хотя ругательство не зависит от социально-экономического статуса и возрастных диапазонов и сохраняется на протяжении всей жизни, оно чаще встречается среди подростков и чаще среди мужчин. Неуместная ругань может наблюдаться при поражении лобных долей, синдроме Туретта и афазии.
Нецензурная брань положительно коррелирует с экстраверсией и является определяющей чертой личности типа А. Это отрицательно коррелирует с добросовестностью, покладистостью, сексуальной тревогой и религиозностью. Эти отношения осложняются диапазоном значений внутри разнообразной группы табуированных слов.
Некоторые религиозные люди могут избегать ненормативной лексики (религиозных терминов), но у них может быть меньше оговорок в отношении оскорбительных сексуальных терминов, которых избегали бы сексуально озабоченные. Нам еще предстоит систематически изучать ругательства в отношении таких переменных, как импульсивность или психические состояния (например, шизофрения и биполярное расстройство). Это могут быть плодотворные направления для исследования нейронной основы эмоций и самоконтроля.
Табуированные слова занимают уникальное место в языке, потому что однажды выученные, их использование сильно зависит от контекста. Хотя у нас есть описательные данные о частоте и самоотчетах об оскорблениях и других лингвистических переменных, эти данные, как правило, поступают из выборок, в которых преобладают молодые белые американцы из среднего класса. Нужна гораздо более широкая и разнообразная выборка, чтобы лучше охарактеризовать использование языка табу, чтобы точнее ответить на все вопросы.
Почему мы ругаемся?
Почему люди ругаются? Почему использование ругательства заставляет нас чувствовать себя лучше? Как мы выбираем, какое слово использовать?
К счастью для вас, Ассоциация психологических наук Перспективы психологической науки только что опубликовала статью Тимоти Джея (2009), в которой даны ответы на эти важные научные вопросы. Если бранные слова болят глаза, вы можете прекратить чтение прямо сейчас.
Джей отмечает, что бранные слова (или табуированные слова, как он их называет) могут включать сексуальные намеки ( ебать ), нечестивые или кощунственные ( черт ), скатологические или отвратительные объекты ( дерьмо ), названия животных ( свинья , задница ), этнические / расовые / гендерные оскорбления ( пидор ), родовые аллюзии ( ублюдок ), нестандартные вульгарные термины и оскорбительный сленг. Табуированные слова могут быть как слегка оскорбительными, так и крайне оскорбительными, и люди часто используют более мягкий эвфемизм для замены ругательства в смешанной (или неизвестной) компании.
Как мы выбираем, какое слово использовать и когда? Мы делаем выбор в отношении того, какое слово использовать, в зависимости от компании, в которой мы находимся, и от того, каковы наши отношения с этой компанией, а также от социальной среды. Мы более склонны использовать менее оскорбительные термины в смешанной компании или в обстановке, где более оскорбительные ругательства могут привести к взаимным обвинениям (например, на работе). Например, люди чувствуют себя более комфортно и с большей вероятностью используют технические термины для сексуальных ссылок в смешанных толпах, а запретные слова сохраняют за однополыми толпами или со своим сексуальным партнером. Большинство людей чувствуют себя неловко, говоря «черт» в деловой или общественной толпе, вместо этого прибегая к менее оскорбительным словам, таким как «черт возьми».
Как отмечает Джей, «Матерь — это то же самое, что использовать клаксон в машине, который можно использовать для обозначения ряда эмоций (например, гнева, разочарования, радости, удивления)».
Табуированные слова могут использоваться по разным причинам, в том числе для достижения определенной реакции со стороны окружающих. Нецензурная брань вносит в дискуссию прямой, лаконичный эмоциональный компонент, обычно для того, чтобы выразить разочарование, гнев или удивление (до двух третей наших ругательств приходится именно на такие выражения). Эти оскорбительные ругательства могут быть обзыванием или желанием причинить кому-то вред, поэтому неудивительно, что они часто являются определяющей чертой разжигания ненависти, словесных оскорблений, сексуальных домогательств и непристойных телефонных звонков.
Нецензурная брань полезна теми способами, которые люди могут недооценивать или принимать как должное. Клятвы часто оказывают катарсическое действие — они часто освобождают нас от чувств гнева или разочарования, которые мы держим, и позволяют их выразить. Это также может быть полезной заменой физическому насилию (кто скорее получит удар, чем выдержит ругань?).
Нецензурные выражения также можно использовать в более позитивном ключе, в форме шуток и юмора, сексуальных разговоров, рассказывания историй, самоуничижения или даже социальных комментариев.
Представьте, что когда вы хотите подчеркнуть, как здорово вы себя чувствуете, бранные слова подчеркивают положительные чувства, которые вы испытываете к этому объекту, ситуации, человеку или событию («Этот концерт чертовски офигенный!»). Конечно, мы могли бы просто сказать: «Этот концерт потрясающий», но добавление бранного слова подчеркивает нашу эмоциональную реакцию на него и легко передает эту эмоциональную реакцию другим.
Практически все люди ругаются, и люди ругаются довольно часто на протяжении всей своей жизни — с момента, когда они могут говорить, до дня своей смерти. Ругань — почти универсальная константа в жизни большинства людей. Исследования, по словам Джея, показали, что мы ругаемся в среднем от 0,3% до 0,7% времени — крошечный, но значительный процент нашей общей речи (часто используемые личные местоимения встречаются в речи примерно в 1,0%). Ругань встречается чаще, чем вы думаете. Но исследования личности показывают, что люди, которые больше ругаются, что неудивительно, имеют более высокие баллы по таким чертам, как экстраверсия, доминирование, враждебность и личности типа А.